Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 92

— О, действие начинается, — безэмоционально сказал он. Ида быстро вскинула голову и подалась вперед, вглядываясь поверх голов в поле битвы.

Жокеи вышли на старт. Уставшие, и ещё не отдохнувшие, кони переминались с ноги на ногу. Наездники бросали друг на друга презрительные и надменные взгляды. Эдмон уверенно, с вызовом смотрел вперёд, гордо подняв голову. Сорель закусил губу и исподлобья метал на трибуны взгляды загнанного животного. Судья поднял руку со стартовым пистолетом. Кони и люди мгновенно напряглись и замерли, готовые сорваться с места. Зрители вновь замолчали, предвкушая зрелище. И вот, после негромкого, почти неслышного выстрела, поднимая клубы пыли, подстёгиваемые всадниками, кони бросились вперед. Эдмон, припадая к шее Агата, смотрел вперед, сдвинув брови. Первый барьер. Слева и справа, лишь на полголовы опережая его, шли два соперника. Сорель шел четвертым, без устали нахлестывая своего несчастного коня. Второй барьер. Агат верно вышел на вторую позицию, но соперник не намерен был так легко отдавать своё первенство. На миг Эдмон бросил взгляд на трибуны. Все, не отрываясь, следили за этим заездом. Третий барьер. Эдмон нервно обернулся через правое плечо и, не увидев Сореля, быстро повернул голову влево. Его главный соперник, молча стиснув зубы, словно закусил удила также как и его конь, смотрел вперед. Четвертый барьер. Эдмон подстегнул Агата и тот, издав короткий хрип, рванулся вперед и сразу на голову опередил жокея справа.

Кругом вились клубы пыли, глаза слезились, поднятый в воздух песок скрипел на зубах. Эдмон перестал отсчитывать барьеры, а лишь следил за соперниками. Ещё совсем немного и он снова одержит победу. Сквозь топот копыт и крики жокеев он слышал, как трибуны приветствовали ещё не определившегося победителя. Кровь стучала в висках и мешала думать и осознавать происходящее. Волосы падали и лезли в глаза, и откинуть их со лба не было возможности. Эдмон, уже зайдясь в азарте гонки, беспрерывно хлестал по бокам Агата, который летел, почти не касаясь земли. Трибуны ревели всё громче и громче. Эдмон обернулся на Сореля, побагровевшего от усилия заставить коня скакать быстрее, чем тот мог.

Под бешеные крики и овации Агат пересек линию финиша, пролетая ещё сотню метров прежде, чем уверенная рука всадника заставила его остановится. Зрители бушевали, выражая свой невыразимый восторг не смолкающим ревом. Эдмон обернулся на Сореля. Тот сверлил его мрачным, полным ненависти взглядом, кусая и до того искусанные в кровь губы. Дюран облегченно вздохнул: он снова победил. Пусть это трудная и не очень красивая победа, но её он посвящает Иде. Ещё несколько затуманенным взглядом он обвел глазами зрителей пытаясь отыскать её. Узнать среднюю виконтессу Воле было не трудно: наверное, на всем ипподроме, среди всеобщего ликования или ненависти, она была единственной, кто молча, с каменным выражением лица, сидела, сжимая в руках веер. Трудно было сказать, радовалась ли она его победе или нет. Выглядела она так, как будто очнулась от долгого и угнетающего сна.

***

— Господи, Ида, почему ты сидишь, как на похоронах? Эдмон выиграл! — Клод схватил застывшую в оцепенении Иду за руки.

— Несмотря ни на что, — подхватил Жером. — Эффектно вырвался вперед на последних метрах.

— Да, это великолепно, — Ида всё ещё безучастно смотрела на арену. — Красивая победа. Но поражение было бы не менее красивым.

— О, дорогая моя кузина, этот человек не создан для поражений, — отозвался Клод и, хватая за руки обеих сестер, потащил их к выходу из ложи, — Ида, Моник, мы должны его поздравить с этой победой. Попытайся хоть раз быть с ним вежливой.

Последняя фраза относилась к Иде, которая старательно пыталась вырвать свою руку из пальцев Клода.

— Вы одни из самых дорогих для него людей, — полушепотом, с улыбкой сказал Жером, догоняя Иду. — Он никогда не оставит надежды вас помирить.

— Пустая трата времени, — хмыкнула средняя виконтесса Воле, вырывая, наконец, запястье из руки кузена и отставая на несколько шагов от него и Моник, с которой он шёл теперь под руку.

— Ты никогда не убедишь его в этом, — Жером снова слабо улыбнулся. — Он хочет, что бы дорогих ему людей можно было спокойно и беспрепятственно собрать вместе, как любимые книги на одной полке.

— И у меня это получится, мой дорогой брат! — отозвался Клод, говоривший до этого с Моник. Жером лишь приподнял брови и тихо засмеялся.

На ипподроме царило необычайное оживление, по силе своей не свойственное даже этому месту. Со всех сторон, из каждого угла доносилось обсуждение славной победы и предшествующего ей случая. Одни радовались, что остались при своих деньгах, другие — что сделали в споре правильную ставку, третьи просто возмущались скачками, несправедливостью и мироустройством в целом, досадуя из-за своего проигрыша. Клод уверенно двигался через это постоянно колыхающиеся людское море, не переставая говорить и радостно размахивая рукой. Моник внимательно слушала, кивая в ответ на каждое слово брата и каждую улыбку. Для неё победа Эдмона была не менее счастливым событием. Если бы только эта победа была посвящена ей…

Внутри ипподрома, как всегда царило не меньшее оживление. Допускались туда далеко не все и Ида искренне недоумевала, как Клод смог получить туда доступ. Очевидно, здесь не обошлось без упоминания имени их всесильного друга, потому что служащие пропустили их беспрепятственно и даже несколько приветливо. К тому моменту, когда они преодолели закулисную сутолоку, которая в разы превосходила ту, что создавали зрители, и добрались, наконец, до конюшни, Эдмон, уже совершенно приведший себя в порядок, стоял в деннике и кормил Агата, поглаживая его по шее. О его падении теперь говорила лишь слегка кровоточащая ссадина на нижней губе.

— Эдмон, это было пугающе, но красиво, — воскликнул Клод, лучезарно улыбаясь.

— Благодарю, — сдержанно кивнул Эдмон и, похлопав Агата по спине, добавил, — Это его заслуга.

— Как вы себя чувствуете? — обеспокоенно спросила Моник. — Ваше падение нас так напугало.

— Я вполне жив, мадемуазель Воле. Как видите, я даже смог победить, — Эдмон погладил Агата по носу, выходя из денника, и, вытирая руки платком и надевая перчатки, направился к выходу. — Мне не выразил соболезнование по этому поводу разве что ленивый. Хотя должен признать, почти чудо, что я остался жив.

Ида почувствовала, как её ладони холодеют. Подумать только, как спокойно он говорит о том, что мог умереть! А ведь упади он менее удачно, она никогда больше не смогла бы прикоснуться к нему, заговорить, даже увидеть.

— Эдмон, ты должен больше ценить собственную жизнь, — назидательно произнес Клод.

— О, мой друг, в двадцать лет я её вполне ценил, — засмеялся Эдмон и, внезапно повернувшись к своим собеседникам, переводя взгляд с одного на другого, произнес, — Не хотели бы вы составить мне компанию и скромно отметить мою победу?

— Если только вы не доведете моего брата до того же состояния, что несколько дней назад, — холодно ответила Ида, слегка приподняв брови.

— Только если вы будете лично следить за ним, — тем же тоном отозвался Дюран.

— Милейшая кузина, я в состоянии сам за собой проследить! — обиженно воскликнул Клод.

— Не думаю, Клод, не думаю, — подал голос молчавший до тех пор Жером.

— В тот раз я изначально поставил себе другую цель, — махнул рукой Клод.

— В таком случае решено, — сказал Эдмон, хотя решено ничего не было. — Надеюсь, вы всё же составите мне компанию в завтрашний вечер.

— С огромным удовольствием! — воскликнула Моник, глаза которой сразу загорелись живым огоньком. Иде оставалось лишь согласиться.

***

Для скромного празднования победы Эдмона был выбран тот же ресторан, что и для встречи по поводу открытия сезона. Клод и Жером на этот раз любезно зашли за своими сестрами, чтобы сопроводить их к месту встречи, где их уже ждал, как всегда, пунктуальный до невозможности, герцог де Дюран. Весенние сумерки были свежими и влажными. Поднимаясь по ступеням и заходя в роскошный холл ресторана под руку со своим братом, Ида отметила, что с прошлого раза ничего не поменялось. Клод снова болтал, Жером молчал, Эдмон снисходительно улыбался, Моник тихо тлела от зависти. Сбросив на руки подоспевшему служащему свою накидку, Ида снова взяла Клода под руку, мельком оглянувшись через плечо на Моник и Жерома, которые шли рядом и оба были мрачнее безлунной ночи.