Искаженное время (СИ) - "Deacon" - Страница 172

Графиня посмотрела на Эрика и вопросительно вскинула бровь.

- Эти туфельки очень модные. Все дамы пытаются ими красоваться. Но, когда вы их примеряете и делаете несколько шагов, у вас так начинают болеть ноги. Туфельки натирают в кровь! А ведь хочется носить их, на других же хорошо смотрятся. Но ужасно неудобно! Отвратительно! Хуже испанского сапога!

- Есть у меня такие, - фыркнула графиня. – Я не ношу их. Ну, или разве только на прием к королю. На обед, когда не нужно много ходить.

- Вот и я так же! – обрадовался Эрик. – Честь для меня – это те самые туфельки, которые неудобно носить. Поэтому я надеваю их исключительно на прием к королю. Но вы пока что графиня, а не королева...

- Вы невыносимы! – Лилит вновь рассердилась. Рейвен с трудом пытался не рассмеяться и сохранить каменное лицо.

- Бойтесь своих желаний, графиня, - с деланным спокойствием произнес он. – Вы были рассержены на галантного капитана, а теперь сердитесь...

- Боги, с вами невозможно находиться! Даже Косэй вызывает у меня больше симпатии, нежели вы все вместе взятые. Не спутники, а сплошное невезение!

С этими словами Лилит поднялась с места и быстрым шагом покинула комнату. Оба «дракона» переглянулись. Фостер весело ухмыльнулся, Рейвен чуть нахмурился.

- Ну? И с какой радости ты здесь? – вежливость мигом испарилась, и Харт заговорил со своим гостем совершенно другим тоном.

- Чего это она так воспевает своего господинчика? – полюбопытствовал Фостер, игнорируя заданный вопрос.

- Не знаю. С нее станется. Найдет социопата и тут же начинает взращивать в нем какой-то свой извращенный изюм. А потом удивляется, почему маньяк повел с ней себя нехорошо. Знаешь, есть такие женщины, которые переписываются с психопатами и ждут, когда они выйдут из тюрьмы...

- Она сама чокнутая, - усмехнулся Эрик. – Впервые вижу женщину, которая не тащится от своих спасителей. Даже Оксана запала на Ларсена.

- А наша французская башня неприступна... К делу, Фостер! Я сомневаюсь, что ты имеешь право прохлаждаться здесь.

- Если зачеркнуть последнее слово, то предложение будет верным. Меня временно освободили, и я наслаждаюсь жизнью.

- Как? – не поверил Рейвен.

- Сделал кое-что. Правда, теперь разгребаю. Ты чувствуешь в моей энергетике что-то странное?

- Я сейчас вообще ничего не чувствую. После той центрифуги, которую мне устроил Эристель, осталось только провернуть бережный отжим... А что случилось?

- Всё настолько дерьмово? – посочувствовал Эрик без особой правдоподобности. На деле Фостер был откровенно расстроен. Он ожидал, что, раз эльфийский медик и патологоанатом не говорят ничего конкретного, пора выходить из больнички и начинать посещать знахарей. Харт был тем, кто разбирался в энергетике, поэтому Фостер решил начать с него.

- Так что с твоей энергетикой? – насторожился Рейвен. – Только не говори, что ты вляпался...

В тот же миг полицейский прервался.

- Эрик... Твоя тень...

Фостер проследил взгляд собеседника и переменился в лице. Несмотря на то, что Эрик и Рейвен находились рядом, их тени падали в совершенно противоположные стороны.

XIX

Последняя попытка

Рейвен и Эрик молча сидели друг напротив друга, не зная, что сказать. По изменившемуся лицу наемника Харт видел, что происходящее чертовски его пугает. В нем не было прежней беззаботной веселости, и наемник больше не ухмылялся после каждого ядовитого словечка. Что-то творилось с ним, и как назло Рейвен совершенно не чувствовал его энергетики. Сейчас Харту было странно и непривычно видеть Призрака в таком состоянии. По Петербургу он помнил его язвительным, беспринципным и самодовольным мудаком, который готов подставить любого, чтобы спасти свою шкуру. Глянцевая внешность Эрика в сочетании с его характером еще больше раздражала. В спокойной обстановке он походил на сыночка богатенького чиновника, которому дозволено всё. В свою очередь, в миг опасности он был первым, кто отступал, оставляя за спиной трупы своих товарищей. Фостер относился к тем людям, у кого напрочь отсутствуют ценности: ген дружбы у него был вырезан в детстве вместе с гландами. Само собой, такими не рождаются. Эриков Фостеров делают обстоятельства, но всё же начинали он и Рейвен одинаково, так почему же их дорожки расходятся настолько сильно? С первого взгляда было видно, что даже такой человек, как Дмитрий Лесков, при общении с Фостером держится крайне осторожно. Их сотрудничество напоминало какую-то извращенную игру, где два человека жмут друг другу руки, а в другой держат за спиной кинжалы. Рейвен не мог назвать эти отношения дружбой, хотя и замечал, что Фостер в первую очередь интересуется своим боссом, и только потом уже благополучием остальных. Быть может, он находит Лескова самым сильным союзником на данный момент и боится потерять его, словно ладью во время заведомо проигрышной шахматной партии. Но именно в этом разговоре Рейвену показалось, что Фостер цепляется за него лишь потому, что в душе считает его своим единственным другом.

- Еще и эта арена идиотская! – с досадой произнес Эрик, наконец решив прервать затянувшееся молчание. – Представляю я этих воинов: обессилевшая Малифисента, Трандуил из Лихолесья, Армстронг, у которого ни один прибор не работает и три дракона-наркомана, которые без дозы даже обратиться не могут. Тоже мне, гладиаторы хреновы! Шансов на выигрыш: ноль целых, ноль десятых. Как вы раньше переносились? Что вы для этого делали?

- Да ничего не делали. Выжить пытались, - вздохнул Рейвен. – Обычно всё происходило быстрее, и нам нигде не приходилось засиживаться так долго.

- И вы даже не имеете понятия, отчего всё это происходит? Я и Лесков сначала решили, что это наша ведьма химичит, мол, отомстить нам решила за всё хорошее и зашвырнула в пустыню. Но если бы еще просто в пустыню, а то в какую-то древность. И всё у них тут проклято! Даже под куст присесть стремно: вдруг там какой-то Тутанхамон несколько лет назад с диареей маялся и проклял всё вокруг.

Рейвен усмехнулся, а Фостер продолжал распаляться:

- А в доме, где живет Ильнес, вообще лучше ничего не трогать. Я по дури открыл бутылек с зельем, и меня забросило в какую-то лабораторию. И одна подопытная попросила меня подать ей воды. Рейв, если тебе дорога шкура, никогда никому не подавай в этом городе воды! Напоил я эту девицу, а она возьми и превратись в какую-то неведомую фигню вроде той, что бегала по Петербургу. Чуть меня не сожрала, стерва! А эти ученые тоже еще те идиоты. Вместо того, чтобы табличку прибить: «Воды не давать!», они прибегают уже после и истерично орут, что убили их единственную самку. Ну, не дебилы? Никому не давай воды! Пусть дохнут! Тем более, что они и так уже все давно сдохли.

- Ты это Ларсену скажи. Он сейчас постоянно подставляется из-за одной девушки.

- Ну, из-за Лилит грех не подставиться, хотя она уже тоже в теории дохлая. Сколько ей лет? Триста? Но, не спорю, красивая, зараза! Или Армстронг высадился уже на другую красотку?

Рейвен вновь улыбнулся. Хорошо, что Лилит сейчас не слышит «теории» Эрика о том, что она уже тоже дохлая.

- Ингемар всегда стремился помогать женщинам. Быть может...

Договорить полицейский не успел. Внезапно с улицы раздались крики, и Эрик заметно переменился в лице. Несколько рабов по очереди выкрикивали имя «Низам», и Фостер быстро приблизился к окну.

- Черт, меня ищут! Потом еще зайду. Может, у тебя прорежется твоя способность. Она бы мне сейчас очень пригодилась. Пока, коп!

С этими словами Эрик махнул ему рукой и, сделавшись невидимым, покинул комнату. Позднее он объяснял рабам, что находился в Главном Храме, где благодарил богов за спасение города от хвори. Ему поверили и вскоре отправили на новое задание. Эрик до последнего думал, что он свободен, и может заниматься чем хочет. Но кто-то из местных господ захотел взять его в аренду, и Имандес немедленно согласился.

С кислым видом Эрик следовал за рабом, который вызвался проводить его до дома нового временного хозяина. Пиная под ногами камни, он уже представлял, как его заставят драить конюшни, но, завидев хорошенькую молоденькую египтянку, почувствовал себя значительно лучше. Когда он приблизился к ней и рассмотрел ее лицо, то вспомнил ту девушку у реки, которая касалась его кожи, желая проверить, какова она на ощупь.