Названная женой (СИ) - Зима Ольга - Страница 11

— Рискованный ход, — покачала головой Лайхан.

— Джареду, как советнику Благого Двора, часто приходится выбирать меньшее из двух зол, — вздохнула Гвенн. — И Дея признали королем. Пока Майлгуир пребывает в колдовском мороке, Светлыми землями правит мой брат. Иначе бы земли Дома Волка, как и корона, отошли бы Дому Леса, следующему за Волком. А потом документ пропал…

— Не пропал, моя царевна. Нису подбросили это письмо. Он знал о своем происхождении и всегда считал себя обиженным и обделенным.

— Он явился за своим правом. Мог бы даже без оружия — все стрелы ломались о бумагу, оставленную волчьим королем. Его отцом! Майлгуир никогда и ничего не делал просто так, но, возможно, он сам себя перехитрил. Уже и не спросишь…

— Кому-то очень хотелось ввергнуть Дом Волка в междоусобную войну с фоморами.

Гвенн проглотила все подозрения, которые она питала относительно Финтана и его участия в похищении завещания короля волков.

— Нис хотел взять Алиенну, жену моего брата, самую прекрасную женщину нашего мира. И не только. Как оказалось, Алиенна — его сердце. Кто владеет сердцем мира, владеет всем! Нису было очень выгодно иметь при себе Алиенну. С ней он мог бы и трон Благого Двора завоевать. И Дей бы не смог ему воспрепятствовать, — усмехнулась Гвенн. — Вот только…

— Только вы, как дочь, тоже считаетесь воспитанницей? — покачала головой Лайхан. — Это было умно.

— Нис взмахнул бичом, а я подставила руку, чтобы спасти брак Дея. Я виновата перед ним. Когда-то я настроила его против Алиенны, потому что не думала, что она достойна его… Брат простил меня, но я себя не простила.

— Но тогда выходит, Нис — тоже ваш брат! — прижала Лайхан ладони к щекам. — Как же вы решились выйти за него?

— Мы не родня с Нисом! Ну, почти не родня, — смутилась Гвенн. — Раз Айджиан принял его в свой род, значит, Нис наполовину фомор. Мидир, король волков, сменил имя. Он стал Майлгуиром и моим отцом. Мидир вычеркнут изо всех хроник. Мидир — мертв! Смена имени для нас — смена сущности.

— Для фоморов она и вовсе невозможна. Сменить имя — значит умереть. Раньше Балор первый так наказывал провинившихся. Простите, что тревожу вас, но… Вы ведь были замужем в то время. Разве можно заключать новый брак?

— В моем положении много странного, ши-саа Лайхан. Год я была женой Финтана, лесного принца. И мало хорошего было в этом брака. Финтан всегда соревновался с Деем, стараясь показать, что он лучше и больше заслуживает как любви, так и короны Благого Двора. Я отрезала себе косу в знак ухода от мужа, но развод не успели оформить как положено. Я так долго не могла снять обручальное кольцо, что хотела отгрызть себе палец, лишь бы стереть память о ненавистном супружестве. А здесь кольцо смыла морская вода. Сама не знаю, была я замужем, или это страшный сон… Так что второй брак — это не самое страшное, что может случиться.

— Но как же Дей вас отпустил? Ходили слухи, что сестру он любил больше жены.

«Это я любила Дея больше, чем брата», — подумала Гвенн.

— Дей, брат мой, любит свою жену. Он может быть счастлив только с Алиенной! — отчеканила она. — Только жертва моего брата и истинная любовь Дея и Алиенны смогли снять проклятие! Дей не пожалел зрения, разве я могла пожалеть свою жизнь?

Что это с ней? Может, напряжение последнего времени дало о себе знать? Но слова вырывались сами, словно лопались пузырьки на поверхности айстрома.

Гвенн улеглась на камень и обняла его, не желая больше беседовать.

— Вам сейчас кажется, что всё ужасно, но на самом деле это не так. Что бы ни было раньше, вы действительно нравитесь нашему царевичу. Может быть, это единственный шанс для него и для вас…

Голос Лайхан отдалялся, расплывался, и Гвенн не заметила, как уснула. Потом её подняли знакомые руки, принесли домой — домой! — затем стены Чёрного замка залили бирюзовые волны.

Вся жизнь, вывернутая за один вечер наизнанку, жгла ошибками и несовершенством, горестями и одиночеством, несбывшимися мечтами и оставленной любовью… Оставалось только умереть, но чьи-то губы поили сладостью, убеждая, что всё ещё будет, что Гвенн прекрасна и желанна. И заслуживает счастья.

— Моя Гвенни, — шептал Нис между поцелуями. — Хочу. Люблю.

Гладил тёплыми ладонями, касался губами то нежно, то требовательно. Очертил языком ареолы сосков, прикусил зубами, заставляя откинуться в сладкой неге. Гвенн подалась вперёд, не в силах больше выносить ни мига без него, желая почувствовать его тело, впитать его тепло.

— Мой Нис, — простонала она. И очнулась.

Сердце бухало, словно боевые барабаны волков, но казалось пустым. Настолько то чувство, что пришло к ней во сне, было живым и прекрасным, настолько этот чужой мужчина казался желанным и родным, что Гвенн прикусила губу. Глазам стало горячо и сухо, а во рту — солёно.

Все обман, мираж, морок!

Не было айстрома, не было русалок: от внешнего мира ее ограждал полог в опочивальне царевича.

У неблагих есть Пески забвения, Дей там едва не забыл свою Алиенну. Может, Гвенн стоит посетить их, оставить груз прошлого, недоверие и обиды, ревность и унижение?

Гвенн повернула голову, разглядывая лежащего на полу супруга через жемчужные нити полога. Да кого она пытается обмануть? Зачем согласилась и теперь отравляет жизнь Нису? Разве может она стать хорошей женой?

Гвенн прикрыла глаза, чтобы ещё хоть миг понежиться в том дурмане, что ей привиделся.

Но поцелуи! Поцелуи же были!

Она спустилась с постели, подошла к супругу мягкими волчьими шагами. Нис дышал ровно и выглядел как-то по-домашнему беззащитно.

Гвенн осторожно улеглась рядом, подперла голову рукой. Наконец, спустя миг, показавшийся очень долгим, супруг шевельнулся, приоткрыл зеленые глаза.

— Ты не спишь? — шёпотом спросила Гвенн.

— Поспишь с тобой. Ты кричала — я вставал, — буркнул этот фомор. Повёл широким плечом. — Вернись в кровать.

Гвенн прижалась вся: грудью, бедрами, ногами, щекой, ощущая, как напрягается тело Ниса. Это не любовь, а иллюзия, замена, но пусть у нее хоть что-то будет! Как тогда, когда Гвенн выбирала смертных, похожих лицом на Дея. На неделю Лугнасада они влюблялись безумно и слепо… Гвенн выдохнула, не желая вспоминать о том, что приходило после. Отвращение и горечь, как изжога от слишком сладкого пирога.

— Уйди, Гвенни, — низко, хрипло, на грани рыка. Опасно.

Но опасность ее только манила.

Бирюзовая кожа Ниса была гладкой и тёплой. Фигура, едва прикрытая тонкой зеленоватой тканью, — совершенной: широкие плечи, узкие бедра, длинные стройные ноги. Мускулы — упругими, отточенными многими часами плавания и общения с оружием.

Желание свернулось в низу живота жадной змейкой, разлилось невыносимой истомой. Сладкой болью потянуло тело, растревоженное воспоминаниями и долгим воздержанием.

Гвенн провела губами по плечу Ниса, прошлась кончиками пальцев, ловя несомненную дрожь. Затем опустила руку к бедру мужа, к натянувшейся ткани штанов — и была опять поймана.

— Что?! Нис! Ты же сказал, что…

— А теперь я не хочу.

— Ты же меня целовал!

— Не хочу, чтобы это было так.

Чурбан неотёсанный! Истукан фоморский!

— Как — так? Только не говори, что не хочешь меня! Так почему нет?

— Я. Тебе. Не Дей.

Щёки полыхнули огнем. Гвенн лягнула напольную вазу, очень удачно попавшуюся под ногу. Ваза синей эмали тренькнула жалобно, ударилась о стены, но не раскололась. Обиженный желтый карась выплыл из горлышка и унесся в дальний угол.

Нис не пошевелился, и Гвенн встала, борясь с глупым желанием накинуться на супруга с кулаками. Губы прыгали, колени тряслись. Прошла в гулкой тишине сквозь ставшую вдруг очень плотной и тяжелой воду. Свернулась на постели кошачьим клубком вокруг мягкого одеяла.

Тварь хвостатая! Нет — бесхвостая! Синее чудовище! Чтоб он в колодце своём утонул!

Даже сны про него Гвенн видеть больше не желала. Особенно — такие, от которых сводило тело и трепетало сердце. Отчаянно сомкнула глаза, но безо всякого толку. Мысли бегали по кругу, вода укоризненно шелестела…