Ради тебя (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 50

- Не надо. Я, кажется, понял. Прости за назойливость, - кивнул Карт. Теперь он под ноги смотрел, головы не поднимая. - Собственно... Да нет, не о чем говорить. Не против, если уеду утром?

- Не против, - пробормотала Арьере.

- Ну, тогда... - кажется, Крайт пятернёй прочесал волосы. Впрочем, может, он зачем-то другим руку поднял. - Н-да, это тоже из романа. Ладно, и безупречные бывают банальными. Прощай, Тиль?

- Прощай, Карт.

Дождевые дорожки, бегущие по лицу, стали горячими, очень-очень солёными и мутными. Но сейчас это было совсем не лишним: вода мешала видеть.

13 глава

Вероятно, дети были в восторге от доктора Суртюра. Именно такой врач и должен пользовать малышей: маленький, даже ниже Тильды, тощенький, похожий на кузнечика. А круглые очки вкупе с ухоженной козлиной бородкой и зачёсанной на лоб реденькой чёлочкой при полном отсутствии волос на макушке, делали его немного нелепым, но милым. Говорил он тихо и вкрадчиво, скорее даже журчал успокаивающе. А ещё имел привычку постоянно трогать собеседника за локоть мягонькой ручкой.

И, вообще, его так и тянуло назвать «доктор Суртюрчик».

- Милая барышня, почему меня сразу не вызвали? Боялись побеспокоить? - врач поверх очков глянул на Арьере укоризненными, красноватыми кроличьими глазками. - Ну что вы, право слово, приходить на помощь пациентам сразу же - сразу же, вы слышите? И днём, и ночью, и в вёдро, и в зной - это моя прямая обязанность. А порой промедление равно смерти, об этом тоже стоит помнить.

- Видите ли, я не знала, когда он вернулся, и была уже у себя, - заторопилась Тильда, оправдываясь. - Наш дворецкий заподозрил неладное, но кузен отказался от помощи. А ночью ему стало совсем плохо, но Джермин побоялся мне сказать... Я тот час послала, как узнала.

- Ну, не волнуйтесь, не волнуйтесь, а то и с вами нехорошее приключится, - доктор успокаивающе похлопал Тиль по локтю. Подвёл к креслу, усадил почти силком. Сам рядом присел, наклонив голову к плечу, прислушался к пульсу, но часов при этом почему-то не достал. - Вам сколько лет, милая моя? Не рожали?

- Нет, - оторопела Арьере.

- Девица? - деловито поинтересовался доктор.

- Нет. Какое это имеет отношение к Карту? - спросила Тильда, начиная подозревать самое нехорошее.

- Абсолютно никакого, - ласково признался врач, наконец, отпустив руку Тиль. Суртюр снял очки, протёр полой сюртука, сунул обе дужки в рот. - Дело в вас, милая моя. Видите ли, я убеждён, что женщины, отказывающиеся от счастья материнства, сознательно обрекают себя на раннее увядание. Ваша нервозность и несколько истеричные реакции свидетельствуют о...

- Доктор, давайте обо мне потом, - взмолилась Арьере. - Что с кузеном?

- Вашим кузеном? - врач недоумённо похлопал морщинистыми, лишёнными ресниц веками. - Ах, да-да, господин Крайт. Боюсь, милая моя, порадовать вас нечем. Подозреваю, что это инфлюэнца[1]. Видите ли, в Арьергерде уже имеется несколько заболевших. Правда, данное явление может носить случайный характер, такое бывает. Вот вам, к примеру, три года тому назад...

- Инфлюэнца, - повторила Тиль, откидываясь на спинку кресла, и даже глаза прикрыла от облегчения, - выходит, зря перепугалась.

- Ну что вы, - укорил доктор, кажется, несколько обиженный за невнимание. - Благодарить Небо в нашем случае рано, слишком рано. Боюсь, положение господина Крайта совсем незавидно.

- Я понимаю, что это не слишком приятно, да и опасно. Но он ещё молодой сильный мужчина. Что ему простуда?

- Ох уж мне эти восторженные барышни! - мелко, будто сухой горох сыпя, рассмеялся Суртюр, не вынимая дужек из рта, но поглядывая лукаво. - Милая моя, если б бравая выправка свидетельствовала о здоровье, то я работы лишился. У вашего кузена очень нехорошие хрипы, очень. Честно говоря, я никак не ожидал увидеть столь, кажется, благополучного человека в таком плачевном состоянии. Верно, мне приходилось наблюдать и барышень из вполне достойных семей. Но то юные дамы, изнуряющие себя совсем неуместными...

- О чём вы говорите? - перебила мерное журчание Тильда. - При чём тут барышни?

- Да совершенно ни при чём, совершеннейше, - отпрянул доктор, с перепугу попытавшись очки на нос вверх ногами нацепить. - Видите ли, такими недугами обычно страдают люди неблагополучные. Знаете, непосильный труд, нерегулярное питание, отсутствие медицинской помощи, холод, опять же - всё это располагает. Здесь же мы имеем видного военного, не матроса какого-нибудь, не солдата.

- Вы же сами сказали, что он всего лишь простыл!

- Да, несомненно, - Суртюр одёрнул сюртук, видимо, пытаясь придать себе солидности. - Это сейчас. Но на фоне чахотки[2]...

- Какой чахотки? Он же не кашлял!

- Милая моя, - снисходительно улыбнулся врач. - Это абсолютно дилетантский подход. Отсутствие перхания и болей ещё ни о чём не говорит, совершенно. Лучше припомните, ваш кузен когда-нибудь всерьёз простужался? Может, в связи с ним вы слышали такие слова, как «воспаление лёгких», «пневмония»?

- Д-да, он долго болел, - выдавила Тиль.

«Там тоже холода хватало. И воды. Но больше камней и лишайника...»

«...всё просто: дневной вылет - спать, ночной вылет - спать, в дождь, в туман»

«...в очередной раз приземлился неудачно»

В очередной? В очередной раз неудачно?

- ... таким вот образом, - подвёл итог врач.

- Простите, что вы сказали? - Арьере потёрла лоб, пытаясь сосредоточиться, прояснить мысли, которые будто туманом заволокло.

- Вы меня совсем не слушаете, - укорил Суртюр.

- Я, кажется, вообще мало кого слушаю. - Тиль выпрямилась в кресле, сложила руки на коленях. - Так что вы предлагаете?

- О том и речь, о том и речь, - доктор резко сорвал очки, принялся стёкла сюртуком полировать. - Вам, милая моя, я настоятельно рекомендую покинуть дом. Незачем нежной барышне созерцать страдания недужного, а облегчить их вы не в силах. Милосердие же тут неуместно. Мне очень не нравится ваше состояние и, поверьте, я меньше всего хочу, чтобы вы слегли. Конечно, в вашем праве выписать более именитого врача, только вряд ли он поможет.

- Я подумаю над вашим предложением.

- Вот тут я написал рецептик, загляну к аптекарю на обратном пути, предупрежу. После прислуга сходит, заберёт. Маковое молоко давайте на ночь, а грудным сбором поите, как только зайдётся. И приобретите лёд, компрессы хорошо сбивают жар.

- Маковое молоко[3]? - изумилась Тиль. - Грудной сбор? При чахотке?

- А вы желаете, чтобы я прописал снадобье из печени лягушек и единорожьей кости? - насупился Суртюр. - Я не шарлатан, милая моя. Хорошо, скажу прямо: готовьтесь к худшему. При других условиях ваш кузен ещё и мог бы... Смена климата, сухой воздух, лечебные воды. Но эти прогулки под дождём ему на пользу не пошли. Нет, не пошли!

- Я поняла. Благодарю вас, - Тиль встала, расправила юбку, даже вроде бы сумела улыбнуться. - Айда! - позвала служанку, укоризненной тенью маячившую за дверью. - Расплатись с мастером Суртюром и проводи его. Потом отправь Джермина к аптекарю.

- Да я-то отправлю, - зашипела служанка приглушённо, поглядывая на доктора через плечо. - Да только денежки-то, которые молодой хозяин второго дня дал, тю-тю. Молочнику заплатила, мяснику. Ежели ещё и на аптекаря потрачусь, то...

- Не сейчас, - Тиль отгородилась ладонью. - Это всё позже.

Арьере ещё раз кивнула доктору, вышла из гостиной, медленно, как старуха, поднялась по лестнице - сердце колотилось так, будто выпрыгнуть собиралось, корсет давил на рёбра, не давая толком вздохнуть.

В кабинете было тихо, пахло старыми бумагами и немного пылью. Солнце заливало комнату радостным, праздничным светом, каталось радужными клубками в хрустальных подвесках бра, делало стёкла книжных стеллажей слепыми.

Тиль постояла, держась за спинку кресла, прижав ладонь к животу, пытаясь отдышаться. Хотела задёрнуть шторы, но на полпути остановилась, повернулась к камину.