Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 71

В этот момент в коридоре за дверью раздалось быстро приближающиеся радостное повизгивание Арэ и не очень быстрые, но и не очень медленные, осторожные шаги. Ида быстро обернулась на дверь, хотя прекрасно знала, кому они принадлежат. Еще секунда и в узкую щёлку приоткрытой двери протиснулась Арэ и, радостно виляя хвостом, подбежала Иде. Следом за собакой, толкнув дверь плечом, вошел Эдмон. В руках он держал до блеска начищенный серебряный поднос, на котором стояли две фарфоровых чашки с золотистым ободком по краю. В комнате мгновенно повис терпкий запах только что сваренного кофе.

— Что ж, я вижу, я весьма вовремя, — божественно улыбнулся Дюран, ловко закрывая дверь за собой ногой.

— Я только что проснулась, — Ида тоже попыталась улыбнуться и, кивая на поднос в его руках, спросила, — Это что-то вроде завтрака в постель?

— Скорее только кофе. На большее я не способен, — улыбка на губах Эдмона приобрела более печальный оттенок. — Поэтому, надеюсь, ты любишь этот чудесный напиток.

— Очень, — ответила Ида, наблюдая за тем, как Эдмон осторожно переставлял полные, дымящиеся чашки с подноса на столик. — Но, к сожалению, у меня не всегда есть деньги, чтобы купить действительно хороший.

Эдмон многозначительно поднял бровь:

— Великолепнейшая вещь может стоить ничтожно мало.

— Сомневаюсь, что ты сам и твой дом могут служить подтверждением этого правила, — иронично хмыкнула Ида, обводя взглядом комнату.

— Вот одно из доказательств, — сказал Дюран, кивая на букет алых роз в вазе. — Эти розы не стоили мне ни сантима, но они великолепнее всех роз Мальмезонских садов. Когда те превратятся в сухие и голые кусты от жары или холодов, эти продолжат цвести. Подобие мифической саламандры в мире флоры. Не находишь ли, что людям есть чему поучиться у этих цветов?

Проговорив последние слова своего монолога, он пододвинул Иде её чашку.

— Нахожу, — ответила девушка, беря предложенную чашку и делая осторожный глоток. — Но я сравниваю их скорее с фениксом, чем с саламандрой.

— Способность возродиться — та же неуязвимость.

— Осмелюсь не согласиться, — виконтесса Воле упрямо качнула головой. — Для того чтобы возродиться, фениксу необходимо сгореть.

— Но ведь его смерть неокончательна, — улыбнулся Эдмон, отмечая про себя, что спор с этой девушкой доставляет даже больше удовольствия, чем спор с некоторыми из мужчин, — а значит, раз огонь не может его убить, он для него не опасен.

— Меня больше интересует другая вещь, — Ида опустила глаза и замолчала на несколько мгновений. — Знает ли феникс, что он умирает и возрождается, и знает ли саламандра, что не может сгореть?

Эдмон как-то глубокомысленно улыбнулся, беря свою чашку, и, сделав несколько глотков, произнес:

— Другими словами, ты хочешь знать, осознают ли они своё преимущество и свою силу?

Ида кивнула.

— А ты не думала о том, что они могут считать свои способности естественными и присущими всем остальным существам? — после недолгого молчания спросил герцог Дюран.

— Я обещаю подумать над этим вопросом, — улыбнулась виконтесса Воле, склоняя голову на бок.

— Как и я над твоим, — ответил Эдмон, повторяя её жест, и, усмехнувшись, добавил, — Для женщины ты очень даже умна. Большинство прочих дам, с которыми мне приходилось иметь дело, для разговоров были совершенно непригодны.

— Не думала, что тебе нужны были от них разговоры о возрождении и превосходстве, — Ида многозначительно подняла брови. — К тому же, из всех правил ведь есть исключения, так почему бы мне не быть им?

— Самокритично, виконтесса, — усмехнулся Дюран. Желала ли она, как и все казаться лучше, чем была на самом деле? Да и можно ли ему было приравнивать её к такому, столь оскорбительному, обобщению, как «все», даже если мотивы её были корыстны? Имел ли он вообще право осуждать её после того, что сделал сам, даже если она лишь желала обладать его состоянием?

Комментарий к Глава 24

*Примешь мою помощь, мой любимый брат?

Итак, вторая сотня позади, а впереди ещё много сюжетных поворотов, страданий и саморазрушения) Спасибо тем, кто всё ещё здесь) Но, к сожалению, в связи с непредвиденными обстоятельствами, автор уходит в отпуск на некоторое время.

========== Глава 25 ==========

Жюли встала с рассветом. Не потому, что проснулась небывало рано, а потому, что не спала всю ночь и понимала, что больше не уснет, даже не смотря на утомление бесконечными переживаниями. Вызвав заспанную Люси, она велела ей помочь с утренним туалетом и затем немедленно убраться. В последнее время старшая Воле частенько пребывала в ужасном расположении духа и потому Люси, поспешила исполнить свои обязанности так быстро, как только могла, и вернуться к досматриванию прерванного сна.

Первый раз за многие годы Жюли видела «Виллу Роз» ещё не проснувшейся, но уже озаренную лучами рассветного солнца. Накинув на плечи тёплую шерстяную шаль она спустилась в столовую и, немного повозившись с закрытой стеклянной дверью, выскользнула в сад. Её тут же окутала холодная свежесть весеннего утра. Жюли остановилась на верхней ступеньке лестницы, которая вела с террасы в сад и окинула взглядом открывавшийся ей пейзаж. Солнце поднималось над Марной, и туман, которым было подернуто всё вокруг, мягко светился словно бы изнутри. Всё было до того безлюдно, умиротворенно и спокойно, что казалось диким. Но созерцание пробуждавшейся природы не принесло Жюли облегчения. Скорее, даже усилило её тревогу, тоску и злость.

Жюли перевела взгляд на небо, которое расчерчивали своими крыльями птицы, и облака, сквозь которые солнечные лучи падали на землю, надеясь, что хотя бы это даст ей несколько минут спокойствия. Но облака, за которыми должна бы была скрываться обитель Господа и ангелов, отчего-то выглядели немного угрожающе.

— Почему всё это происходит с нами? Почему мы? — эти слова сорвались с губ старшей Воле почти неосознанно. Она, казалось, ждала ответа, но небо, в которое она смотрела с такой надеждой, молчало. Молчал и сад, и лес, и луга, покрытые густой травой. Вернее, всё вокруг было наполнено звуками, но ответа на заданный вопрос среди них не было. Простояв на вершине лестницы в бесполезном, тупом ожидании и созерцании весеннего утра ещё около четверти часа, старшая Воле развернулась и, глубоко вздохнув, направилась к двери.

Вернувшись в столовую, Жюли закрыла за собой дверь и в раздумье остановилась напротив длинного стола из красного дерева. Сейчас он был не покрыт скатертью и ей в глаза бросились царапины на лакированной столешнице. И, внезапно, всё в этом доме показалось ей старым, потрёпанным и ничего не стоявшим, а от мысли, что ради этого обветшалого великолепия Ида принесла в жертву самое дорогое, стало ещё более тоскливо и горько. И, словно в продолжение мыслей Жюли, раздался тихий, еле уловимый скрежет ключа в замке и скрип парадной двери. Маркиза де Лондор замерла, словно пригвожденная к месту. Ей хотелось выбежать в холл, упасть перед сестрой на колени, разрыдаться, но она не могла заставить себя даже пошевелить пальцем. Наконец, сделав над собой усилие, Жюли вышла в холл, опираясь руками на мебель и стены.

Ида стояла, опершись ладонью на подоконник, и молча смотрела перед собой. Она быстро повернула голову к сестре, но, казалось, не совсем поняла, кто перед ней. Когда первые минуты оцепенения прошли, Жюли бросилась к ней и прижалась к ее плечу, шепча что-то невнятное. Она глубоко вдыхала и неосознанно отмечала, что платье и волосы Иды пахнут не «Виллой Роз».

— Мне нужно поспать, — глухим шепотом произнесла Ида, отстраняясь от сестры и почему-то направляясь в сторону библиотеки. Ей необходимо было заглянуть в свой кабинет, в свою священную обитель, стены которой дали бы ей сил для того, чтобы подняться на второй этаж, зайти в свою спальню, раздеться, упасть на кровать и пролежать неподвижно несколько часов — Ида прекрасно знала, что не уснет. Да ей и не хотелось сейчас спать, ей хотелось лишь одиночества.

— Ида, ты всегда успеешь сдаться и увидеть, как всё, что ты любила обращается в пепел для того, чтобы не возродится, — скороговоркой заговорила Жюли, бросаясь следом за Идой. — Разве не ты совсем недавно говорила мне, что жизнь ещё не кончена и мы не можем опускать руки?