Невеста Смерти (СИ) - Летняя Лена - Страница 26

— Помогло?

— Да, она нашла покой.

Я кивнула, хотя что-то в его тоне показалось мне странным. Но только через несколько шагов и пары глотков вина я вдруг поняла, что он имел в виду. Я снова резко остановилась, словно уперлась в невидимую стену. На этот раз жених ждал этого, потому что тоже остановился сразу и посмотрел на меня, как мне показалось, выжидающе.

Я подняла на него испуганный взгляд и едва слышно уточнила:

— Вы убили ее?

На его лице не дрогнул ни один мускул, даже бровь осталась неподвижной.

— Я даровал ей милость Некроса, о которой она его молила, — поправил он.

— Но это не ваше дело. Не ваше право. Вы жрец, а не Бог. Вы не должны…

— Боги, Нея, порой слишком заняты, — неожиданно резко перебил он. — Заняты или глухи, они не слышат даже собственных жрецов. Даже верховных. Даже если он единственный. Вы считаете, я должен был помолиться с ней и оставить наедине с болью, немощью и мыслями о том, за что великий Некрос так наказывает ее? Чем она перед ним провинилась?

Наверное, я была уже пунцовая. Сердце больно ухало в груди, дыхание сбилось, а наполовину съеденный крендель и кружка с остывшим вином в моих руках казались теперь какими-то глупыми, неуместными.

— Не нам решать, когда должна прерваться жизнь другого человека, — все-таки смогла выдавить я. — На то есть воля Богов.

— У нас с вами разные взгляды на жизнь и смерть, Нея, — он покачал головой. — Я не жду, что вы поймете. Или сможете это принять. Но смерть — это всего лишь естественный этап жизни. Его не надо бояться. И надо понимать, что иногда этот этап — единственное хорошее, что осталось впереди. Вы слишком молоды и слишком здоровы, чтобы знать, какой может быть боль. И не дай вам Боги однажды узнать это. Но вам придется как-то смириться и принять то, кто ваш будущий муж. Принять меня и мое служение Некросу, как его принимаю я. И не думайте, что мне это легко дается.

Его голос все время звучал ровно, лишь на последней фразе дрогнул и стал тише. Это оказалось так неожиданно, что я снова осмелилась посмотреть на него, хотя до этого разглядывала собственные руки. Эмоции, которые на мгновение проявились в его голосе, заставили меня задуматься. Каково ему было заниматься тем, чем он занимался, все годы службы у короля? Ронан тоже говорил об этом: о том, что его брату выпал тяжкий жребий и для него это нелегко.

— Ей не было больно умирать? — удивив саму себя, спросила я.

Он покачал головой.

— Нет. Этот яд сначала действует как обезболивающее, потом вызывает эйфорию. Она ушла в покое. Уверенная, что какова бы ни была причина наказания, Некрос простил ее и ждет в своем чертоге.

— А если это не так?.. — снова попыталась возразить я, но Фолкнор внезапно коснулся моего плеча, и я тут же замолчала.

— Это так, Нея. Я знаю.

У меня не нашлось больше аргументов. В конце концов, он верховный жрец. Кому как не ему знать волю его Бога?

Мы снова двинулись вперед, продолжив обходить площадь по кругу, но теперь я уже почти не обращала внимания на происходящее вокруг. Только пила вино, думая о том, что сказал Фолкнор, и пыталась проглотить вместе с ним горечь, появившуюся во рту.

— Честно говоря, вы приняли это легче, чем я ожидал, — вдруг мягко заметил он.

Я активно помотала головой и призналась:

— Нет, я все еще не могу этого принять, но я попробую понять.

— Трудно нам с вами будет, — вздохнул он. — Слишком разная у нас вера. И вроде Боги единые, но у каждого свое учение.

Я нерешительно улыбнулась ему. Он практически прочитал мои мысли. И в этом я почему-то увидела добрый знак: если иногда мы все же мыслим одинаково, то все не так плохо, да?

К теме служения Некросу мы больше не возвращались. Допили вино и оставили кружки на одном из столов. Крендель оказался слишком велик для меня, поэтому Фолкнору пришлось помочь мне его доесть. Я попробовала свои силы в метании мячей в пирамиды из деревянных цилиндров и с третьей попытки даже попала в цель, но не смогла обрушить пирамиду полностью. Приз за такое «выступление» не полагался, но Фолкнор купил мне подвеску: выкованный из железа цветок, и сказал, что это «утешительный приз». Меня это очень тронуло.

Попутно он рассказывал мне об истории города и, видимо забывшись, даже предался воспоминаниям о посещении подобных праздников в детстве. Я в основном слушала, не перебивая, но когда он спрашивал, рассказывала о том, как отмечают праздники у нас.

На несколько минут мы остановились в той части площади, где выступали циркачи: жонглеры, фокусники и клоуны. Я смеялась, Фолкнор изо всех сил старался не улыбаться. Я не понимала, зачем он себя сдерживает. Если смерть — это всего лишь естественный этап жизни, то к чему его траур? Было в этом что-то неправильное.

Позже, когда мы снова продолжили прогулку, кто-то вдруг схватил меня за руку и попытался увлечь в хоровод танцующих. Я была не против: мне всегда нравились танцы, но я нерешительно посмотрела на Фолкнора. Тот только кивнул.

— Карл верно сказал: траур у меня, а не у вас. Веселитесь, Нея.

И я не стала отказываться. Конечно, я не знала правильных шагов, но танцам меня учили с самого детства, и я быстро сориентировалась. Музыка, движение, смех и радостные восклицания со всех сторон вскружили мне голову. Наверное, с момента моего второго обручения мне впервые было так весело. Я забыла о призраках, о подозрительной гибели моей предшественницы, о человеке в черном плаще, о темном прошлом и не менее темном настоящем жениха, о своем «гениальном» плане по обретению независимости и о странном совете брата. Я просто кружилась под музыку, подскакивая, притопывая и прихлопывая. Ловила иногда на себе взгляд жениха, который наблюдал за мной со странным выражением на лице. Мне оно было непонятно, но я не видела в нем ничего плохого.

А потом в толпе снова мелькнула она. Бледное лицо и обнаженные руки, которые так неестественно смотрелись на фоне тепло одетых людей, черное платье. Видение тут же исчезло, но я дернулась, запнулась, сбилась с шага, меня кто-то толкнул, и я упала на каменные булыжники, которыми была вымощена площадь, больно ударившись бедром и руками. Когда я падала, мне показалось, что в толпе я увидела и мужчину в плаще с капюшоном. Он промелькнул где-то рядом с Фолкнором, но тоже мгновенно исчез.

Хоровод продолжил кружиться, лишь немного сместился, чтобы не затоптать меня. Даже не пытаясь встать, я тревожно завертела головой, пытаясь найти взглядом или Лилию, или мужчину в плаще, но они словно испарились.

Или вовсе мне померещились? Но с чего?

— Ушиблись?

Голос жениха прозвучал прямо у меня над ухом, его руки легли мне на плечи, и через пару мгновений я уже оказалась на ногах: он поднял меня легко и непринужденно. Я лишь поморщилась от боли в бедре да с тоской посмотрела на испачканные перчатки и пальто.

— Чуть-чуть, — отозвалась я, поскольку Фолкнор пытался поймать мой взгляд и ждал ответа.

Я не сразу поняла, что его руки по-прежнему лежат на моих плечах. Он слегка сжимал их, как будто опасался, что я снова упаду.

— Что-то случилось? — поинтересовался Фолкнор, слегка хмурясь. — Мне показалось, что вы чего-то испугались.

Я против воли бросила еще один встревоженный взгляд по сторонам, но так и не увидела ни призрака, ни таинственного неизвестного, прячущего лицо под капюшоном.

— Нет, ничего… — неуверенно пробормотала я. — Показалось… И… я просто очень неуклюжая.

Не знаю, почему я не сказала ему правду. До этого момента мне казалось, что я больше не боюсь его, но, видимо, до полного доверия нам было пока далеко.

Я попыталась отряхнуть перчатки, бессильно посмотрела на испорченное пальто, которое я только что купила. Бедро болезненно ныло, но это было самой малой из моих проблем. Руки жениха на моих плечах и его близость тревожили гораздо больше.

— Дайте посмотреть, — велел он.

И стянул с меня перчатки, но на ладонях была лишь небольшая ссадина.