Девочка. Книга первая (СИ) - "Dave Gahan Admirer Violator" - Страница 72

— Не хотела и не поехала, — нахмурив брови, коротко ответила я, не желая перед ним отчитываться.

— Смени тон, Девочка, — спокойно произнес он, поправляя узел на галстуке. — Я отпустил тебя раньше с условием, что ты в субботу обследуешься у Генри. Но вместо этого, ты нарядилась в комбинашку “отымейте меня во всех позах” и приехала в клуб для взрослых, где тебе не место.

Его слова “клуб для взрослых, где тебе не место”, картинка его злополучного галстука как кровавое пятно на его шее, запульсировали в моих висках натянутыми нервами и я сжала кулаки — по какому праву он давал мне распоряжения, где мне быть и что мне делать! Мы с ним не состояли в отношениях, чтобы он давал мне указания!

Я не маленькая и имею право ходить по взрослым клубам в том, что мне нравится! — уже не контролируя себя и не думая о последствиях, выпалила я. — Я посчитала нужным не идти к доктору, потому что у меня были дела поважнее ваших указаний — свидание с парнем, с котором я сюда и пришла! Вы не имеете права диктовать мне условия, что делать и куда ходить, не имеете права говорить, где мое место, и вообще не имеете никакого права на меня! Диктуйте условия и давайте указания своим многочисленным женщинам, а меня оставьте в покое, я не ваша собственность!

Он некоторое время скользил взглядом по моей фигуре, будто принимая какое-то решение, и, внезапно встав, пошел ко мне. Его неторопливая походка, его спокойный незаинтересованный взгляд и весь его вид на первый взгляд не говорили об опасности, он приближался ко мне так, будто планировал открыть передо мной дверь и отпустить меня на все четыре стороны, но я не верила в это спокойствие — где то на на краю подсознания интуиция пульсировала по вискам жестким ритмом “Беги!”, а спинной мозг пробивало болезненными электрическими разрядами.

Я машинально отступила назад и замерла, почувствовав себя так, будто на меня надвигалась касатка, а Барретт, вплотную приблизившись ко мне, остановился, окутывая меня ароматом сигары и дорого одеколона.

— Что ж, Лилит Ева Харт, — услышала я спокойный тихий баритон, — если ты взрослая, то должна нести ответственность за свои слова и поступки.

Все произошло тихо и быстро. Так быстро, что я не успела ничего возразить или осмыслить происходящее.

Секунда — и он меня развернул на сто восемьдесят градусов, крепко зафиксировав запястья.

Секунда — и его пальцы словно штопор вошли глубоко в меня, растягивая и подготавливая.

Я попыталась вырваться, уйти от этих рук, но меня пригвоздило к стене, мои трусики резко дернуло вниз, и я почувствовала, как он начал в меня входить.

Я хотела закричать, но лишь до до боли стиснула зубы и сжала кулаки, не желая, чтобы он видел мою слабость.

Он методично насаживал меня на член, и низ живота горел то ли от физического возбуждения под воздействием его мощной мужской энергетики, то ли от ментальной боли от его насилия надо мной, он крепко фиксировал мое горло, и я осязала, как его горячая ладонь прожигала кожу. В его действиях не было ни злости, ни чрезмерной грубости, ни жестокости — лишь до автоматизма отработанные толчки, хладнокровие и контроль ситуации. От него не исходило ни звука, ни вдоха, ни эмоции — я лишь чувствовала позвоночником удары его мощного мотора в груди, и казалось, что сейчас меня сковал в своих тисках металлический титан по имени “Стелс”, еще немного — и он поглотит меня целиком. Но я, стиснув зубы, молча принимала ответственность за свои слова и поступки, и изо всех сил пыталась не утонуть под натиском давления “тяжелой воды”.

Толчок — и я почувствовала, что он на пике.

Толчок — и всё закончилось так же быстро и тихо, как и началось.

Я бесшумно выдохнула, а он, притянув меня за шею вплотную к себе, ровным тоном произнес:

— Запомни, я не нянька и не бойфренд, чтобы терпеть твои истерики. Я забираю тебя на неделю к себе, так как жизнь, я вижу, тебя ничему не учит.

Услышав эти слова, я в ужасе дернулась, пытаясь отстоять свою свободу, но он, еще сильнее сдавив мое горло спокойно добавил:

— Не дай мне сейчас повода сломать тебя.

Сказав это, он отпустил мое горло и вышел из меня. Я чувствовала, как по бедрам стекает его вязкая горячая “ртуть”, внизу живота все пылало, будто там разожгли пламя, и меня пробивал ледяной пот, накрывая волной темных эмоций.

Где-то на краю сознания, сквозь шум в ушах и учащенное сердцебиение, я услышала тихие шаги, звук льющейся из-под крана воды, но все это было неважно — прислонившись горячим лбом к холодной стене, я пыталась не захлебнуться в этой тяжелой воде, пыталась удержаться на плаву, и мечтала только об одном — когда “Стелс” наконец-то вытолкнет меня на сушу.

“Я забираю тебя на неделю к себе”, - пульсировало болью в моей голове, отчего хотелось закричать “ты не имеешь права распоряжаться мной!”, но теперь, все еще чувствуя его обжигающие пальцы на своем горле, огонь внизу живота, его “не дай мне повода сломать тебя”, я отчетливо осознавала — он не блефовал. Он подавит любой мой бунт быстро, жестко, и возьмет то, что считает нужным. Наряду с этим фактом, в висках бил еще один аргумент — моя болевая точка, на которую всегда можно было надавить. Отец. Он также легко мог лишиться работы, как и получил, а учитывая нашу не совсем благополучную банковскую историю, мы с отцом возвращались к исходной точке. Я не знала, использовал бы Барретт этот рычаг давления на меня или у него был другой метод воздействия, но испытывать судьбу и ставить под угрозу работу отца и наш дом было бы глупостью с моей стороны. Я сильная, я выдержу эту неделю — мне не привыкать. Зато теперь — уже без иллюзий.

— Собирайся, мы выезжаем через пять минут, — услышала я спокойный голос, вытолкнувший меня на поверхность реальности, и, развернувшись, посмотрела на Барретта.

Он вытирал руки влажным полотенцем и весь его вид говорил о спокойствии и уверенности. Переведя взгляд на стол, где лежал его сотовый, я тихо, но уверенно произнесла, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно:

— Я должна позвонить подругам.

— Их проинформируют, что ты уехала со мной из клуба. Завтра позвонишь, — коротко пояснил он, надевая пиджак, а уже через пару секунд его сотовый вновь завибрировал и он погрузился в очередной разговор.

Я до боли прикусила щеку, понимая, что мне предстоит завтра не самый приятный разговор с Джули, и меня успокаивало только одно — она будет не одна, а с Эмми и Райаном, которые, может быть, усыпят ее бдительность. И Тигр опять остается без меня на неделю. Я бросила взгляд на свое платье и, желая как можно быстрее привести себя в порядок, подобрала свой клатч, который лежал на полу рядом и, чувствуя болезненную дрожь в ногах, медленно направилась в ванную.

Мы шли по коридору чиллаут зоны, Барретт, как обычно говорил по телефону, но его горячая тяжелая ладонь свинцом лежала на моем затылке, и казалось, что мою шею сковывал стальной ошейник из его жестких пальцев.

Как только мы вышли из лифта на подземную парковку, к нам подъехал уже знакомый бронированный Хаммер, за рулем которого сидел Дуглас.

Так как я была без чулок, по ногам тут же прошелся сквозняк и я поежилась от озноба. Барретт, подхватив меня под попу, молча усадил меня на заднее сидение, и скользнув взглядом по моим голым коленкам, как мне показалось, остался недоволен увиденным. Я нахмурилась и тут же натянула платье как можно ниже — да, мои бледные коленки в мурашках от озноба отличались от идеальных ног с ровным загаром его Саш и Дымчатых Пантер.

Мы ехали по ночному городу, постепенно засыпающему после очередного шумного дня, а я, полностью погрузившись в невеселые мысли, лишь иногда наблюдала за ночным пейзажем в освещении фонарей, совершенно не представляя, что меня ждет за следующим жизненным поворотом.

Внезапно я увидела, как мы, пропустив поворот на гостиницу, направились по направлению к трассе. Я почему-то была уверена, что мы вновь едем в “Sky Pacific” и этот факт срабатывал успокаивающе — я направлялась в некое место, которое уже знала. Но сейчас, когда джип несся по ночному скоростному шоссе в неизвестность, меня охватило неконтролируемое беспокойство.