Попаданка в академии драконов 3 (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 70

— Всё так плохо? — Я первая проскальзываю в библиотеку. — Неужели у них совсем нет шансов?

— Шанс неплохо развлечься во время учебы, набраться любовного опыта… ох, не заставляй меня перечислять всю эту романтическую ерунду.

Судя по тому, что сохранил в памяти стол Санаду, сам он не чужд отношениям и чувственным порывам. Но это его дело, конечно. Насколько знаю, он в принципе всегда ворчит на что-то хоть отдалённо похожее на романтику.

Но, оказавшись в кресле, не удерживаюсь от вопроса:

— А эльфа можно обратить в вампира?

Брови Санаду ползут вверх:

— Можно, конечно, просто за всю историю наших отношений ни один эльф добровольно не вампиризировался. Хотя, конечно, у эльфов больше шанс дождаться своей очереди.

— Почему сейчас не обращают новых вампиров?

Молчание повисает в библиотеке.

— Скажем так, мы ждём развития событий. — Санаду грозит мне пальцем. — И большего сказать не могу. — Он сцепляет руки. — Приступай к тренировкам или я уйду.

Конечно я приступаю. А после ухода Санаду уставшая, наконец, добираюсь до подарков, сложенных в гостиной рядом со спальней, где в кровати «спит» кукла в виде меня.

Точнее сказать — заполнивших гостиную рядом со спальней.

Тридцать коробок с золотыми кубками и тарелками, браслетами из золота, платины и драгоценных камней, с ожерельями, серьгами и диадемами сверкающими так, что слепит глаза. Всё это сопровождается открытками разных семейств (Фламиров в том числе, преподнёсших тяжёлое ожерелье с крупными изумрудами, не подходящими ни к родовым цветам Арендара, ни к моей внешности) с поздравлениями и пожеланиями крепких сыновей и долголетия. Эти фразы неожиданно обжигают. Я же всегда хотела девочку. А девочки могут быть только у деней. Сыновей я буду любить, но девочка…

Отбросив эти мысли как бесполезные, присматриваюсь к подаркам. На посуде золотом другого оттенка инкрустирован растительный орнамент. Даже не представляю инструмент, которым можно создать подобную красоту. Возможно, тут постарался маг.

Серьги все как одни тяжёлые, с камнями и жемчужинами от размера горошины до голубиного яйца, их можно будет надеть не раньше изменения тела кровью Арендара, иначе мочки оборвутся.

Диадемы тоже увесистые, и только одна — от рода Киарстен — изящная, будто сплетённая из солнечного света, с изумительными жёлтыми камнями, огранёнными так искусно, что они рассыпают вокруг искры золотистого цвета. Надев её, наслаждаясь цветными бликами, оглядываю ожерелья и браслеты: слишком тяжело, вычурно и дорого.

И если так будет продолжаться (Арендар ведь предупредил, что это первые дары), мне надо заводить собственную сокровищницу.

Через метку Арендар интересуется, могу ли я поужинать у Ники. Сразу заглядываю в её комнату и улыбаюсь: Ника чаёвничает, и на столе — большая тарелка пирожных.

«Могу», — отвечаю Арендару через свою метку и выхожу к Нике.

Следующий час я под пирожные с чаем слушаю о ямочках на щеках Валариона, когда он улыбается, о его нежных ушках, шелковистых волосах, изумительных глазах, красивых пальцах и изысканном вкусе в поэзии. На вопросы о Герде Ника отвечает, что слышала, будто парень из нашей группы до сих пор в больничном корпусе, и тут же снова возвращается к бесконечным прелестям Валариона.

— А Санаду? — интересуюсь я.

Ника мрачнеет, пожимает плечами:

— Завтра узнаю.

— У тебя проблем не будет? — Не знаю, куда деться от неловкости за то, что случайно её подставила.

— Шуток теперь будет, — Ника закатывает глаза.

— Я о том, что ты вампир, а Санаду твой… э, он же тебя опекает.

— Отношения с эльфами не запрещены. — Ника усмехается. — Думаю, такой закон не приходил никому в голову, потому что желающих с ними связываться не было.

Стук в дверь прерывает наш разговор.

— Прости. — Ника хлопает себя по лбу. — Совсем забыла, что мы договорились о групповой тренировке.

Оставив её встречать одногруппниц, возвращаюсь к себе.

Комната залита золотисто-красным светом. Совершенно внезапно, почти неосознанно, я раскрываю крылья. Лёгкая боль в мышцах напоминает о недавнем переутомлении, но мне до крика хочется взлететь, поймать ветер крылом и купаться в его потоках и тёплых лучах солнца. Само сердце рвётся в небо.

Просыпаюсь от урчания. Темнота расцвечена золотыми искорками, оседающими на моей коже и впитывающимися в неё. Кто-то огромный, пахнущий мёдом и сандалом, топчется по кровати. Укладывается рядом и, урча, обхватывает рукой и ногой, укрывает крылом. Оставишь Пушинку здесь, так она пускает драконищ всяких. С его рук и крыла на меня пыльцой оседает сияющее золото его силы, впитывается, растекается по венам и медленно угасает. Быть парой дракона — это ещё и красиво. Хорошо, что об этом я не прочитала заранее: скорее всего, описание такого впитывания магии меня бы напугало.

— Уррр, — Арендар прикусывает моё ухо. — Ты так вкусно пахнешь.

И снова урчит. Перевернувшись в тесных объятиях, прижимаюсь к его груди, чтобы в глазах не рябило от вспышек магии:

— Как дела? Что с Пат Турином?

— Молчит.

— Линарэн разобрался с этой чёрной порабощающей големов штукой?

— Нет. Там всё странно.

— А как расследования?

— Топчемся на месте. Не хватает… толчка. Какой-то информации. Чего-то общего между пострадавшими. Но пока этим общим можно считать разве что их принадлежность к не слишком обеспеченным подданным.

— Все пострадавшие бедны?

— Нет, среди жертв бедных нет. Они не богаты, но деньги у них водятся. — Арендар принюхивается к моим волосам. — Сладкая…

— А сколько пострадавших?

— Несколько сотен. — Арендар зевает. — Это лучше у Элора спросить, он ведёт бумаги по этому расследованию.

— Как у него дела?

Напряжение сковывает Арендара, и хотя он быстро с ним справляется, голос выдаёт тревогу:

— Держится. Работает. С Элором сейчас трудно: состояние своё, ничего личного он не обсуждает. Кажется, у него теперь один друг, родственник и всё на свете — Халэнн.

Какая-то мысль вспышкой проносится в голове, но я не успеваю её ухватить.

— Мне чудится или в твоём голосе звучат нотки ревности? — Запрокинув голову, заглядываю в лицо Арендара, озарённое сверканием глаз и золотых искорок перетекающей в меня магии.

— Вот ещё, — фыркает Арендар и качает головой. Поморщившись, вздыхает. — Да, я привык, что Элор мне доверяет, возится со мной, а теперь он отдалился, хотя я объяснил ему, что не сержусь, ведь он не виноват, что его околдовали.

— Ему нужно время, чтобы разобраться в чувствах, смириться. Возможно, даже простить самого себя.

— Боюсь, у него нет времени на это всё.

— Линарэн что-нибудь придумает. Или Элоранарр наконец встретит избранную.

— Артефакту ещё год перезаряжаться, и магический источник академии не сможет быстро восполнить запас.

Поглаживая Арендара по плечу, придвигаюсь ближе:

— А я… почему-то верю, что всё у него наладится. Не знаю почему, но я как будто знаю, что у него всё будет в порядке. — Приподнявшись, целую Арендара в нос.

— Я на это очень надеюсь, — Арендар обнимает меня крепко-крепко. — Урррр… уррр…

Как большой котик.

— Урррр, — отвечаю я, и, судя по ответному довольному урчанию, Арендару это нравится.

Просыпаюсь уже одна. Взгляд сразу падает на столик, где под защитой крышек и заклинания поддержания тепла ждёт завтрак. Судя по количеству, тут не только завтрак, но обед и ужин заодно.

Вытащив из-под одеяла, оглядываю руки: следы проклятия едва заметны. Отлично!

День выдаётся насыщенный. Сначала Санаду четыре часа подряд заставляет меня растворяться, а потом концентрироваться на поверхности кожи. Пока удаётся создать лишь уплотнённую вокруг меня сферу.

После Арендар через метку сообщает, что зайдёт Дарион, и я должна быть готова к тренировкам. Я чуть не прыгаю от радости: крылья так и просятся наружу, жаждут полёта.