Я твоё отражение (СИ) - Амусина Ю. - Страница 3

— Успокойся, — он широко улыбался, но обмануть меня не смог; в уголка его глаз тоже блестели слезы. — Как ты тут, зайчик?

— Плохо, — я шмыгнула носом и виновато покосилась на Деньку. — Очень плохо. Я тут больше не могу…

— Я тебя заберу, — убежденно заявил Денька, с опаской покосившись за мою спину. — Я тебя тут не оставлю, Лер.

— Но… Ты сам-то где живешь?

Меня запихнули в такую же тюрьму, но я оттуда дернул, — сообщил брат; в его голосе остро чувствовались новые, незнакомые мне до этого нотки. — Все остальное время я искал тебя. Сейчас я живу у друзей, но это временно, пока мы вновь не будем вместе.

— У каких друзей?!

— У новых, — обтекаемо сообщил брат, отводя глаза. А я поняла, что подробный ответ — каким бы он ни был — мне не понравится…

Прошло две недели с того дня, как я похоронила супруга. Достаточно, чтобы зализать горечь от потери Андрея, но, если кто-то думает иначе, я все же поясню: наша семейная жизнь разлетелась в пух и прах тогда, когда Андрей пристрастился к наркотикам и перестал обращать внимание как на меня, так и на свои дела. Наш брак держался исключительно по моей инициативе — я до последнего пыталась образумить мужа, уговаривала его вернуть все назад, отказаться от пагубной привычки в мою пользу… Я и правда верила в то, что однажды у меня получится все переиграть, но не рассчитала, насколько велика разница в любви Андрея к наркотикам и ко мне. Разница оказалась колоссальной, но, даже, в конце концов, сообразив это, я не сдавалась и усиленно тянула планку на себя, терзаясь призрачными надеждами на лучшее будущее. Не получилось.

А как все красиво начиналось… Андрей, тогда еще высокий широкоплечий красавец, поймал меня за неблаговидным занятием — я пыталась вытащить у него бумажник. Наверное, мне не хватило ловкости, а может, будущий муж имел особенный нюх на уличных воришек — кто знает? Странно, но он не стал читать мне нотации или грозить полицией, вместо всего этого он предложил мне познакомиться. Чувства не заставили себя ждать, любовь пришла, как по заказу, и я наслаждалась ею до брака и после, все время, вплоть до того момента, как меня променяли на наркоту.

До встречи с Андреем я была… Черт, я даже не знаю, как назвать, может, отбросом общества? Мне было двадцать два года, жизнь проходила мимо, не забывая щедро отвешивать мне пинки на каждом шагу, точно напоминая о том, что я — никто. Впрочем, об этом я никогда не забывала. Я занималась вещами, которые не имели ничего общего с законными, в основном это было воровство; меня ужасно воротило от того дерьма, в которое я окунулась сполна. Моя совесть кричала; все-таки, в глубине души я тогда по-прежнему оставалась доброй и мечтательной натурой, несмотря ни на что. Вот такой вот парадокс… Никак не желала смириться с собственной ничтожной ролью в этой жизни и все не уставала грезить о лучшем будущем. В то время я успокаивала себя только одним: девушке в моей ситуации ничего не остается, кроме как выйти на панель и состариться раньше времени, так как иных перспектив не было вовсе. Я не утрирую, это на самом деле так. Но в то время мы еще были вместе, друг за друга, плечом к плечу. Я и мой родной брат…

Собственно, благодаря Дену я попала не на панель, а в окружение грязной шпаны, с которой водил дружбу брат. Мерзко, противно, но, как по мне, все же лучше, чем та же альтернатива с продажей своего тела за деньги. К тому же, со мной рядом постоянно находился Денис; брат защищал меня, оберегал, заботился, старался, как мог, оградить от самых гадких ошметков той грязи, в которой мы вынуждены были вращаться. Он был далеко не последним в той банде, его мнение значило много, и одного его слова хватило, чтобы меня стали считать его тенью, недосягаемой и неприкосновенной.

Мы были двумя сторонами одной медали, прекрасно дополняли друг друга в мелочах. Нас по отдельности никто не воспринимал — все привыкли, что мы всегда вместе. Такие разные, но в то же время безумно похожие друг на друга.

Я почувствовала беспокойство, как всегда бывало, когда меня начинала захлестывать лавина воспоминаний. Нет, я больше не могу. Устала. Быть может, когда-нибудь я все же смогу сесть, абстрагироваться от суровых перипетий настоящего и проанализировать от начала до конца всю нашу жизнь — с того момента, как мы с Денисом оказались никому не нужными и попали в детский дом, вплоть до того, как произошел раскол, и кривые наших дорожек завертелись довольно-таки далеко друг от друга. Прошло… семь лет, а мне до сих пор больно вспоминать обо всем. Невыносимо печет в груди, там, где-то у аорты полыхает безжалостный пожар. И потушить его я не смогу до самой смерти.

— Что ты наделал, Ден? Зачем?!

— Лера!

Услышав знакомый оклик, я тут же постаралась выбросить посторонние, такие ненужные сейчас мысли и сосредоточиться на настоящем времени. Здесь, в реальности, я — суровый лидер криминальной группировки, мне нельзя отвлекаться по пустякам. Для своих пацанов я должна быть «в зоне действия» постоянно.

Что ж, мои мальчики прибыли, а это значит, что мне придется стереть с лица бремя тяжелых воспоминаний и в секунду перевоплотиться в суровую бандершу. Иногда я сомневаюсь, что создана именно для этого… Но других вариантов нет, мне остается лишь покорно играть свою роль до конца. До победного финиша.

— Что случилось? — поинтересовалась я, подняв глаза на Вадика.

— Слушай, — Вадик задумчиво почесал затылок, после чего приблизился и, сложив руки на прилавке (мы находились в одном из магазинов Андрея, где я самолично проводила ревизию, уже давно заподозрив персонал в крупных недостачах) посмотрел на меня. — Я все понимаю, Лер, у тебя куча дел и все такое… К тому же, после смерти Андрея остались незавершенные дела, но…

— Короче, — буркнула я.

—  Имеется у нас фирма «Параллель», — голос Вадика стал вкрадчивым, а взгляд — туманным. — Так вот, во главе сидит хороший такой упитанный дядечка, с которым мы всегда хорошо находили общий язык. Каждый раз он исправно платил, не задолжал и не задерживал — в общем, редкий экземпляр понятливости.

— Ты действуешь мне на нервы.

— Перехожу к делу, — кивнул понятливый Вадик. — В общем, этот бивень конкретно зажрался и уже несколько дней не желает с нами разговаривать, просто не поднимает трубку. Сидит безвылазно в своем доме вместе с двумя охранниками и, я так думаю, точит планы насчет того, как бы избавиться от нашей «крыши». Это, конечно, плевое дело, но у меня имеется информация о том, что в дело вмешивается Крот. Я мог бы принять решение самостоятельно, но знаю, что ты можешь разозлиться. Так вот я хочу спросить, что ты об этом думаешь?

— Ничего, что могло бы тебя порадовать, — я оперлась спиной о прилавок и таким образом оказалась сбоку от Вадика. — Очень жаль, что дядя не ищет с нами общения, но, думаю, это легко поправимо. Знаешь поговорку про гору и Магомеда?

— Вся соль в том, что я не могу просто так подобраться к этому придурку без шума, Лер! Еще и Крот маячит, а что ему надо — вопрос.

— Подожди с Кротом, эта падаль, как обычно, вертится в надежде ухватить чужой кусок, а нам с дядей нужно что-то делать.

— Вот, а что?

— Я бы хотела с ним поговорить, но на крайний случай начинай присматривать на его место кого-нибудь еще.

— Это значит…

— Блин, Вадик, я же четко сказала — сначала я с ним поговорю, а потом уже… Если исход будет отрицательным, мы обсудим, что дальше.

— А, что с его громилами?

Я призадумалась на пару секунд.

— Он что, вообще без них не существует?

— Ну, почему же…

— Дождетесь удобного момента и привезете дядю ко мне. Без шума. Усек?

— Понял, Лер.

Я махнула рукой, подводя тем самым итог разговору, и после того, как Вадик исчез за дверями магазина, продолжила инвентаризацию.

Я никогда не любила копаться во всем этом дерьме, по уши влезать в криминал, отдавать распоряжения пацанам… Но человек может привыкнуть ко всему. В моем случае, даже к жестким методам, боли, крови… Впрочем, нет, не так — я всегда старалась урегулировать проблему до ее появления, но, если мне это все же не удавалось, я прилагала максимум усилий к тому, чтобы обойтись без применения насилия. Думаю, некоторым особо горячим головам в моем подчинении это не нравилось, но на общих сборах я не уставала повторять, что отказ от излишней жестокости — гарантия нашего благополучия. Я иногда любила поговорить с ребятами на эту тему, говорила им о первобытном строе и рабовладельцах, конечно, приводила эти темы в качестве примера, не вдаваясь в дебри истории… Пацаны слушали, как мне казалось, с удовольствием, и даже что-то мотали себе на ус…