Искаженное время (СИ) - "Deacon" - Страница 160

- Смой это немедленно! – внезапно рявкнул красноловосый. – Похожа на очередную ленивую госпожу, которая только и может, что мазать себя золотом да храпеть до полудня.

- А вам по вкусу? – глаза Лилит потемнели от гнева.

- Воины, - с этими словами Косэй подбросил нож в руке и вернулся к работе.

XVI

Буря в стакане

Когда графиня ди Левильо покинула комнату Дмитрия, и дверь за ее спиной закрылась, Акана мысленно вздохнула с облегчением. Существо, что поселилось в ее теле, вновь начало пробуждаться. Теперь девушка чувствовала его всё явственнее. Еще до того, как ее кожа начинала менять цвет, Акана стала испытывать желание сорваться на ком-то, причинить ему боль. Мысль о убийстве двух рабынь уже не казалась ей такой страшной. Они были виновны и заслужили свое наказание. И теперь больше никогда не будут посягать на чужое.

Со вчерашний ночи она уже видела Дмитрия, но лишь на мгновение. Ей пришлось вновь обратиться к нему за помощью, и она боялась даже представить, в каком состоянии найдет своего раба. Каково же было ее удивление, когда вместо глубоких кровавых ран, наспех замотанных тканями, она увидела нечто тёмно-синего цвета. Эти странные образования покрывали его раны, тем самым предотвращая кровотечение.

Сейчас, оставшись с Дмитрием наедине, Акана глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза. Теперь это начинало превращаться в рутину, такую же, как, например, прием зелий для хронически больного человека. Но теперь Акана желала, чтобы их встреча закончилась как можно скорее. Почему-то ей было тяжело находиться рядом с ним после того, что случилось. Демон отступил, и египтянка, вновь почувствовав себя временно свободной, уже хотела было выйти из комнаты, как Дмитрий окликнул ее по имени.

- Ты должен называть меня «госпожой», - еле слышно произнесла Акана. Ее сердце забилось чаще, и она вдруг почувствовала, что ей очень трудно говорить. Словно ком застрял в горле, и каждое слово срывается с губ с неприятным свистом. Но она заставила себя обернуться и смерить Дмитрия холодным взглядом. Она – госпожа, он – жалкий раб. И она не должна испытывать вину за то, что произошло. Это ведь был демон, а не она. В свою очередь, Дмитрий – вещь, которую купили на торгах, и которую дозволено портить. Но, когда Лесков приблизился к ней на пару шагов, она почему-то попятилась назад, пока не наткнулась спиной на дверь. Произошедшее показалось ей настолько унизительным, что лицо Аканы вспыхнуло. Еще не хватало, чтобы она отступала перед своим рабом...

Когда он приблизился к ней, девушка уже надела свою привычную высокомерную маску. Она вопросительно вскинула бровь, глядя своему рабу в глаза. Он был выше нее, и Акана ненавидела то, что ей всегда приходится смотреть на него снизу вверх.

- Послушай меня, Акана, - его голос прозвучал непривычно мягко, словно он говорил с маленьким ребенком, которого желал успокоить. – Послушай внимательно и постарайся понять, что я хочу до тебя донести.

Акана едва не вздрогнула, когда руки Дмитрия легли на ее плечи. Если бы за спиной не было двери, девушка немедленно отступила бы назад. Она бы прикрикнула на раба, быть может, даже дала ему пощечину за подобное поведение, но его мягкий голос был настолько непривычен, что египтянка растерялась.

- Тебе нужно избавиться от существа, которое ты так старательно пытаешься приручить, - продолжил он. – Не потому, что я или кто-то еще считает тебя слабой, а потому что подчинить демона не может ни один человек. Даже обладающий такими способностями, как у тебя. Ты должна поговорить с кем-то из оракулов, чтобы они нашли способ извлечь Ин-теп из твоего тела. В противном случае, он сломает тебя, а затем уничтожит всех, кого ты любишь.

Акана усмехнулась, и голос ее прозвучал до фальшивого весело:

- Ты не понимаешь, Дми-три. Если Ин-теп принимает твое тело, то ничто не может заставить покинуть его. Это его дом. Посуди сам, если бы кто-то явился в твой дом и велел убираться, разве ты бы не попытался остановить их? Разве не защищал бы свое право находиться в нём?

Мысли Дмитрия невольно обратились к Петербургу. Он, как никто другой, не хотел уезжать из этого города, хотя у него было предостаточно возможностей. У него были и деньги, и власть, и связи, и его способности. Но почему-то Лесков предпочел остаться в разрушенном войной городе и сражаться. Вот только, в отличие от демона, он не захватывал Петербург, а родился в нем.

- У этой твари нет права находиться в твоем теле, - ответил Дмитрий. – Ин-теп, так тот проклятый гость, который после окончания вечеринки всё никак не хочет убраться. Акана, поговори с оракулами. Должен быть способ.

- Всё будет так, как желает отец. А его желание в том, чтобы я усмирила демона. Когда отец приходил ко мне вчера, как ты думаешь, что он сделал?

- Ударил тебя, - ответил Дмитрий. Он не видел отметин на лице девушки, однако, почему-то этот ответ показался ему самым подходящим. Акана тихо усмехнулась:

- Именно. Но перед этим сказал, что я стараюсь недостаточно, и, если подобное еще раз повторится, он посадит меня на цепь, словно провинившегося раба. И велел тренироваться еще. Если я буду не слушаться, достанется мне, если ты...

Акане не нужно было договаривать, чтобы Дмитрий понял окончание фразы.

- Я должна быть сильнее. Должна найти способ подчинить Ин-теп. Я постараюсь больше не навредить тебе. Если ты боишься этого...

Она заметила промелькнувшую в глазах Лескова досаду. Разумеется, он боялся, но где-то в глубине души ему было чертовски жаль эту молоденькую девчонку, которую так жестоко использует собственный отец. Сколько бы она не строила из себя великую госпожу, которая укрощает злых духов, сейчас Дмитрий видел перед собой испуганную девушку. Ее маска отваливалась, словно старая штукатурка, под которой проглядывалось настоящее лицо.

Акана действительно изо всех сил пыталась скрыть свое истинное состояние. Она была в отчаянии, и человек, который сейчас находился подле нее, лишь озвучил ее собственные мысли. Как бы она хотела попросить своего отца позволить ей избавиться от сущности, что поселилась в ее теле! Но Акана знала, что в ответ получит очередную пощечину. Дмитрий конечно же боялся за себя, но в этот миг девушке показалось, что в ее доме этот человек – единственный, кто говорит ей правду, кто слышит ее и по-настоящему помогает.

- Ты не вспомнишь этого... - произнесла девушка, и ее глаза внезапно почернели. Затем она шагнула к Дмитрию и устало прижалась к его груди, чувствуя, как слезы душат ее. Акана не заплакала, но тепло человека, которого она заставила обнять себя в ответ, сейчас казалось ей своего рода обезболивающим. Она не могла быть слабой при Нефертари и уж тем более при отце. Но этот раб ничего не вспомнит, и можно было хоть на миг придумать себе какую-то успокаивающую сказку. В его объятиях было спокойно и хорошо, но вот Акана заставила себя отстраниться и посмотреть мужчине в глаза. Зрачки были расширенными, а это означало, что он всё еще находится у нее под контролем. Усмехнувшись, девушка провела кончиками пальцев по чешуе на его руке, желая попробовать ее на ощупь, после чего вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Дмитрий тряхнул головой, сбрасывая странное оцепенение, и озадаченно посмотрел на дверь, пытаясь вспомнить, куда он собирался идти.

Однако долго находиться в одиночестве мужчине не пришлось. Вскоре появился раб, который принес ему еды и кувшин с водой. Жажда уже терзала Лескова, но с голодом он пока еще справлялся. Мысль о том, что ночью он пил какое-то зелье, которое не причинило ему вреда, была соблазнительной, и хотелось позволить себе поверить в то, что вода тоже не содержит в себе «неприятных» добавок.

За своими размышлениями Дмитрий не заметил, как дверь в его комнату распахнулась, и кто-то взял со стола горячую лепешку и принялся ее жевать. Лесков вздрогнул от неожиданности, услышав за спиной голос Эрика:

- Тебе хоть жрать дают, меня вообще кормили всего раз. Всё остальное время давали какое-то дерьмо, которое не то, что есть, на помойку нести постыдишься.