Я твоё отражение (СИ) - Амусина Ю. - Страница 50

Только теперь понимаю, как же я была счастлива несколько лет назад, когда рядом был брат и его бесчисленные подружки, все как одна быстро становившиеся моими хорошими приятельницами. И еще понимаю, как же теперь я несчастна.

Хочу лечь пластом и рыдать хрипоты и боли в горле. Но заранее знаю, что это не поможет. Да и «марку» все равно нужно держать, чтоб ее!

И все же, я должна встретиться с Денисом еще раз. Он ушел, и мы не договорили, но я ведь так много хотела ему рассказать!.. Прежде всего мне бы хотелось понять, почему он так поступил со мной тогда, а после сказать, что за все эти годы я ни разу не выбросила его из головы, все время изводила себя мыслями о нем и о том, как он живет. Знаю, что его раздражают сантименты, но ничего не могу с собой поделать, после этой встречи меня уже не остановить. Я поняла, что хочу вновь, как и раньше, быть ему сестрой, близким другом, верным щитом, надежным помощником… всем. Мне плевать, как к этому отнесутся мои люди или его отморозки, плевать, что подумает Сергей или остальные криминальные лидеры. Почему я вообще должна обо всех них думать?! Пусть идут к черту все вместе… А я должна делать то, что подсказывает мне разум.

Я поговорю с ним, даже если второй раз будет еще тяжелее, чем первый. Даже если он приставит дуло пистолета к моему виску. Даже если он исполнит свою угрозу и убьет меня…

Я с ним поговорю.

Крот исчез, впрочем, как и его несостоявшийся компаньон Жуков. Мои люди перевернули весь город, устроили разнос в фирме моего бывшего подкрышного, хорошенько потрясли хиляков Крота… Толку от этих действий не было. Мои парни навели кипиш, перепугали всех, с кем им пришлось встретиться, надеясь, в конце концов, выйти на этого малодушного придурка Крота, но тщетно. Либо Крот умел хорошо прятаться (что навряд ли, учитывая то, какой никчемной личностью он представлялся), либо он не так давно нас покинул… Не знаю, почему, но я была абсолютно уверена во втором варианте; по моему мнению, Крот не мог бы вырыть такую глубокую нору, в которой он стал бы недоступен моим бойцам. Кто угодно, только не Крот.

По понятной причине исчезновение Крота меня сильно беспокоило, так как теперь было неизвестно, чего же нам все-таки ждать — либо готовиться к появлению трупа, либо постоянно находиться в предвкушении новой подлянки. Чертов Крот несмотря на свою ничтожность все же сумел подпортить мне настроение, хотя оно и так было ниже некуда.

С того дня, как произошла незапланированная встреча с братом, а после следовал небольшой разгон, который я сгоряча устроила своим людям, мои методы «правления» значительно поменялись. Я неожиданно обнаружила в себе невиданную ранее жесткость, в полной мере почувствовала свою власть над людьми, состоящими в моей личной империи, стала иначе доносить до них свои мысли, все чаще позволяла себе использовать резкий тон. Эти изменения, как мне показалось, заставили парней серьезнее отнестись каждого к своей роли; теперь мне не приходилось повторять дважды — все, что бы я ни велела, делалось сразу, едва ли не моментально. Парни теперь смотрели на меня совсем другими взглядами — должно быть, до них, наконец-то, дошло, что я реально могу управлять доставшимся мне маленьким миром ничуть не хуже, чем предшествующие мне мужчины. Наконец сбылась моя мечта — бойцы перестали воспринимать меня, как слабую нуждающуюся в защите женщину, теперь они действительно видели лидера, способного вести за собой.

Я не планировала таких изменений, сама жизнь заставила меня в очередной раз по-другому взглянуть на окружающие явления. А может, свою роль сыграла здесь встреча с Деном? Думаю, и то и другое сразу. Как бы там ни было, но я снова изменилась сама и поменяла собственное поведение.

Денис больше не искал со мной встреч, и это, конечно, здорово цепляло за живое, потому как сама я после той ночи просто извелась. Я чувствовала себя, затянутой в бесконечную непрерываемую воронку, которая кружит на одном месте, но тем не менее не отпускает из плена бешеного взбунтовавшегося вихря. Я застыла в одном положении и была не в силах что-либо поменять. Просто так прийти к Дену я не могла — нарваться на кучу его головорезов не значило для меня ничего хорошего.

Наверное, все это время я дышала за двоих — Ден ведь пребывал в наркотическом бреду, изредка (а может, вообще никогда) выпадая в реальность — создавала для себя утешительную иллюзию того, что все в порядке, все идет так, как и должно, по предначертанному плану. Обманывалась, прекрасно отдавая себе в этом отчет, но все же цеплялась за этот обман, потому что видела в этом единственно возможный выход.

Между нами стена отчуждения, преодолеть которую на первый взгляд вовсе невозможно. Иногда я слишком ясно представляю ту грань, которая разделила нас по разные стороны уличной войны, неистово желаю однажды взять и стереть ее с концами, не оставив и следа, но понимаю — уже слишком поздно… Поздно что-то менять по прошествии стольких лет, но, может быть, какая-то надежда на чудо еще осталась? Мне бы очень хотелось верить в это.

Я обдумывала все возможные варианты того, как можно организовать новую встречу с Деном, который, ясное дело, не пойдет мне навстречу вот так вот запросто. После того, как он отказался от прекрасной, даже уникальной возможности убить меня, в мою голову вдруг пришла одна странная, но цепляющая до самых дальних извилин мысль — что-то не дает покоя Денису так же, как и мне. И это «что-то» мне неизвестно; тем не менее, казалось жизненно важным это узнать.

С самого начала я совершила страшную непростительную ошибку — не придала нужного значения тому факту, что мой брат сильно пристрастился к чертовым таблеткам и одурманивающему куреву, не среагировала вовремя, в итоге получила то, что получила. И когда Ден вдруг ни с того ни с сего набросился на меня, злобно сверкая глазами (которые тогда еще не выглядели такими больными и даже могли что-то выражать), я капитулировала, до невменяемости испугалась, что он меня попросту убьет. Конечно, делала слабые попытки привести Дениса в чувство, однако все они разбивались вдребезги, столкнувшись со всепоглощающим гневом. В ту секунду, когда я на полном серьезе думала, что в расширенных зрачках родного человека вижу небрежно поглаживающую длинную косу смерть, Денис почему-то отступил от своего намерения убить меня и выбежал вон, на ходу сыпля проклятиями. Позднее, уже в больнице я все думала об этом, пыталась найти единственно верное объяснение, но так и не смогла. От окончательного помешательства меня спас Андрей, единственный человек, который все то страшное время был рядом и поддерживал меня, как мог. Он рассказал мне, что Денис совсем помешался, устроил беспредел, проливал реки крови… Словом, Андрей смог меня убедить в том, что моей вины в переменах, произошедших с братом, нет. Супруг сказал, что Дениса довело его увлечение миром забытья, который впоследствии довольно ощутимо заменил ему реальный и стал основным местом фактического «проживания» моего брата.

Признаюсь, если бы не Андрей, то из больницы я прямиком отправилась бы к своему брату, и, возможно, сейчас бы не рассуждала обо всем этом. Кто знает, как могла сложиться моя дальнейшая жизнь? И стала бы я счастливее оттого, что каждую прожитую минуту боялась бы нарваться на непредсказуемое поведение брата? Не думаю, что смогла бы протянуть в такой ситуации слишком долго…

Да, все это верно, но тем не менее мое желание поговорить с Деном слишком велико, чтобы его можно было перебить этими не слишком обнадеживающими, а точнее, вовсе повергающими в уныние мыслями. Однако я точно знаю одно — та встреча пробудила во мне чувства, которые я под прессом страха и обиды затолкала глубоко внутри себя и там надежно, как мне тогда казалось, похоронила. Они не умерли, по-прежнему живы, только теперь получили свободу и рвутся в свободный полет, не обращая внимания на вопли разума. Я могу так легко все разрушить… Все, что создавал мой муж, а затем и я сама. Могу лишиться всего, в том числе велик риск того, что Ден меня все-таки пристрелит — мало ли что может прийти в его отчаянную голову? Но ведь еще существует маленькая вероятность того, что Денис не схватится сразу за пушку с намерением вышибить мне мозги, а согласится поговорить по душам и все прояснить.