Я твоё отражение (СИ) - Амусина Ю. - Страница 2

Мужчина еще немного полюбовался делом рук своих, не спеша оборачиваться, но потом, все-таки, развернулся вокруг оси. Это был его излюбленный прием — он как бы подчеркивал, что нет никого и ничего важнее, чем он сам. На первом месте — он, его желания, потребности, мысли… а все остальное подождет. Денис частенько прибегал к этому методу.

— Чего?

— По новостям крутят кадры с похорон. Не хочешь посмотреть?

— Я че, на киномана похож?! Или на некрофила, мать его?!

— Совсем скурился, и не помнишь, кого сегодня хоронят? — покачал головой высокий крепко сложенный парень. Правая рука Дениса — Юрий, но среди пацанов более известен как Ворон.

— Помню, моего зятька. Хлопнула его, все-таки, Лерка, — Дэн хищно оскалился и потянулся к полупустой бутылке. — Че стоишь, как мудак? Иди, помянем этого придурка.

— Это не она, — убежденно заявил Ворон, не спеша принимать предложение босса.

Он знал, что приближенность к Денису не гарантирует ему стопроцентной безопасности. О Дэне давно ходила слава, как о неуравновешенном и непредсказуемом психе, способном в любой момент выкинуть что-то, не укладывающееся даже в самой безумной голове. Впрочем, головы, безумнее, чем у Дена, не было ни у кого — факт. Его опасались даже свои, потому что никогда не знали, чего стоит от него ожидать. Это опасение гарантировало ему уважение.

— А кому он еще нужен? — Задумался Ден, машинально приложившись к горлышку бутылки.

— Например, нам.

— Это да, — Дэн нетвердой походкой сделал два шага и свалился в кресло; снова приложился к коньячку. — Но мы его не трогали.

— Жена тоже не заказывала.

— Как бы там ни было, она теперь на коне…

Ни с того ни с сего Дэн швырнул бутылку с остатками коньяка в стену и, с удовольствием покосившись на мокрое пятно на обоях, жестом дал понять Юрке, что неплохо бы притащить ему другое пойло. Все равно, какое, лишь бы не бормотуху. С неодобрением покачав головой, Ворон на минуту скрылся для того, чтобы вернуться с новенькой фляжкой. Дэн немедля попробовал, что там за дерьмо, и вроде бы остался доволен. Во всяком случае, никак не выразил свое отношение к спиртному словесно, да и в стены не целился.

— Как ты относишься к дартсу? — миролюбиво поинтересовался он, кивнув головой на истыканный острыми наконечниками дротиков плакат.

Юрка проследил за взглядом босса и нахмурился. Этот так называемый «дартс» был любимым развлечением Дениса именно потому, что мишенью являлось изображение Леры. Босс частенько тут зависал, швыряя в фотографию девушки острые наконечники; таким образом, он по-своему расслаблялся, снимал напряжение и подогревал злость.

— Чего молчишь, а? Язык тебе отх*ть, чтобы разговорчивей был? — проявил недовольство молчанием Ворона босс.

— Ден…

Ч-его, я не втыкаю? Ну-ка, иди и пошвыряй эти штуки в ее страшную морду, — приказал, вновь утопившись в алкоголе.

Юрка покачал головой, но перечить не посмел — и правильно, общеизвестно, как Денис скор на расправу. Однажды он пустил пулю в лоб парню, который напомнил ему о его же собственных правилах… Это было неожиданностью для всех.

Юра вытащил из плаката дротики, отошел подальше и, прицелившись, один за другим ловко забросил их в лицо улыбающейся блондинки. Меткий, баклан, как тут же не преминул заметить Ден. Это при большом желании можно было принять за одобрение, но Ворон, знавший Дена лучше, чем кто бы там ни было, не обольщался.

— Не знаю, что у вас произошло, но, может, пора это снять? — спросил, кивнув в сторону плаката с физиономией Леры, Юрка.

— Че-е?! Как это — снять? Юрасик, ты что же, не оценил моих трудов? А я, между прочим, изготовил этот долбанный плакат сам. Слышишь?! Отыскал фотку этой шлюхи и прилепил сюда. Хотел рамочку заказать, но сам охренел от своей щедрости, и решил оставить, как есть. Так что, брат, тебе нравится?!

— Я в восторге, ты просто молодец, — закивал Ворон, чутко уловив агрессивные нотки в голосе уже хорошо поддатого босса.

— Ну вот так лучше, — успокоился Ден, впрочем, все знали, что спокойствие этого человека может быть мнимым. — Вали отсюда.

Юрка скрылся, а Денис, подождав пару минут, покосился на дверь, после чего потянулся к пульту и, быстро пощелкав каналы, набрел-таки на новости. Как раз показывали шикарный гроб, похоронную процессию и Лерку, конечно. При одном взгляде на «эту продажную сучку» парень почувствовал такую злость, что едва удержался, чтобы не запустить в стену что-нибудь еще. Глоток спиртного — он вновь был готов смотреть эфир.

— Сука, — зло прошептал себе под нос, глядя на бледную физиономию сестры, восседающей у гроба. — Что же ты, тварь, наделала? Ведь я на все был готов… на все.

Бутылка полетела следом за своей предшественницей, а Ден, подавив в себе желание выбросить в окно телевизор, встал и быстро вышел из помещения.

Я лежала, отвернувшись к стенке, подтянув колени к животу, прижимала к себе старого потрепанного мишку и старательно давила норовящие вырваться наружу слезы.

Нет, я давно привыкла к тому, что родителям просто-напросто некогда со мной заниматься, ведь у папы, как я подслушала, новая семья, в которой скоро родится другой малыш, а мама предпочла глушить свою боль в спиртном. Денька однажды разозлился и вырвал бутылку у нее из рук — мама сначала закричала, а потом вдруг ни с того ни с сего заплакала, уронив голову на руки. Мне было ее очень жалко и, борясь с отвращением от запаха алкоголя, я подошла ближе и погладила ее плечо. Но она почему-то рассердилась и ударила меня по лицу…

С тех пор прошло много времени, не знаю сколько точно, но много. Я живу в большом доме среди никому не нужных детей и не понимаю, почему тут оказалась? Конечно, маме с папой я не нужна, но ведь Дениска не мог меня бросить, правда? Он обещал, что всегда, чтобы ни случилось, он будет рядом. Обещал, но не сдержал свое слово. Он где-то далеко, я давно его не видела, не знаю, что с ним и где он. Я скучаю по нему больше, чем по своим старым игрушкам, и очень хочу с ним увидеться. Но как? Из этого дома не сбежать — все двери постоянно закрыты, а когда нас изредка выпускают на улицу, то тщательно следят за каждым шагом.

Мне здесь не нравится. Воспитатели злые и хмурые, могут ударить, если что-то сделаешь не так, как им хочется; могут лишить сладкого на неопределенный срок. Дети совсем не похожи на моих прежних друзей — они ведут себя агрессивно и совсем не хотят подружиться. Я не знаю, сколько еще пробуду тут, но мне страшно.

Однако я согласна стерпеть все, что угодно, лишь бы только точно знать, что с Денькой все хорошо. Я за него очень волнуюсь, потому что знаю его характер. Он легко может попасть в неприятности, а меня даже нет рядом, чтобы помочь ему.

Сегодня очень тепло, и нам даже разрешили немного погулять на улице. Мы с Машкой, девчонкой, с которой я подружилась, отделились от остальных и под пристальным взглядом толстой воспитательницы устроились на скамейке под широким раскидистым дубом. Я думала, что нас вернут назад, но Тамара Андреевна, видимо, посчитала, что нам попросту некуда деться. И она была права, да мы и не собирались никуда убегать…

— Лера…

Что это? До боли знакомый шепот обжег мою душу, заставляя все внутри перевернуться. Я подскочила на месте и, больше всего на свете боясь ошибиться, повернулась. За оградой стоял заметно осунувшийся и похудевший Денька, но ведь все равно это был он! Мой любимый старший брат. С трудом подавив в себе желание радостно закричать, я, наученная горьким опытом, оглянулась на воспитательницу — Тамара Андреевна читала любовный роман в твердой обложке — и, осторожно спрыгнув со скамейки, бросилась к брату.

— Денька!

Он поймал мою ладошку, протянутую через железные прутья забора, своими ладонями и счастливо улыбался. В глазах его что-то заблестело, и я вдруг неожиданно для себя самой разревелась. Я так ждала этого момента, когда смогу увидеть его, взять за руку, услышать, как он обращается ко мне… И теперь, когда все это исполнилось, эмоции, постепенно накапливающиеся внутри меня, хлынули наружу.