Русская фантастика – 2018. Том 2 (сборник) - Гелприн Майкл - Страница 9

– А! – вскрикнул Бутербродов и проснулся.

Немножко поморгав, он уверенно откинул одеяло. Пошевелил ногой в бинтах, согнул и разогнул. Тянущая боль исчезла. Или её и не было?

– Супер! – Андрей вскочил и распахнул окно. Утреннее солнце ему задорно подмигнуло.

В палате возникла синеокая медсестра. Ахнула, прижав ручки к томной груди:

– Андрей Васильевич! Вам нельзя вставать, у вас разрыв связок!

– Э-гей! Нет разрыва, а есть растяжение! Но теперь и его нет! Видите?

Андрюха отбарабанил чечётку, напоследок ударив больной ногой по кровати.

– Не может быть, – заворожено вымолвила медсестра, нервно тиская левый сосок.

Всё великое свершили люди двух типов: гениальные, которые знали, что это выполнимо, и абсолютно тупые, которые не знали, что это невыполнимо. И, конечно же, красавчик-доктор не идиот… Неправильный диагноз – такое сплошь и рядом, тем паче с безнадежной техникой, которой оснащена больница.

– Принесите мою одежду, – распорядился Бутербродов. – Николаичу я сам после позвоню. У меня сейчас нет времени на долгоиграющую процедуру выписки.

Андрюха подошел к медсестре, легонько взял за правый сосок. Сжал. Игриво улыбнулся.

– Хорошо?

– Хорошо… – замлела медсестра.

– Кысь-кысь-кысь, – машинально звал доктор, взбегая на верандочку своего дома. Котяра не появился.

Бутербродов не стал грустить даже для приличия. Он пробежал в гостиную и схватил раскрытую книжку. Та послушно задрожала и заохала. Доктор приблизил страницы к глазам и медленно прочел:

– Обряд на получение неразменного рубля…

Деньги меня не волнуют, они меня успокаивают. Фух! Доктор выдохнул, глянул на наручные часы.

– Десять-тридцать. Рынок в самом разгаре.

– У него разрыв связок голени! Никакое, к хренам, не растяжение! – орал доктор Николай Николаевич на синеокую медсестру Вику, застывшую посреди ординаторской.

– Он станцевал передо мной, – оправдывалась девушка.

– Что ты несешь, твою маму, Вика!.. Я лично его осматривал, зафиксировал открытый, заметь, открытый! – разрыв. И наложил повязку.

Анестезиолог рванул из кармана пачку сигарет, ожесточенно закурил, хотя курить в больничных помещениях намедни запретили сказочные гномы.

– Может быть, вы его сами прооперировали, а потом забыли? – ляпнула Вика и тут же закрыла ротик испуганными пальчиками.

Андрей Васильевич, помахивая большой клетчатой сумкой, шёл по базару. Откуда-то сбоку вынырнул мужик в драном пиджаке и с сизым носом, нагло взял врача под руку:

– Эй, парень, купи птицу.

– Какую птицу? – доктор резко притормозил.

– Гуся!

– Гуся?

– Ну да. Отличный гусь! – подтвердил мужик и залихватски показал большой палец.

– Ну… А сколько хочешь за него? – заколебался Бутербродов.

– Не дороже денег. На литру дашь?

– Ну… договорились. Где гусь?

– Там!

Парочка отошла к южной стене рынка. Через десять метров Бутербродов, опомнившись, придержал алкаша.

– Постой-ка! Гусь-то живой? Мне дохлый ни к чему…

– Не боись! Живее всех живых, как Ленин! – интимно подмигнул мужик.

Андрюха внимательней присмотрелся к продавцу. Ранее с алкашнёй он дела не имел и закономерно не приглядывался. Но «сейчас» от «раньше» отличалось больше, чем белое от чёрного.

– Слушай, мы раньше не встречались? – напряг память покупатель. – Больно рожа знакома.

– Может, бухали вместе, – невнятно буркнул мужик, отводя глазки.

– Вряд ли…

Бардак в голове. Так бывает, когда за два дня проживаешь массу событий, да таких, что мозг не может рационально объяснить. Кто хоть раз имел дело с нечистой силой, тот поймет. Кроме того, жажде богатства плевать на любые сомнения. Андрюха вслед за мужичком уверенно нырнул в неприметный закуток в углу рынка.

Алкаш толкнул дверцу хлипкого сарайчика.

– Вот он.

Привязанный за лапку к стене, в сараюшке прохаживался здоровенный гусак. При виде людей он загоготал и забил крыльями.

– Украл, поди? – полюбопытствовал Андрюха без «наезда», равнодушно.

На удивление, алкаш не стал горячо доказывать обратное. Он сплюнул и сказал спокойно:

– Какая тебе разница? Не хочешь – не бери. Найду другого покупателя, за пару-то бутылок, ха.

– Ладно, на тебе на литр. – Врач подал денежку. – Помоги только гусика в сумку затолкать.

Обладатель драного пиджака схватил купюры и поспешно удалился, бросив через плечо:

– Не было такого договора, чтоб грузить!

– Эй! Ну, хочешь, доплачу полтинник?

Мужик обернулся на ходу и хрипло рассмеялся.

– Найми грузчиков, купец!

– Сукин сын! – в сердцах сплюнул Андрюха и крикнул в удаляющуюся спину: – Я тебя вспомнил! Ты меня наколол позавчера на остановке! Мошенник!..

Самое умильное – это принимать наваждение за бардак в голове. Ну, да к чёрту всяческие мысли. То, что нас не убивает, делает нас сильнее, на том и остановимся.

– Гуси-гуси-гуси, – замурлыкал врач, сложив пальцы щепотью.

Гусь искоса посмотрел на человека и раздраженно гоготнул.

На загрузку гуся в сумку ушло полчаса. Только длинная шея не влезла, и птица наблюдала, куда её несут. Мимо сырных прилавков, колбасных отделов и закутков, испускающих аромат свежеиспеченного хлеба. Вот и фруктовые ларьки, дальше уже улица.

– Андрей Васильевич! Я-то думал, в больничке отлёживаешься. А ты уже бегаешь!

Дорогу Бутербродову преградил его начальник, Аникита Иванович Репнин. Наш герой замялся, неловко переступая с ноги на ногу. Программа обряда выдала ошибку, которую никоим образом нельзя нарушать. Убегать от ошибки правилами не запрещено, если что.

– Да я вот… – открыл рот Андрюха, и тут же его закрыл. Из-за ящиков с грушами выглянул продавец гуся и явственно подмигнул.

– Эвон, какую птицу приобрёл! Ты что, собираешься гусятину разводить? – главврач недоуменно вертел мощной шеей.

Бутербродов криво заулыбался, пожал застенчивым плечиком, изобразил на лице умиление и попятился от начальника.

– Что за твою мать?! – охренел Репнин.

«После покупки гуся, по дороге домой – нельзя ни с кем разговаривать…» – стучало в голове доктора.

– Эй, ты ослеп, чёрт возьми! – визгливо крикнула случайная торговка, попавшая под ноги пятящемуся доктору.

Бутербродов извинительно осклабился, прижал руку к груди, отвесил женщине земной поклон и быстрым шагом, почти бегом, припустил прочь.

– Га-га-га! – недовольно загоготал гусь на весь рынок.

– Вот так твою мать! – воскликнул Аникита Иванович.

Ехидное солнце клонилось к западу.

– Пора! – провозгласил Бутербродов и поёжился.

Он затопил печку, покурил в неё. Подбросил дровишек, достал мобилу, потыкал кнопки. Сделал слащавое лицо.

– Ал-лё, привет, Рита!.. Да, Андрей… Вот решил тебе набрать, – нежненько пел в трубку доктор. – Вы знаете, Риточка, ведь любовь – очень дурацкое изобретение Господа. Впрочем, некоторые считают, что он ничего не изобретал. А ты как думаешь?..

Мужчины покупают женщин словами. Если, конечно, денег нет. Я – нищеброд, и могу себе это позволить. Ну-ну, пой, душка, сердечко честной девушки стерпит всё, и даже чуть больше.

– Я не сильна в катехизисе чувств, – сдержанно ответила Маргарита.

– Узнаю свою Риту, узнаю… – не смутился Андрюха. – То есть, вы не моя, конечно, пока не моя, но… вы ведь поняли мысль. Кстати, о ваших чудных глазах…

Доктор разливался соловьем минут пять, девушка откровенно таяла. Когда у женщины нет постоянного партнера, мужское слово эквивалентно мужской фрикции. Не всегда, но такое случается чаще, чем не случается.

– Романтика – это ключ жизни. В жизни есть двери, вот их и открывают ключами, – вдохновенно вещал Бутербродов. Если женщине интересно, это вдохновляет мужчину.