Искаженное время (СИ) - "Deacon" - Страница 164

В этой части дома Лилит еще не доводилось бывать. Графиня не относилась к впечатлительным женщинам, однако даже ей стало не по себе. Три стены в этом помещении были до потолка уставлены черепами. В их глазницах горела какая-то светящаяся жидкость, отчего в комнате было светло, как днем. Горящие глазницы следили за вошедшими, ловя их тени, и графине на миг показалось, что все эти черепа смеются над ней.

- Будешь делать ловушку здесь, - приказал Косэй. – Пусть этот ублюдок знает, что я делаю с теми, кто мне не нравится.

- Вы говорили, что кто-то собирается мне помогать.

- Все мы тебе собираемся помогать, - красноволосый ухмыльнулся и опустился на стул, стоящий в углу. – Думаю, это будет интересное представление. И у нас будет много желающих его посмотреть.

Косэй не солгал. Под зрителями подразумевались спутники Лилит и их господа. Для Нефертари, Аканы, Имандеса и Всевидящего Сфинкс принес стулья. Рабам же было велено рассесться на полу. Появление в их рядах Эрика стало для Рейвена, Ингемара и Лилит неожиданностью. В свою очередь, Дмитрий встретил своего наемника с откровенным равнодушием, а Ильнес царапнул прохладным взглядом.

- Зачем она золото смыла? – услышала Лилит досаду в голосе Нефертари, когда та обратилась к Акане. Та едва заметно пожала плечами и перевела взгляд на Всевидящего. Казалось, старик сейчас находится в том состоянии, когда с ним лучше не связываться. Он смотрел в одну точку невидящим взглядом, а затем хрипло произнес:

- У неё не хватит сил удержать Пришлого.

- Мне не нужно, чтобы она его удерживала. Удерживать его будете вы, господа, - ответил Косэй, обращаясь к оракулам. – Ее задача – создать ловушку. Пускай хлипкую, главное, чтобы он задержался здесь хотя бы на мгновение.

Лилит встретилась взглядом с Рейвеном, и полицейский едва заметно кивнул ей.

«Делай, Лилит. Всё равно заставят», - думал он. Мужчине хотелось верить, что графиня не будет рисковать из-за предателя, и хоть раз в жизни начнет трезво смотреть на всё, что связано с Эристелем. В свою очередь, Ингемар всё еще был зол на графиню за ее резкость в адрес Эрби. Учитывая ее странные отношения с Эристелем, она вполне могла оправдывать его у себя в голове, и ради сохранения этой приятной лжи поссориться с кем угодно. Вот только такая причина совершенно не оправдывала ее в глазах капитана. Неужели Лилит успела влюбиться в того, кого видела всего несколько раз?

Что касается Дмитрия, то он выглядел очень настороженным. В нем больше не наблюдалось прежней расслабленности, и с первого взгляда было видно, что происходящее ему чертовски не нравится. Меньше всего на свете Дмитрию сейчас хотелось ссориться с тем, кто способен поднять мертвеца – единственный ключ, позволяющий выйти из этого города. Мотивы Косэя собрать их всех здесь были ему понятны: Эристель должен понять, что все настроены против него, в том числе и его теоретические союзники. Якобы это должно ослабить дух и сделать некроманта более покорным. Вот только Дмитрию совершенно не хотелось ссориться с этим типом, и сейчас он надеялся, что Фостер сам догадается, что ему нужно будет сделать. Сам Эрик выглядел тихим и робким, словно школьник в кабинете директора. Он сидел у ног Имандеса, словно преданная собака, низко склонив голову. В его глазах отражалась безмятежная покорность, которая могла обмануть всех, кроме Лескова. И Ильнеса. Повадки этого типа эльф уже успел изучить не хуже русского, поэтому его мастерская игра казалась ему такой же фальшивой, как и всё, что произносит этот человек. Ильнес перевел взгляд на Лилит, невольно гадая, кто этот седьмой спутник, который наделал столько шума. Быть может, он обладает какой-то ценной информацией, которая поможет вернуться им домой?

- Начнем с того, что мой раб поможет рабыне Косэя восстановиться, - произнес Всевидящий. Ильнес кивнул, мысленно отмечая, что впервые за всё это время старик назвал его рабом. Эльф приблизился к графине и еле слышно произнес:

- Доверьтесь мне.

Его пение показалось Лилит шелковистым и успокаивающим, и она на миг закрыла глаза. Что-то согревало ее изнутри, восстанавливало и излечивало. Ушли сомнения, отступили страхи, осталось только умиротворяющее чувство покоя. Вот только сам эльф чувствовал себя далеко не так хорошо. Энергетика темной ведьмы оказалась настолько обжигающей, что Ильнес почувствовал боль. Воздух казался жгучим и горячим, словно при пожаре, и эльф с трудом смог закончить свое колдовство. Он опустился на пол, чувствуя, как по коже пробегает озноб. Его дыхание было частым, а лицо выглядело настолько бледным, что Ингемар встревожился.

- Принесите мне чашу свежей крови! – произнесла графиня. Ее голос прозвучал непривычно холодно, глаза потемнели, и в ее взгляде наконец появилась решимость. Косэй кивнул Сфинксу, и мужчина вернулся спустя несколько минут с чашей в руках. В ней лениво колыхалась чья-то еще теплая кровь. Обмакнув в нее пальцы, Лилит опустилась на пол и принялась рисовать на полу какие-то древние символы. Нефертари с любопытством наблюдала за происходящим, в свою очередь, Акана заметно встревожилась. Она вспомнила, что точно так же начинался ритуал с призывом Ин-теп. Косэй казался расслабленным, но взгляд его внимательно следил за каждым движением графини. Чего нельзя было сказать об оракулах. Эти двое выглядели так, словно глубоко погрузились в свои мысли, и происходящее их совершенно не интересует. Лилит оказалась в центре кровавого круга, грани которого смыкали между собой символы. Она что-то начала шептать, сначала тихо, на затем ее голос становился все громче и грубее.

«Ну же, Пришлый, яви нам свое уродливое лицо!» - с нетерпением думал Косэй, непроизвольно сжимая подлокотники своего кресла.

Древний запретный язык заставил своды этой комнаты задрожать, и присутствующие начали встревоженно оглядываться. Затем Лилит поднялась и, когда она вышла из круга, то уже знала, кто сейчас стоит в центре него. Ей нужно было всего лишь обернуться, чтобы встретиться взглядом с пронзительными зелеными глазами того, на кого графиня объявила охоту. Она услышала его болезненный вскрик и уже не в силах бороться с собой, посмотрела на пленника. Длинные черные цепи пробивали руки Эристеля в нескольких местах, и кровь стекала по его коже в широкие рукава мантии. Бледная, как призрак, Лилит попятилась назад. Она так надеялась, что почувствует злое ликование, но вместо этого ей хотелось броситься прочь, чтобы не видеть того, что с ним сделают дальше.

Когда нарисованные кровью символы начали светиться, и перед собравшимися возникла фигура Эристеля, воцарилась гнетущая тишина. Ловушка захлопнулась, черные цепи, созданные Имандесом и Всевидящим удерживали мужчину на месте, но почему-то спокойствия это не добавляло. В нем по-прежнему была сила, которую стоило опасаться.

С определением «уродливый» Косэй явно погорячился. Почему-то он думал, что Пришлый окажется таким же безобразным и старым, как оракулы, но, увидев своего ровесника, он невольно удивился. Также его озадачило странное, ледяное спокойствие пленника, словно это он заманил всех в ловушку. На бледном лице не читалось ни единой эмоции, и это взбесило Косэя. Страшная боль уже должна была заставить этого человека скулить и молить о пощаде, но Пришлый, казалось, даже не замечал такой «мелочи», как пробитые кости. Нефертари первой поднялась с места и приблизилась к некроманту, с любопытством рассматривая его. Она прикидывала, действительно ли это существо представляет такую серьезную опасность, или это что-то вроде очередного зарвавшегося оракула? Всевидящий и Имандес по-прежнему выглядели отстраненными: они концентрировались на цепях, которые нужно было укрепить. Именно они нейтрализовали силы некроманта, сделав его беспомощным.

- Ах вот ты какой, о смерть и ужас нашего проклятого городишки, - лениво произнес Косэй, медленно поднимаясь с места. Эристель наконец перевел взгляд от лица Лилит и холодно посмотрел на красноволосого.

- А чего это ты такой молчаливый? Может, вырезать тебе еще один рот, чтобы ты захотел с нами пообщаться? – произнес Косэй, вытаскивая нож. Он приближался к Эристелю нарочито медленно, желая заметить в его глазах страх, но Пришлый оставался совершенно спокойным.