И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ) - "Люук Найтгест" - Страница 92

Время протекало незаметно за любованием работами наделённого даром, а главное трудолюбивого художника. И всё же, насладиться ими всеми у него не получилось, потому как его настиг мысленный зов, тревожный и обеспокоенный.

— Господин, пожалуйста, спуститесь в лазарет!

Найтгест подорвался, автоматическим жестом убрав рисунок с драконом во внутренний карман плаща. Сказав, что сейчас явится, мужчина отложил оставшиеся листы в сторону и едва не бегом кинулся в обитель целительства. Мыслей у него было на этот счёт предостаточно, ведь во время войны не редко случалось так, что гонцы являлись ранеными, едва живыми, и в таком случае следовало как можно скорее явиться к ним, чтобы не дай тьма не упустить важные вести с передовой. А по пустякам Господина чернокнижников не стали бы дёргать.

В лазарете было суетно: несколько жрецов и чернокнижников крутилось возле одной единственной занятой койки. Завидев Повелителя, они мгновенно хлынули в стороны, открывая взгляду торопливо перевязанного, но всё равно чуть тёпленького мага-иллюзиониста из оборотней. Гилберт замер. Именно его он посылал к Артемису несколько дней назад, чтобы попытаться убедить того вернуться и при этом не переломать ему остатки костей. Такого поворота событий мужчина не ожидал. Челюсть гонца была свёрнута на бок, он дико вращал глазами и мычал с того самого момента, как увидел Найтгеста. Выдохнув и собрав всё своё самообладание, Господин чернокнижников приблизился и уложил ему ладонь на голову, погрузившись в открытые ему воспоминания. Двое суток поисков, концерт, отель, Артемис… от его образа стало тесно в груди, сердце затрепетало, воздух отказался проникать в лёгкие. Артемис. Его любимый строптивый лисёнок с острыми клыками и самой нежной шелковистой шёрсткой. Но когда вампир увидел, что он вытворяет, ему стало не по себе. Он отлично понял тонкий намёк юноши на собственное поведение и жестокость.

— Что ж, значит, он хочет видеть меня, — прошептал вампир, а затем двинулся прочь. Ему следовало переодеться. — Обеспечьте лучшее лечение, какое только можете. И внеплановый отпуск, я оплачу.

Лекари переглянулись, но принялись за исполнение приказа, а Гилберт уже взлетал по ступеням в собственные апартаменты, забыв напрочь обо всём на свете. Теперь для него имел значение только Охотник и призрачная надежда на то, что мужчина сможет исправить все свои ошибки и при этом не совершить новые. В спальне было темно, плотные шторы не пропускали яркий солнечный свет. Найтгест терпеть не мог человеческую одежду из Сотминре, не понимал, что в ней находит любовник, однако же смотрел сквозь пальцы на то, что он может рассекать по замку в этих безумных рваных джинсах и футболках.

— Гилберт?

Чернокнижник немедленно обернулся и расплылся в улыбке, увидев брата. Тот бесшумной тенью стоял у дверей.

— Пассиса, где ты был? — мягко вопросил мужчина, стягивая тунику и вместо неё надевая рубашку, торопливо застёгивая пуговицы. — Я же сказал, тебе не следует гулять одному — война, в конце концов. С тобой могло что-то случиться.

— О, не переживай, братишка, я был не один. Знаешь, такая странная история приключилась, — юноша двинулся в его сторону, затем резко сменил направление, принимаясь бродить по комнате. Говорил он вальяжно, спокойно, но от этого тона мужчина чувствовал себя с каждым мгновением всё более тягостно. — Я недавно ездил в Умбрэ, как раз после нашего с тобой последнего разговора. Так радостно на душе было, ты бы знал! Никакие враги не были мне страшны, потому что я знал, что мой грозный старший брат сможет защитить меня от таких напастей. И вот, что забавно, встретил я на обратном пути Руруку Миррора. Я немного удивился, ведь обыкновенно братья неразлучны, а он был совершенно один. Но это ещё ничего, ведь потом мы нашли и Роккэна. Представляешь, какая беда приключилась? Кто-то напал на него в его мастерской, бедный мальчик даже защититься не смог. А что стало с его руками? В его кистях не осталось ни единой целой кости, клянусь тьмой. Любопытно, что ломали их весьма профессионально, чётко, один за другим, не единым ударом. Мне показалось, что я уже видел такое прежде, да и слышал, как это делается. Ба, думаю я, да это же подход Найтгестов к пыткам, и многие Повелители его применяли. Рурука стал обвинять тебя, говорить, что это только ты мог сделать с его братом. А я выгораживал тебя, защищал, — тон Пассисы не менялся, оставался взволнованно-равномерным, в то время как взгляд становился всё более колючим и жестоким. Гилберт слышал тонкий звон в собственных ушах, сопротивлялся ему, собрав всю свою волю. — Я верил, что мой брат не мог так измываться над беззащитным ребёнком, не мог опуститься до такого банального рукоприкладства. Ведь я помнил, что Гилберт Найтгест предпочитает более изящные и изощрённые методы. Определённо, это не мог быть ты, ведь ты пообещал, что помиришься с Миррорами, а ты всегда держал своё слово. Но вот беда, я обратился за помощью к Саймону Уртхадару, который когда-то был целителем на полях сражений, пока один чернокнижник не сломал ему все пальцы после того, как бедолага не смог спасти жизнь одному прославленному воеводе. Он осмотрел Роккэна и узнал, так сказать, почерк. До последнего я не верил, что мой брат мог сотворить такое. Даже сейчас не хочу верить в это, но, похоже, все эти годы я жестоко ошибался. Во всём и в тебе. — Пассиса подошёл к нему вплотную и посмотрел прямо в глаза, чуть приподняв подбородок: — Как ты мог, Гилберт?

Мужчина дёрнул плечом, отвернулся, накинул на плечи пиджак, готовый в то же мгновение переместиться, но не мог оставить разговор незаконченным. Мысли его были далеки от Чёрного замка, брата, искалеченного художника.

— Мне очень жаль, — тихо проговорил вампир, убирая с лица волосы и заплетая их в низкий хвост на затылке. — Я вышел из себя и сделал ужасное, знаю. Но сейчас я должен идти.

— Куда? — такой ответ совершенно не понравился младшему Найтгесту, равно как и то, что он столь легко признал собственную вину. — Куда ты собрался?

— К Охотнику. Нам есть, что обсудить, — тихо прошептал вампир, принимаясь чертить грани грани портала.

Пассиса метнулся вперёд и повис на его руке, сбив с концентрации и прервав заклятье. Повелитель воззрился на юношу с искренним недоумением и лёгкой злостью.

— Я тебя не пущу! — младший брат не кричал, однако Гилберт почувствовал его голос всем своим телом, он захватил весь разум. — Мало ты страданий причинил?! Ещё хочешь поразвлечься?! Хоть Артемиса пожалей, чудовище!

— Слезь с меня, — ледяным тоном потребовал Найтгест тряхнув рукой, но юноша крепко держался, не желая отпускать чернокнижника на волю. — Я ничего ему не сделаю.

— Врёшь! — крикнул псионик, начиная давить на мужчину всё сильнее. — Ты всегда лжёшь.

Найтгест вдохнул поглубже и провалился во мрак, выскользнув из хватки Пассисы и оказавшись в собственном кабинете. Поправив одежду, изрядно перекосившуюся от борьбы с братом, Гилберт перевязал волосы и ненадолго замер, собираясь с мыслями. Ползать на коленях он не собирался, но и мыслей о том, как заслужить прощение, в голове у него не было совершенно. К тому же, что-то ему подсказывало, что это будет не так просто, как довести Охотника до срыва. Начертив портал, мужчина шагнул в него, как на расстрел, впервые в жизни чувствуя, что волнуется, как влюблённая школьница, сообравшаяся сказать старшекласснику о чувствах.

Картина, представшая перед ним, приятно согрела душу: Акио мирно дремал в постели, раскрывшись и раскинувшись по самое не могу; левая его нога свисала с постели, руки были заложены за голову, а сам он едва слышно посапывал, но выражение его лица было таким серьёзным, словно он тяжело над чем задумался, а не спал. Стоило Найтгесту приблизиться, как юноша напрягся, задышал чаще, а затем распахнул глаза. Эту его особенность Гилберт уловил уже давно. Едва только кто-то приближался к спящему Акио, тот мгновенно это ощущал каким-то своим чутьём и выныривал из сновидений, как солдат в окопе. Взгляд его мгновенно сфокусировался на госте, и юноша подорвался, закрывшись одеялом и сев.