Попаданка в академии драконов 3 (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 69

— Я могу выделить час, — роняет Санаду. — Вечером, в шесть. Если Арендара здесь не будет.

— Думаю, даже если он будет здесь, занятиям это не помешает.

Санаду покачивает указательным пальцем:

— Плохо ты знаешь драконов, Валерия. Арендар, конечно, душка, и выдержка у него отменная, но его терпение не беспредельно, у него сейчас все инстинкты требуют утащить тебя в пещеру, а ты мало того, что не в пещере, ещё и с посторонним мужчиной общаться собираешься у него под носом. Имей совесть, женщина!

— Но ведь поставить на меня щит так важно, он должен понять…

Несколько мгновений у Санаду дёргаются уголки губ. Он наклоняет голову и как засмеётся.

— Что? — Судорожно пытаюсь понять, что не так в моих словах, но не выходит.

— Валерия, — Санаду снова сгибается пополам.

— Что смешного?

Сквозь дверь просачивается Пушинка. Посмотрев на Санаду, укоризненно качает головой и снова исчезает.

— Дракона своего приласкай, разумная ты наша. — Санаду поднимается. — Ладно, мне пора.

— Да что не так-то?

У двери Санаду оборачивается:

— Ответственное отношение к делу, конечно, похвально, но… Валерия, вы оба очень юны. В этом возрасте нельзя думать только о войне и пользе. Иначе можно забыть, ради чего сражаешься.

И прежде, чем я успеваю ответить, Санаду выходит.

Но я же не думаю только о войне и пользе!.. Кажется.

Весь обед слова Санаду не выходят из головы, и я больше ковыряю салат с мясными брусками, чем действительно ем.

— Что-нибудь случилось? — Вилка и нож Арендара застывают над тарелкой. — Почему у тебя плохое настроение?

— Я… недостаточно ласковая?

В глазах Арендара вспыхивает пламя. Он отпивает вина и, задумчиво глядя на меня, покачивает бокал с вплавленными в стекло завитками узоров.

— Что? — не выдерживаю я.

— Не знаю, — Арендар робко улыбается. — Это мои первые отношения, я понятия не имею, сколько ласки достаточно, сколько нет. Иди ко мне. — Он поворачивается на стуле. В растерянности я поднимаюсь и обхожу стол. Арендар усаживает меня себе на колени. — Это, конечно, жуткое нарушение этикета, но мне нравится.

На мой взгляд это тоже нарушение, но приятное. И еда из тарелки Арендара вкуснее. И так теплее… Жаль, у Арендара мало свободного времени.

После обеда я некоторое время стою у окна и разглядываю проекцию дворца, огромного сада, беседок в виде резных шариков на ножках. Вид волшебный, но мне кажется, Арендар заказал эту панораму, чтобы я привыкала к будущему дому.

Скоро буду жить во дворце… Невероятно.

А пока отправляюсь писать работу о призывном оружии.

Дух этого оружия подчиняется только призвавшему магу, с его смертью получает свободу от материальной формы, и та разрушается. Но некоторые владельцы делали копии своих волшебных предметов, и дожившие до нас образцы украшают коллекции богатых семейств.

Создали призывное оружие маги печально известного человеческого королевства Лис-Тар. Тогда оружие называли не призывным, а живым, потому что его создатели тщательно берегли секрет изготовления этих вещей, равнявших их в силе с самыми могущественными существами Эёрана. Первый живой меч принадлежал королевскому придворному магу, тот вскоре свергнул правителя и стал королём. Секрет изготовления оружия он поведал лишь на смертном одре семерым самым верным ученикам.

Те вместе занялись исследованиями, создали Братство и когда стали снабжать оружием и его вариациями своих учеников, выяснилось, что форма живого предмета и его свойства зависят от внутренних качеств и устремлений призывающего. Так боевые маги получают атакующее оружие, щитовики — щиты, остальные маги — вспомогательные инструменты для основного направления дара. Драконы и вампиры в то время по какой-то причине считали, что этот вид магического взаимодействия им недоступен, поэтому не пытались выведать секрет.

Наиболее интересные формы проявлений живого предмета из дошедших до нас хроник Лис-Тара: ткацкий станок, с помощью которого стихийная волшебница Моера меняла землю — ей достаточно было выткать карту нужной местности, отобразив все желаемые изменения, и на равнине могли подняться горы, каменная дорога могла протянуться сквозь бескрайние просторы. Веретено её сестры-целительницы Аиссы, на котором та, повторяя имя врага, крутила нить, а затем перерезала, и враг погибал. Маска с зелёными перьями мага Оата помогала ему превращаться во всевозможных существ. Из золотого лука чародей света Лон пробивал каменные стены толщиной в десять метров, броня взрослого дракона не могла противостоять его стрелам из солнечного света. Трезубец Аридона позволял орудовать таким объёмом воды, который не всякий водяной дракон правящего рода смог бы удержать. А копьё мага ветра Ваола подчиняло ему погоду и молнии. Живое зеркало Атэры позволяло ей отражать любую атаку. У менталиста Мадека была живая книга, если он писал в ней имя существа и то, что оно должно делать, то вынуждено было повторять написанное. Удивительная веточка мага-целителя Эсира позволяла ему регенерировать. Когда ему отрезали голову, он смог отрастить новое тело. Один из немногих великих волшебников того времени, кто просто умер от старости.

Когда маги Лис-Тара, ослеплённые обещаниями Бездны, исчерпали казну и все запасы королевства покупкой кристаллов магии, так необходимых порождениям и тем, кто с ними сливался, они стали продавать секрет призывного оружия соседям, что привело к завоеванию Лис-Тара Дрэнтом. Братство оружейников распалось, и техника создания призывного оружия распространилась по человеческим королевствам.

Явившиеся в Эёран эльфы и орки тоже смогли получить призывное оружие. Тогда драконы и вампиры всерьёз заинтересовались этим колдовством и научились призыву.

Бесконтрольное применение таких мощных инструментов приводило к многочисленным жертвам как среди окружающих, так и среди призывающих: не всякий мог удержать призванное существо, и это кончалось не только травмами, но и смертью. Со временем были выработаны стандарты, позволяющие с высокой долей вероятности определить, способен ли одарённый призвать, удержать и продолжительное время использовать оружие. Широко распространившаяся техника призыва оружия, всё более ограничиваемая на уровне законов, стала использоваться реже, информация о призыве изымалась, несанкционированное создание призывных предметов каралось, а со времён империи призыв оружия разрешён только в стенах академии драконов.

Призыв — для боевых магов это всегда призыв оружия — помогает одарённому создать собственный живой инструмент. В подавляющем большинстве случаев предмет получается один, и следующий можно попытаться призвать только после разрушения этого. Но некоторым (сейчас такого почти не случается из-за стандартизации процедуры инициации, которая задаёт определённые характеристики источника магии) удаётся призвать сразу два духа, удержать их и закрепить в материал. Именно ради этих редких случаев при входе в зал инициации традиционно выдают два бруска физической основы будущего предмета.

На призыве и придании духу формы работа не заканчивается: для освоения живого оружия требуется время и взаимное доверие, подстройка друг под друга. Но результат того стоит: можно значительно увеличить частоту и мощность заклинаний.

Я так углубляюсь в книги и написание выдержки из истории призывного оружия, что чуть не пропускаю время появления Санаду.

Мы сталкиваемся возле библиотеки и сразу ясно — он не в настроении.

— Что-нибудь случилось? — уточняю я.

— Не каждый день встретишь юную вампирессу, шагающую за ручку с полуэльфом. Радует, конечно, что он пол-эльфа, а не целый, целого моя тонкая душевная организация могла не выдержать.

— Почему вы так не любите эльфов? Только потому, что они когда-то подвинули вампиров с вашей исконной территории?

— Чем не повод для недовольства?

— Это было тысячи лет назад.

— Мы злопамятные, — Санаду обнажает клыки в хищной улыбке. — А теперь давай заниматься, мне срочно надо прочистить разум после лицезрения невероятного.