Я твоё отражение (СИ) - Амусина Ю. - Страница 49

Я не хочу тебя убивать, но сделаю это, если ты не отзовешь своих шавок, — на его ничего не выражающем лице с трудом можно рассмотреть презрение.

Ты все это начал, — тихо возразила я, не сумев быстро переключиться между обуревающими мыслями. — Взрыв моей машины, потом убийство Виктора, и в конце концов сегодняшняя вылазка.

Ты думаешь, что это все я начал?!

Глаза брата взорвались опасным огнем, что означало высшую степень его агрессивного настроя. Он не будет врать… или же я перестала понимать его с полувзгляда?

Да, — дерзко ответила я.

Блин, вот дерьмо, — он с прискорбием покачал головой. — Я — не ты, сестренка. Может, я и конченый ублюдок, но первым нападать не буду.

Постой, ты хочешь сказать, что не взрывал мою машину? И твои парни не убивали моих?!

Я вообще не хочу с тобой говорить, — огни в глазах потухли, теперь на меня вновь смотрели пустые зрачки.

Ты ворвался на мою территорию со своими головорезами, уложил моих мальчиков и теперь говоришь, что не пытаешься напасть?!

Блин, надеюсь, что ты меня правильно поняла, — сказал он вместо ответа и… направился к двери.

Черт! Как это понимать?! Что вообще происходит? И почему, черт побери все на свете, он уходит, не закончив разговора?!

Ден пинком распахнул дверь, и над его головой я увидела озадаченную и помятую физиономию Ленчика. Не глядя, Ден легонько заехал моему телохранителю куда-то в живот, от чего мой бугай согнулся пополам, и спокойно прошел мимо. Опомнившись, я сорвалась с места, добежала до дверного проема, но остановилась… Все, что я могла, это проводить взглядом брата и нескольких его людей. Они уходили, как будто до этого находились в гостях, а не на вражеской территории, и это злило моих.

Кстати, о моих. Помимо согнувшегося Ленчика тут находились Толян с красочным фонарем под глазом и рваной рубашке, Вадик, зажимающий кровавую рану на руке, и прибывший вместе с доверенным Павел, тоже потрепанный. Несмотря на то, что отморозки были намерены убивать, мои мальчики, судя по всему, смогли дать им отпор. Это радует. При разговоре с Денисом я боялась, что больше уже никогда не увижу этих людей живыми, теперь же я очень рада, что ошиблась.

Брат не стал расправляться с моими людьми, хотя именно этого от него следовало ждать. Он прошел мимо них незамеченным и сразу направился ко мне. Черт, это так на него не похоже… Обычно после его «визитов» в «гостеприимных» или не очень домах остается куча трупов, здесь же только раненые.

Как так вышло? — конкретно ни к кому не обращаясь, спросила я, имея в виду, конечно, способность моих людей к выживанию, но мой вопрос трактовали иначе. Все присутствующие озадаченно переглянулись.

Лера, мы их не ждали, поэтому очень поздно заметили, — в конце концов, развел руками Вадик.

Нас держал на мушке этот долговязый козел, который ушел с Якуниным, — виновато сказал Толян.

Ворон, про себя поняла я, так как видела его среди людей Дениса.

А я дрался сразу с двумя придурками, — Павел провел рукой по лицу, размазывая кровь с неглубокой раны.

Это черт знает что такое! — рявкнула я, чувствуя, как от бессильной злобы темнеет в глазах. — Вы все никчемные идиоты, которые ни хрена не умеют! На что вы мне нужны, такие конкретные олухи?! Вы, — я посмотрела на Ленчика и Толяна. — Телохранители, мать вашу! Уволены оба — хватайте свои задницы и валите отсюда, пока я не прострелила вам ваши безмозглые пустые черепные коробки! Вадик, ты обещал смотреть в оба и контролировать все, что происходит вокруг всех нас — и что?! Да от тебя тоже, как я погляжу, нет никакого толку! Чем ты был занят? Почему ты проворонил момент, когда на нас напали?! Да как такое вообще могло произойти?!

Меня несло — сказывался нервный срыв, вызванный встречей с Денисом, внутренние переживания и тот факт, что мои люди оказались намного слабее. Я была зла на всех — на них, на себя, на отморозков брата… Чувствовала, что надо бы остановиться, но не могла заставить себя сделать это. Я хотела их всех пристрелить и одновременно боялась этого желания. Я все же ничем не отличалась от своего брата…

Если бы судьба велела мне оказаться на месте Дена, то я, наверное, стала бы такой же, как он сейчас. А может быть, и нет. Я не знаю, я уже ничего не знаю и не понимаю… Я чувствую обиду, а еще боль — сильную, поглощающую все другие чувства и эмоции. Мне больно так, как не было еще никогда до этого. Меня трясет от этой боли. Кажется, еще немного, и меня попросту разорвет.

Я на грани.

Наконец, я остановила словесный поток из ругательств и перевела дыхание. Передо мной были не все, и я смутно понимала, что кого-то мы можем не досчитаться…

Лера, мы не перестреляли друг друга только потому, что вы с Якуниным начали орать, — тихо заметил Вадик, первым осмелившись открыть рот. — Мы все вас слышали и просто обалдели! Якунинские так вообще челюсти вывихнули от шока — ведь этот пси… то есть, Ден, никогда не вел себя так ни с кем прежде. Он всегда стреляет, это всем известно.

Зачем ты мне это говоришь?

Мы хотим понять, что будет дальше, — вступил в разговор Павел.

Что будет дальше? — я все еще не могла восстановить дыхание, потому самой себе напоминала попеременно то старую дышащую на ладан собаку, то старуху на последнем издыхании. — Вы же все слышали. Ден сказал, что он не начинал войну, значит, нужно искать лучше. Нужно найти того, кто все это творит! И замочить на хрен эту гниду!

Сама не заметила, как сорвалась на крик. Все это было непосильной ношей для моих хрупких плеч.

Пошли все вон, — четко обозначила я своим парням, пройдясь по каждому испепеляющим взглядом. — Если кому-нибудь еще придет в голову меня убить, не забудьте подать этому человеку бокал вина и любезно препроводить в мою комнату.

Лер, зачем так? — попытался воззвать к моему разуму Вадим, но, конечно, тщетно.

Ты сказал мне, что хочешь лично заняться моей охраной, — теперь мое внимание было обращено исключительно на доверенного. — Ты сказал, что сможешь обеспечить мою безопасность. Вадик, от твоих слов, признаться, я даже едва ли не растрогалась, подумала, что наша Семья действительно дорожит своей головой, но… Я ошиблась.

Мимо нас проскочил только Ден, — вновь попытался что-то доказать Вадим. — Остальных мы задержали, Лера. Мы бы их порвали, но…

Вон, — отчетливо повторила я недавнее слово, после чего поспешила скрыться за ненадежными дверями своей комнаты.

К черту все! Лучше было бы мне умереть сегодня от пули, выпущенной из пушки Дениса. Для меня земля стала кромешным адом, а каждый новый день перестал восприниматься как призыв к действию. На меня все сильнее накатывает апатия, я уже больше не контролирую ситуацию, не пытаюсь дрессировать своих мальчиков, срываюсь и падаю, падаю, падаю… Не могу ни на кого полагаться, мои люди слабее, они не смогут защитить меня в случае беды. Впрочем, я и так знала, что Ден, если ему будет нужно, с легкостью преодолеет все возведенные мной «барьеры», если захочет, конечно. Что может его остановить? Ничего. Ну, по крайней мере, уж точно не я и не мои бойцы, которые на поверку оказались тюфяками.

Вспомнились слова Сергея насчет того, чтобы уехать… О да, это был бы отличный выход из положения — бросить все и смыться куда подальше, раньше я только об этом и мечтала. А сейчас все яснее понимаю, что болото, из которого я усиленно пыталась выбраться, все же меня затянуло. Я стала его частью, и поэтому больше не властна что-либо изменить. Я не могу жить спокойной обыденной жизнью, как живут другие женщины, потому что я не могу причислить себя к этим счастливицам. Как ни прискорбно признавать, но я — не женщина, я прежде всего лидер криминальной группировки. Я связана по рукам и ногам, если попробую сделать хотя бы малюсенький шаг, то меня пристрелят быстрее, чем смогу отбросить край веревки. Я — составная того мира, в котором оказалась. Я пленница криминала. Отсюда так просто не вырваться, отсюда вообще вырваться невозможно.

Сама себя загнала в угол. Гонялась за лучшей жизнью, мечтала о чем-то красивом и возвышенном, а получила… то, что получила. Я не жалуюсь, нет… Я просто изливаю свою горечь, которую копила внутри себя годами. Мне очень плохо, и вопреки всякой логике этим самокопанием я стараюсь сделать еще хуже. Ломаю себя изнутри, выворачиваю душу наизнанку, хотя и понимаю, что легче не станет.