Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 97

— Я даю надежду каждому, — ответила Ида, останавливаясь в дверях. — Каждый из них считает, что именно он способен покорить моё сердце, но, в действительности, никому не дано этого сделать.

Моник молча уставилась в пол. Ида расхохоталась.

— Что, секрет моего очарования оказался слишком прост? — сквозь смех проговорила она. — Да, дело не в улыбках, взглядах и откровенности моих нарядов. Да, это привлекает внимание, но чтобы удержать мужчину нужно дать ему надежду, веру, которая заставит его идти, не смотря на очевидность того, что у пути нет конца. Нужно дать ему мечту о победе, но не победу, мечту об обладании собой, но себя. Но такая любовь ничего не стоит, поверь мне, и я с радостью отказалась бы от неё, если бы в этом мире существовала другая.

Проговорив последние слова, она резко распахнула дверь и, выходя, бросила через плечо:

— Заканчивай, мы выезжаем.

***

Маркиза де Лондор устраивала вечера с размахом и роскошью. Не с такими кричащими, как Бонны, но и не с той спокойной уверенностью в себе, как Эдмон. Её вечера отличались претензиями на изящество и утонченность вкусов: украшений было в меру и они не бросались в глаза, музыка звучала лишь проверенная и признанная многими слушателями, из напитков подавалось неизменное шампанское и сладкое красное вино, блюд на ужине было немного, но все были приготовлены с кропотливым чувством достоинства. Гостей маркиза и её дочь всегда встречали одинаково вежливо, даже если потом в течение вечера не общались с ними и шептались за их спиной. Маркиза приглашала абсолютно всех, желая толи казаться доброй, толи покровительствовать несколько обделенным.

Ида, в своем новом платье цвета шампанского с тончайшей золотой вышивкой, и Моник, в традиционном лиловом, приехали, на этот раз, как и все порядочные гости, с опозданием. Сбросив накидку на руки слуге, средняя виконтесса Воле, ослепительно улыбаясь и кивая всем своим поклонникам, подошла к маркизе и присела в легком реверансе.

— Благодарю, что пригласили меня, маркиза, — это было традиционной фразой приветствия, которую хозяйка обожала слышать в свой адрес.

— Рада, что посетили нас, виконтесса, — с обычной светской вежливостью ответила маркиза де Лондор и, слегка улыбнувшись, добавила, — вам весьма к лицу этот цвет и фасон.

— Благодарю, — снова кивнула Ида и поспешила в зал, увлекая за собой Моник, которая ещё раскланивалась с хозяйками. Впрочем, её тут же, с обеих сторон, окружили братья Алюэт, привлекая за собой шлейфом остальных молодых людей, и Моник оставалось только идти сзади и завидовать успешности своей сестры.

— Боже мой, хорошо, хорошо, я станцую с вами всеми, — смеялась Ида, весело оглядываясь по сторонам. — Непременно, с каждым, я обещаю.

— О, виконтесса вы так любезны! — щебетала толпа молодых людей, продолжая хвостом следовать за предметом своего воздыхания.

— Но пока я хочу поговорить со своими братьями, — Ида, с деланной суровостью, пригрозила всем кавалерам веером.

— Как скажете, прекрасная виконтесса! — хором отозвалась толпа и в тот же миг рассеялась по залу, снова смешиваясь с гостями. Ида оглядела зал и заметила, как у камина шепчутся Катрин Алюэт и Анжелика Бонн, сверкая в её сторону глазами, заметила всё семейство Шенье и Жоффрея, который тоже не сводил с неё восхищенного, не мигающего взгляда. Его несравненный дядя был тут же, как всегда аристократичный сверх меры и распространявший вокруг запах приторно сладких женских духов. Она заметила всех, кого меньше всего желала видеть, но не находила того, чье общество было ей приятнее всего. Эдмона не было. Увидев, наконец, Клода и Жерома, рядом с которыми она заметила знакомую гордую фигуру, Ида облегченно вздохнула и направилась в их сторону. Моник послушно засеменила следом.

— Дорогая кузина, рад тебя видеть! Ты как всегда великолепна! — воскликнул Клод, целуя руку Иды и, обращаясь к Моник, добавил, — Моник, ты восхитительна. Лиловый идёт тебе невероятно.

Жером, как обычно, сдержанно кивнул, а Эдмон поприветствовал дам легким поклоном и божественной улыбкой.

— Я вижу, госпожа виконтесса, вы не можете даже войти в зал, не привлекая всеобщее внимание, — улыбнулся он со своей обычной легкой иронией.

— А вы, господин герцог, я вижу, старательно его избегаете, — тон Иды был под стать. Эдмон лишь слабо усмехнулся, давая понять, что тот намёк, который она сделала неправдив, и она знает истинное его отношение к сложившемуся положению дел.

— Ах, боже мой, прошу вас, не начинайте! — воскликнул Клод. — Я понимаю, что вы можете весь вечер провести, соревнуясь в утонченности и изысканности вашей иронии, но не надо. Я верю, что вы оба одинаково талантливы.

— Клод, ты же знаешь, что нас не устраивает ничья, — засмеялся Эдмон.

— Победа ни одному из вас, на самом деле, тоже не нужна, — спокойно парировал Клод. — Были бы это гладиаторские бои, тогда бы вы бились насмерть. А так этой победы никто не увидит.

— В вашем брате умирает великий мыслитель, виконтесса Воле, — обратился, божественно улыбавшийся, Дюран к Иде.

— Пожалуй, он даже мог бы оказаться великолепнее нас с вами, герцог, — тем же тоном ответила средняя виконтесса Воле, — но он предпочитает стоять здесь и смотреть в дверной проем на Жозефину.

— Да ты безжалостна, дорогая кузина, — усмехнулся Жером.

— Не более, чем ты или Моник, — возразила Ида. Жером собирался сказать что-то ещё, но в этот момент к ним подошла маркиза де Лондор. Сказать, что Ида была удивлена, было бы мало. После того, как в феврале она в таких резких выражениях говорила с Жозефиной, маркиза де Лондор всячески избегала разговоров с ней.

— Надеюсь, господа, — маркиза осторожно и ненавязчиво взяла под руки Иду и Моник, — вы простите мне, если я украду у вас на несколько минут прекрасных виконтесс.

То, что это был не вопрос, уже само по себе подразумевало, что отказа маркиза де Лондор не приемлет ни в каком случае. Пускаясь в путешествие по периметру зала, и держа обеих виконтесс под руки, она внезапно спросила:

— Как себя чувствует Жюли?

— Великолепно, маркиза. Мы благодарим вас за заботу о здоровье нашей сестры, — ответила Ида, предпринимая слабую попытку освободиться.

— А что же вы сами? Я вижу, вы уже не так бедствуете? — снова спросила маркиза, придирчиво оглядывая новое платье Иды.

— Хвала Господу и нашим дядям, — на этот раз ответила Моник и Ида с облегчением вздохнула, увидев, что хотя бы сейчас сестра на её стороне.

— Вот как…- многозначительно протянула маркиза де Лондор, останавливаясь, но продолжая держать девушек под руки.

— А вы, я вижу, расстроены, что мы не просим милостыню на ступенях церкви? — Ида, наконец, выдернула свою руку и свысока посмотрела на собеседницу.

— Ну что вы, госпожа виконтесса, я искренне рада, за то, что у вас всё в порядке, — маркиза попыталась искренне улыбнуться, однако, у неё получился злой полу-оскал.

— Я вижу, что рады так же, как в тот день, когда оставили на улице жену вашего сына, упокой Господь его душу, — Ида подобрала юбки и, развернувшись, бросила через плечо, — Нам пора, госпожа маркиза, приятно было поговорить. Пойдем, Моник.

Маркиза де Лондор осталась стоять посередине зала, полная злой и холодной решимости отомстить когда-нибудь этой гордой и несносной девице.

***

Жозефина тем временем, уже поприветствовавшая гостей, стояла у камина в обществе беспрерывно говорившей Катрин Алюэт и печальным взглядом смотрела через зал, туда, где у окна о чём-то непринужденно беседовали Эдмон Дюран и Клод Лезьё. Эдмон как всегда сиял гордым великолепием и ослепительной улыбкой. Клод был менее великолепен во всех отношениях. Внезапно Жозефину, как стрелой, пронзила мысль, что, возможно, они похожи больше, чем она привыкла думать, и, что, возможно, она думала, что любит вовсе не то, что любила на самом деле. У них обоих были серые глаза, но у Эдмона холодные, как сталь и равнодушные, а у Клода мягкие и почти прозрачные, как ключевая вода. Они оба ослепительно улыбались, но Эдмон гордо поднимая голову и почти снисходительно, а Клод глядя в глаза собеседнику. Эдмон был поглощен осознанием собственного величия, собственной блистательности и неотразимости, Клод предпочитал держаться на равных со всеми. Они оба были красивы. Но Эдмон, как дорогая безделушка под стеклянным колпаком, Клод же куда больше подходил для грешной земли.