Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 90

Ида продолжала бесцельно смотреть в окно, словно надеясь увидеть там картины своего будущего. Эдмон медленно подошел и встал сзади, тоже бесцельно глядя на дышавшую прохладой улицу.

— А знаешь, ты прав, — тихо и внезапно произнесла средняя виконтесса Воле. — Нельзя допустить, что бы кто-то владел всеми твоими помыслами, стал твоим смыслом жизни. Потеряв этого человека, я потеряю смысл жизни, а боль утраты будет так горька, рана так болезненна и опасна, что найти новый смысл я буду не в силах. Что ж, к черту любовь, я давно в неё не верю.

— Ты так спокойно отвергаешь величайшее из земных благ? — приподнял бровь Дюран.

— А ты так спокойно измеряешь его в тысячах франков? — холодно парировала Ида.

— Когда благо приобретает стоимость, оно становиться товаром, — прошептал Эдмон, обнимая ее за талию. — А товар не трудно оценить, meine Schöne*, он либо плох, либо хорош.

Комментарий к Глава 29

*Моя прекрасная (нем)

Да, глава вышла большой, с диалогами в формате “претензия-на-философию”, но я ничего не могла с собой поделать)

========== Глава 30 ==========

Рассветное солнце скользило по полу и шелковым покрывалам, пробиваясь в узкую щель сдвинутых портьер. Эдмон приподнялся на локте и посмотрел на ещё спавшую Иду. Её волосы разметались по подушке, шпильки, которые она, непонятно когда, успела вынуть из прически, лежали на столике, вместе с ожерельем и браслетом. Уже в который раз, глядя на её спокойное лицо, он говорил себе, что она не первая красавица Франции, но всё больше убеждался в том, что не встречал женщины красивее.

В этом меланхоличном припадке грусти он встал и, быстро одевшись, вышел в соседнюю комнату и, налив в бокал вина, подошел к окну, разглядывая улицу, которая теперь постепенно оживала. Осушив бокал, он снова наполнил его и, услышав легкий шелест шелковой ткани, повернул голову. В дверном проеме, завернувшись в покрывало, стояла Ида.

— Пить с утра дурная привычка, герцог, — серьезным тоном сказала она, отбирая у него бокал. — Тем более в день, когда у тебя заезд.

Её лицо было так близко, что Эдмон невольно обратил внимание на глаза. Они были по-прежнему прекрасны, в распахнутых зрачках блестели солнечные блики, но взгляд был пустым. Он помнил взгляд Иды на балу у Боннов, тогда в этих глазах скользила надменная гордость. Вспомнил её глаза на рождественской охоте, тогда они горели веселым задорным огоньком. Взгляд на Рождественском балу в «Терре Нуаре» был преисполнен осознанного великолепия и уверенности в собственной неотразимости. А в тот вечер, когда она пришла к нему, он умолял и просил. А теперь её глаза были пусты. Какое бы выражение отныне не приняло её прекрасное личико, глаза оставались пустыми.

Эдмон смутно припоминал, что таким её взгляд стал после той мартовской ночи. Он получил девушку, хоть и циничную, но полную надежд, а вернул миру женщину, окончательно разочарованную в самой себе, людях, которой было уже наплевать на свою, стремительно катившуюся вниз, жизнь.

— Ты думаешь, я буду не в состоянии усидеть в седле, после нескольких бокалов вина? — божественно улыбнулся он, отгоняя навязчивые мысли и привлекая её к себе. Пустые глаза стали ещё ближе. Чтобы прогнать эту мысль, он легко коснулся её губ невесомым поцелуем.

— Нет, в твоих умениях я уверена, но всё же, — засмеялась Ида и откинула голову, чувствуя его дыхание на своей шее. — Мне нужно, как можно более незаметно, вернуться в гостиницу.

— Возвращайся в то же время, в которое возвращаются те, кто любит гулять по утреннему городу, — Эдмон взял её за руки, переворачивая ладонями вверх и безотчетно разглядывая тонкие линии.

— Тогда, до встречи на ипподроме, — виконтесса Воле несколько грубо выдернула руки из его пальцев.

— Моя победа будет посвящена тебе, — Дюран криво усмехнулся, снова беря отставленный в сторону бокал.

— Может быть, мне ещё бросить вам розу, герцог, или свой платок? — несколько иронично засмеялась Ида, приподнимая брови.

— Но ведь ты не Прекрасная Дама, — его усмешка стала чуть более холодной и виконтесса Воле, гордо вскинув голову, с некоторой горечью, бросила, обернувшись через плечо:

— Ты, кажется, тоже не рыцарь.

***

— Я не могу поверить, что всего через несколько дней нам придется вернуться в наш уединённый осколок Эдема! Боже, я так привык к Парижу… — говоря это, Клод оглядывался по сторонам в поисках Жозефины.

— Я думаю, ты привык не к Парижу, а напиваться со своим новым другом, — тоном матери заметила Ида. — Это вы вполне можете делать и у нас на Марне.

— В конце концов, после скачек будут бега. Говорят это тоже зрелищно, — флегматично заметил Жером.

— Если бы кто-то не хотел провести половину лета непременно на Ривьере, то, может быть, мы могли бы позволить себе задержаться, — язвительно обратился Клод к брату и прежде, чем тот успел ответить, заговорил с Идой. — Ну где же она?

— Клод, не веди себя, как мальчишка, — фыркнула Ида. — У тебя такой учитель, как Дюран, а ты не усваиваешь его уроки.

— Я всего лишь хочу убедиться, что она здесь, — Лезьё снова немного воровато оглянулся на соседние ложи и, заметив, наконец, Жозефину с матерью на их обычном месте, успокоился и поудобнее устроился в кресле. Ида искоса взглянула на Моник, которая в полголоса беседовала с Жеромом о достоинствах и бесчисленных недостатках жизни в Париже. Никто ни о чём не знал и не догадывался.

— Кстати о Ривьере, — все так же флегматично заметил Жером, внезапно отрываясь от разговора с кузиной. — Я думал, что ты поедешь со мной.

— Боже мой, что я там не видел, — отмахнулся Клод, который теперь не спускал глаз с Жозефины, надеясь, что она обернется на его пристальный взгляд. — После нашей поездки в Россию я дал слово больше с тобой не ездить.

— И что мне делать там одному? — немного жалобно поинтересовался Жером.

— Тоже, что ты обычно делаешь в путешествиях, — Клод был неумолим. — Найди ещё одного богатого соседа и привези его сюда. Я люблю путешествия, но не с тобой, мой дорогой брат.

Жером вздохнул и снова вернулся к разговору с Моник.

— На самом деле тебе не мешало бы уехать и развеяться, — тихо сказала Ида, наклоняясь к Клоду.

— Я не могу оставить Жозефину, Ида, — Клод взглянул на сестру печальными серыми глазами. — Я боюсь уехать, а вернувшись, узнать, что она вышла замуж. Они никогда не принадлежала мне, но я боюсь потерять её больше, чем то, что моё по праву.

— Ты безнадежно влюблен, мой дорогой Клод, — печально вздохнула виконтесса Воле. — Но отчаянье тебе не поможет.

— Жозефина, так же как и ты, знает себе цену, — покачал головой Лезьё, а в голове Иды пронеслась саркастичная мысль о том, что теперь она знает её в денежном эквиваленте.

— Чудеса иногда случаются, — слегка улыбнулась Ида и, поднося бинокль к глазам, навела его на арену. — Смотри, первый заезд начинается.

***

Эдмон терпеливо ждал своего заезда, стоя рядом с Агатом, который уже был абсолютно готов. Шерсть блестела, амуниция была в идеальном состоянии, он был сыт и вполне счастлив для коня. Но что-то не давало Дюрану покоя. Смутное ощущение тревоги преследовал его с тех самых пор, как только он зашел в конюшню и увидел, как Сорель, который сильно проигрывал ему теперь, совершенно спокойно кормил с руки своего андалузца. Он даже не взглянул на своего главного соперника и всеобщего фаворита, продолжая поглаживать и кормить коня.

Отогнав навязчивое воспоминание, Дюран равнодушно оглянулся на остальных участников. Все молчали и, в основном, проверяли амуницию, подковы, поправляли седла, сбруи и вальтрапы. Сорель, по-прежнему находясь в состоянии уверенного спокойствия, молча наблюдал за главным фаворитом. Уже одного этого Эдмону было достаточно, чтобы понять, что сегодня, на последнем его заезде, когда должен быть определен победитель этапа нужно ожидать меленького сюрприза.

Наконец появился распорядитель, который, торопливо размахивая короткими руками, выстраивал участников заезда для выхода на старт.