Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 86

– Точно он, – тихо прокомментировал Тур. – Все та же наглая тварь.

– Что-то он мирный слишком, – вдруг забеспокоился Кныш. – Как думаешь, он не бешеный?

– Не... Бешеные не такие. Он просто берегов не знает.

– Так что делать-то будем?

Родич, положив голову на лапы и не сводя с них выжидающего взгляда, казалось, с интересом прислушивался к развернувшейся вслед за этим дискуссии. Мужчины, поняв, что непосредственной угрозы он не представляет, заговорили свободнее. Эмоциональнее...

В основных доводах, однако, сошлись достаточно быстро: выгнать чудесным образом вернувшегося родича не удастся, да и смысла нет: захочет – еще раз придет. А не хотел бы – так и сейчас бы не явился. Скрывать его тоже не выйдет. Стало быть, нужно объявить о нем Роду. Это было легко: как Внемлющий скажет, так и будет. Гораздо сложнее было обеспечить безопасность поселян: то, что их новый сосед проявит дружелюбие или хотя бы безразличие ко всем, было маловероятно.

– Загородь ему какую построить?.. – рассуждал Тур. – Только высокую, чтоб не выбрался...

– Угу. И если он теперь не бешеный, то тогда уж взбесится наверняка.

– А ты что предлагаешь?!

– Ну... Если он – дитя Великого предка, то и нам не чужой. Поговорить с ним надо.

– Говори, – судя по подозрительной легкости, с которой он дал согласие, в эту идею охотник не верил.

Кныш, однако же, взялся за дело всерьез: медленно, плавно пересел поближе к лежащему родичу, снова протянул ему руку.

– Здесь нельзя убивать, – четко и внятно проговорил он, глядя прямо на зверя, но избегая смотреть ему в глаза. – Тебя будут кормить, и тебе будет тепло. Но если ты пожелаешь кому-то зла – тебя убьют. Ты увидел?

Родич широко зевнул и, снова обнюхав поднесенную руку, неожиданно завалился на бок, замахав в воздухе лапами.

– Не дури, – голос Внемлющего зазвучал строже. – Будешь слушаться меня и его, – он кивнул на Тура. – Остальных просто не трогай. За их кровь отдашь свою. Ты увидел, дитя Предка?

Зверь, как ни странно, казалось, прислушался. Во всяком случае ловко перевернулся кверху брюхом и на сей раз позволил Кнышу, а затем и Туру осторожно почесать себя за ухом.

– Вот и ладно, – подытожил Внемлющий. – А теперь пошел вон с моей лежанки! Живо!

На такую жертву родич, как оказалось, готов еще не был, и препираться с ним пришлось довольно долго. Именно препираться. Тур с изумлением, смешанным с восхищением, наблюдал, как Внемлющий по бесконечному кругу втолковывал, разъяснял и доносил правила совместного проживания до своего неожиданного гостя, не забывая при этом время от времени властно приказывать тому убраться.

– Здесь сплю я. А ты – или ляжешь у входа, или уходи обратно в лес.

Да-а, эти интонации охотник знал прекрасно! Как оказалось, на зверей они тоже действовали: родич наконец лениво поднялся и растянулся поперек входа в хижину.

– Вот теперь молодец.

Тур хмыкнул.

– Теперь к тебе точно никто без спросу не войдет! Но как ты с ним ловко, однако! Я бы так не смог! Вот бы и дальше он был таким послушным!

– Да, хорошо было бы... И кстати, видится, это она.

– Правда? Оно и лучше, самки вроде поспокойней будут. Надо будет ей еще имя придумать, раз уж она теперь из наших...

– Айрат.

Тур хмыкнул.

– Ты и правда обо всем позаботился.

– Хм... – Кныш выглядел несколько обескураженным. – Я не сказал бы, что это я. Просто как-то само возникло в голове... Может, ее и правда так зовут?

– Может, – покладисто согласился охотник, уже ничему не удивляясь: в конце концов, что стоит тому, кто говорит с духами, побеседовать с каким-то родичем? – так и скажем Роду. Я могу принести кусок кожи, наденем ей на шею, чтобы ты смог ее держать. И пойдем знакомиться!

Внемлющий одобрительно кивнул.

====== Глава 34 ======

– Не спеши, Взы... Внемлющий.

Вождь Марух поравнялся с Кнышем, впервые рискнувшим вывести Айрат в Ближний лес на прогулку.

Родичь жила в селище уже по-пальцам-руки-и-два восхода, и за это время страсти вокруг нее успели поутихнуть.

Поначалу Род к новому соседству отнесся, мягко говоря, настороженно. Нет, воспротивиться Внемлющему духу ни у кого не хватило, – но лица поселян, собравшихся на площадке у Общего костра, явно говорили о том, что подобного самоуправства, грозившего закончиться трагедией, они от Кныша не ожидали. В равной степени неясным было, почему Тур, стоявший рядом с ним, хоть и не сводил со зверя внимательного взгляда, – но ни убивать его, ни выдворять из селища не спешил, и недовольства соплеменников, казалось, не разделял.

На ум поселянам закономерно пришел грандиозный скандал из-за детеныша родича, приведенного в селище, от которого сын вождя должен был, по приказу родителя, избавиться. Неужто он тогда ослушался, и родич – тот самый?!

Затем последовала короткая, ставшая уже чуть ли не традицией, перепалка Внемлющего с вождем, из которой стало ясно, что Айрат в селище так или иначе останется, ибо на то воля духов и Великого предка, и всякий, кто причинит ей вред, будет иметь дело с ними.

На вопрос вождя о том, кто ответит, если вред причинит сама родичь, Внемлющий уверил, что ничего сверх воли Предка она не сделает. А за тем, чтобы не произошло трагедии, он берется лично проследить. Как именно он собирался это делать – оставалось неясным, и ситуацию не спасло даже вмешательство Тура, который к обещанию Внемлющего присоединился.

Поселяне разошлись встревоженными, и в первые восходы после общего сбора в селище словно напрочь исчезли все дети: родительницы, проникшись угрозой, строго-насторого запретили им покидать хижины. За исполнением запрета, однако же, нужно было следить, а это закономерно привело к тому, что ежевосходние обязанности бдительные поселянки стали исполнять через пень-колоду. Их мужья от миссии стеречь малолетних чад отказались сразу и решительно: этак, мол, проще их сразу тоже на привязь брать, как ту же родичь, и за собой таскать. Такая позиция мужского населения Рода привела к многочисленным скандалам, в результате которых обстановка накалилась до предела – за тем, однако, чтобы вскоре пойти на лад.

Лад объяснялся прежде всего тем, что Айрат вела себя примерно: с некоторыми поселянами, особенно почему-то с Анхэ, даже подружилась, и теперь при встрече бросалась бурно их приветствовать, к остальным же относилась равнодушно, и даже стайку назойливых ребятишек, сбежавших-таки из-под домашнего ареста, не растерзала, а только гневно обругала на своем, родичьем, языке. Этого, впрочем, оказалось более, чем достаточно, и границы дозволенного и для Рослых, и для Айрат были с той поры проведены максимально четко.

За всеми этими событиями Кныш так и не успел поговорить с вождем Марухом, и теперь, услышав его голос, почувствовал себя виноватым. Айрат, ради прогулки отпущенная с привязи, неспешно потрусила навстречу вождю и обнюхала его руку, словно одновременно приветствуя и уточняя его намерения. Внемлющий не без почтительного удивления отметил, что Марух воспринял такое внимание с полным хладнокровием, и если и испугался, то виду не подал.

– Вождь?.. – Кныш склонил голову в знак приветствия.

– Поговорить бы надо, – Марух все же отнял руку, которую неугомонная Айрат уже успела лизнуть. – Для начала – про обряд этот, на Летние Проводы. Неправ я был. Погорячился. Что да почему – уж не серчай – при себе оставлю... Но что бы там ни было – негоже мне твою власть оспаривать. Вперед не случится.

– Ты хорошо сказал, – Внемлющий коснулся рукой груди. – Но и мне есть в чем виниться перед тобой. Слова духов ранили тебя, да и других тоже. Я не должен был этого допускать. Это было... Немилосердно.

Марух бросил на него быстрый острый взгляд.

– О милосердии задумался? Сам, что ли?..

– Фетха подсказала, – не стал скрывать Кныш.

– А-а, Фетха... Ты ее слушай, мальчик... Она... Знающая, одним словом. Из тех, кто сердцем видят. А знаешь, что она Анхэ в ученицы выбрала?