Маффин (ЛП) - "Mahsa" - Страница 25

Металлический шорох заставил меня вздрогнуть. Воротник сдавил шею. Я непроизвольно сглотнул. Это чувство было слишком знакомо, и даже тепло куртки не принесло мне такого долгожданного чувства уюта. Несмотря на то, что Алрик, видимо, ждал от меня какой-нибудь колкости в ответ, я промолчал, опасаясь, что дрожь в голосе невольно выдаст мои смятение и страх.

— Так… с этим мы справились, — продолжил он. Немецкий акцент стал еще заметнее. Хмыкнув, он вытянул вперёд руку. Я оторвал взгляд от собственных рукавов и посмотрел на пластиковый пакет, который он держал на весу.

Сморщив нос, я не произнёс ни слова.

— Открывай, — медленно сказал немец, как будто так он мог лучше донести до меня смысл этого слова и заставить шевелиться быстрее.

Я взял пакет и заглянул внутрь. Там была коробка без опознавательных знаков. Словно во сне, я медленно снимал слой за слоем: сначала пластиковый пакет, затем коричневая коробка, и, наконец, в моих руках оказалось что-то, завёрнутое в белую бумагу. Раскрыв свёрток, я обнаружил новую пару “конверсов”. На каждом из них ярко сияла напечатанная звезда.

— Они не синие, — рассеянно сказал я.

— А должны? — в голосе Алрика прозвучало странное облечение — наверно, потому, что я вновь заговорил.

Он нагнулся, чтобы поднять шуршавшую на земле упаковочную бумагу, а я и так и сяк вертел в руках обувь, разглядывая её со всех сторон. Эти кеды были намного лучше старых, которые я снял в Бамсвилле с разбитого фонаря.

— Они зелёные, — нахмурился я, пытаясь побороть странный привкус во рту.

— Ну, мы можем их поменять, если хочешь. Тебе нравится синий цвет? — спросил он беспечным тоном.

Это что, шутка? Нравится? Я чувствовал, что этот проклятый синий преследует меня повсюду. И дело не в том, что он напоминал мне о воде. Теперь он стал олицетворением того бездушного ублюдка, который жил в этом жутком доме.

— Нет.

Я не хотел брать эти кеды — мне, конечно, всегда нравились “конверсы”, но меня тошнило от одной мысли о том, кто их дал. Я чувствовал, что это взятка. А может быть, я похож на одного из тех, кого легко купить? Пусть я и бездомный, но это еще не значит, что у меня нет гордости! Чёрт подери!

— Какой у тебя любимый цвет? — и снова голос Алрика донёсся до меня словно с другой стороны тоннеля.

— Любимый… цвет? — повторил я, всё ещё рассматривая кеды, и вспомнил розовую неоновую подсветку закусочной Анны, и светло-карий взгляд Сэнди, и грязно-серые улицы, и тот мягкий песочный оттенок на дне пасмурных туманных глаз….

— Нет у меня такого, — я замолчал и невольно облизал губы. — Но синий я ненавижу.

— Ох, — тихо выдохнул Алрик. Оторвав взгляд от “конверсов”, я посмотрел в лицо немецкого головореза, впервые осознав, что его мягкие голубые глаза напоминают мне о Заке. Мои плечи расслабленно опустились. Я изучал его лицо, рассматривая пересекающий лоб свежий шрам и белую повязку, из которой неряшливо торчали светлые пряди, словно шипы под плащом железной девы.*

— А мне нравится красный, — сказал он.

Вдруг мне стало неуютно. Причина, по которой он получил свои раны, тяжким грузом обрушилась на меня. Я вспомнил взрыв, лодку, воду, кровь. Всё встало на свои места, словно крошечные кусочки головоломки, словно последние капли воды, наполнившие чашку до краёв.

Кап. Кап.

— Эй, парень? Малец? — Алрик защелкал пальцами перед моими глазами, вновь пытаясь вернуть меня в реальность. В глубине души я его за это поблагодарил. Слишком уж богатое было у меня воображение.

— Да ты сам не свой. И куда только подевался весь твой сарказм? Не собираешься отпустить пару шуточек по поводу моего любимого цвета или о том, что я немец? Нет? Никаких комментариев а-ля Гитлер? — он сделал паузу, увидев, что я лишь нахмурился. — Ты вообще спал этой ночью?

Я вздрогнул, услышав знакомые слова, которые до сих пор отдавались эхом у меня в ушах. Я покачал головой, и, к счастью, этого для него оказалось достаточно. Он кивнул, показывая, что недостаток сна с лихвой объясняет моё состояние.

— Давай, обувайся и поехали. Я отвезу тебя обратно, — он снова мило улыбнулся, решив, что своими словами решит все мои проблемы.

Я сунул босые ноги в обновку, не завязывая шнурков и не задумываясь о том, почему же они так идеально мне подошли. Затем я повернулся и зашагал по дорожке, которая через ворота привела меня к припаркованной у тротуара машине. Алрик сел за руль, а я — на этот раз без малейших колебаний — скользнул на пассажирское сидение. Да, я ненавидел автомобили, но если этот увезёт меня прочь из холодного синего дома, я был готов потерпеть.

Вначале мы ехали в тревожной тишине. Такой, от которой возникает желание царапать собственную кожу, словно звучит в воздухе нечто, что до предела натягивает нервы. Обычно я первым нарушил бы молчание, но сейчас мой разум нить за нитью продолжал ткать мысли, и не было им ни края, ни конца.

— Так почему же ты не спал? Отвык от кроватей? — усмехнулся он, его хриплый голос подпрыгнул на несколько октав. Голос Зака был совсем другим.

— Эшер пытался меня изнасиловать.

Слова так быстро выскочили изо рта, что я сам не понял, что сказал, пока не услышал, как они эхом разнеслись по салону и вернулись обратно ко мне. Краем глаза я заметил, как напрягся Алрик. Он ничего не сказал. Его молчание смертельно ранило меня, одновременно заставив разозлиться. Ладно, на самом деле всё было не совсем так, но громила ведь не знал, что сделал со мной его босс?

— Так и было, — продолжал я настойчиво, от ярости крепко стискивая зубы.

Глаза немца немного сдвинулись. Оторвавшись от дороги, он кинул на меня вороватый взгляд.

— Мистер Пикетт?

— Он самый.

— Хочешь, чтобы я отвёз тебя в полицию? Ты сможешь подать заявление.

Я вытаращил глаза, ошарашенный переменой в его голосе — он был смертельно серьёзен и на все сто процентов готов выполнить мою просьбу. Несколько секунд я недоверчиво смотрел на него, пытаясь понять, а не блефует ли он. Но Алрик и виду не подал. Не хихикнул, не рассмеялся, не добавил липкое «да я пошутил». Он просто смотрел на дорогу, а его большие руки так плавно вели автомобиль, что я даже не заметил, какой извилистой была дорога.

— Нет, — наконец решил я. — Вообще-то ничего такого не было. Хоть ты, кажись, совсем не удивлён.

В этот раз Алрик не улыбнулся и не посмотрел на меня. Его рука скользнула по рулевому колесу и опустилась на рычаг, переключаясь на четвертую передачу. Набирая скорость, машина мягко качнулась.

— Нет, — сказал он после нескольких бесконечных секунд.

— Нет? Ты что, совсем не удивился? Почему? Он и раньше это делал? — я снова услышал, как моё сердце рвётся наружу, пытаясь пробить дыру в грудной клетке.

— Нет, — он вдруг усмехнулся. — Мистер Пикетт раньше никогда никого не насиловал, — он сделал паузу, его улыбка снова отступила. Алрик серьёзно посмотрел на меня и произнёс: — Он хороший человек.

Было что-то неправильное в этих словах. «Хороший человек» — так Эшера Пикетта не назовёшь. Я окатил своего водителя полным презрения взглядом, решив, что он сказал это лишь «по долгу службы». Однако прозвучавшие в его голосе преданность и уважение убеждали в обратном. Он верил в свои слова, вот и всё.

— Но, тем не менее, он всегда получает, то что хочет, — сказал он, пока я не успел возразить. Его слова заткнули мой большой рот, и я проглотил все свои комментарии, отчётливо ощущая, что в конце предложения он чуть было не добавил «И если он хочет тебя…».

— Хуйня какая-то, — прошипел я. Мой пламенный гнев, что притупился привитой Эшером невозмутимостью, снова воспрял, и весь холод ледяного дома, поселившийся в моей груди, просто-напросто растаял.

— Нельзя всегда получать то, что хочешь. Особенно если в твоей власти жизни других людей. Мне по фигу, что он управляет твоей и Винченцо, но я не собира…

Кап. Кап.

— Винченцо, — повторил я, обнаружив, что его имя оставило кислый привкус во рту.