Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 155

***

Для Иды, которую, в отличие от Клода не мучили необъяснимые приступы тревоги, утро началось относительно спокойно, если не принимать во внимание тот факт, что уже которое утро подряд «Вилла Роз» просыпалась от плача Дианы. Жюли, совершенно отчаявшаяся сделать хоть что-то самостоятельно, поручила дочь заботам Люси, которая оказалась куда более умелой в обращении с детьми и теперь выполняла в доме ещё и работу няни, вызвавшись так же найти для девочки подходящую кормилицу. Впрочем, то, что дом теперь не оглашали детские крики, заметно повлияло на настроение виконтессы Воле, и за завтраком она даже нашла в себе силы, чтобы мило и непринужденно побеседовать с Моник о погоде и последних сплетнях. О вечерней встрече она даже не упомянула и младшая Воле и вовсе стала думать о том, что все это было сном. Однако, как это часто бывало в данной семье, идиллическое спокойствие было бесцеремонно нарушено стуком в дверь. Стук был резкий, нетерпеливый и в головах всех трех сестер Воле одновременно мелькнула мысль о том, что человек, так настойчиво просивший впустить его, вряд ли принес добрые вести.

— Весьма неудачное время для визитов, — негромко проговорила Жюли, ставя чашку на блюдце и прислушиваясь к негромким голосам в холле.

— Мы никого не ждем, — резко проговорила Ида, с лица которой мгновенно исчезли и непринужденность, и веселость.

— Посетители, которых не ждешь, редко оказываются желанными, — тем де тоном ответила маркиза Лондор и Моник невольно вспомнила письмо с черным сургучом, которое ознаменовало своим появлением начало их конца.

Дверь столовой осторожно приоткрылась и в неё, словно тень, проскользнул Жак.

— Госпожа виконтесса, — это было единственным, что он сказал, едва заметно указывая рукой в направлении холла.

— Ты как всегда права, Жюли, — уже совсем бесцветно произнесла Ида, отбрасывая белую льняную салфетку, и, решительно отодвинув стул, вышла в холл. Она не знала, кого ожидала там увидеть, но герцог Дюран, как оказалось, был в списке предполагаемых посетителей последним. Выглядел он, как всегда, безупречно, даже не смотря на слегка примятые воротничок рубашки и растрепавшиеся волосы, но все же, Ида не знала, как поняла это, было видно, что он собирался в спешке. Он стоял у окна, так, чтобы его не было видно из столовой, из чего, как и из того, что Жак не объявил его, как делал это всегда, следовало, что он желает оставить свой визит в тайне. Это, однако, не было праздным развлечением, весь вид герцога Дюрана говорил о том, что случилось нечто ужасное и непоправимое, виконтесса Воле даже отметила, как-то до странности спокойно, что он одет в черное. Этот цвет не был редким в гардеробе Эдмона, но сейчас он выглядел не строго-торжественно, как всегда, траурно. Ида уже была готова услышать, что угодно, начиная от того, что тайна их отношений стала достоянием марнского общества и, заканчивая признанием в том, что она наскучила ему, и он покидает её, о чем и явился сообщить. Но герцог лишь коротко кивнул в знак приветствия и, не менее коротко, проговорил:

— Собирайся. С твоим кузеном что-то случилось.

Все это было настолько неожиданным, что даже смысл слов дошел виконтессы Воле не сразу.

— Что? — переспросила она, почти неосознанно прикладывая ко лбу и глядя на Эдмона непонимающим взглядом. — Клод ведь в Париже, а с Жеромом я виделась два дня назад.

— Клод вернулся, судя по всему, сегодня утром, — Дюран опустил глаза и перевел взгляд на дверь столовой. — Он прислал ко мне человек с весьма настойчивой просьбой явиться, как можно скорее.

— При чем здесь я? Если это касается только тебя и моего брата… — начала, было Ида, но Эдмон качнул головой, останавливая её.

— Его гонец имел неосторожность упомянуть о том, что Клод требует и твоего присутствия, — невесело, даже, скорее, мрачно, усмехнулся он, — и я освободил несчастного от обязанности известить тебя, пообещав, что сделаю это лично.

Наступило недолгое молчание. Ида стояла, всё ещё прижимая руку ко лбу, боясь предположить, что могло произойти для того, чтобы Клод потребовал одновременно и её присутствия, и присутствия герцога Дюрана, зная о том, что их отношения далеки от дружеских. Во всех смыслах.

— Ты же понимаешь, — словно прочтя её мысли, сказал Эдмон, глядя прямо в глаза Иды, — что он не потребовал бы нас обоих приехать, да и к тому же с такой поспешностью, если бы дело не было действительно важным.

— Что ж, считай, что я готова, — решительно ответила Ида, расправляя юбку и радуясь тому, что, собираясь в город сразу после завтрака, предусмотрительно надела сразу надела прогулочное платье. Терять время было нельзя. Нужно было только предупредить сестер, что Ида и собиралась сделать, резко развернувшись и направившись к дверям столовой, но Эдмон внезапно остановил её, удерживая за руку.

— Без подробностей, прошу тебя, — прошептал он, и Ида заметила в его глазах тусклые искорки тревоги. — Не стоит волновать их раньше времени.

***

Клоду потребовался не один час, для того чтобы в полной мере осознать произошедшие и вернуть себе относительную ясность мысли. Он всё ещё сидел на полу, уставившись невидящим взглядом в дверь комнаты Жерома, когда к нему подошел управляющий и настойчиво потребовал от молодого хозяина, чтобы тот выпил принесенное успокоительное, что впрочем, было совершенно не обязательно. Сейчас Клод, не задумываясь, выпил бы целый бокал синильной кислоты и даже, пожалуй, был бы рад этому.

— Будут какие-нибудь указания, господин Лезьё? — поинтересовался управляющий и, получив отрицательный ответ, добавил: — Я отправил слуг по домам, но сам пока останусь здесь, на тот случай, если вам что-нибудь понадобиться.

— Спасибо, — без эмоционально проговорил Клод, продолжая глядеть в дверь. — Оставьте меня в покое.

— Вы не забыли, что попросили явиться сюда герцога Дюрана и виконтессу Воле? — осторожно напомнил управляющий, с беспокойством разглядывая хозяина. Только что он лишился одного и не хотел, чтобы другой сошел с ума сразу же.

— Да. Позовите меня, когда они появятся.

— Может быть, вы желали бы… — несмело начал, было, управляющий, но Клод пресек эту слабую попытку заботы о себе, резко бросив:

— Нет. Я не желаю ничего, кроме того, чтобы меня оставили в покое.

Слуга обреченно вздохнул и, пожав плечами, медленно направился вниз по лестнице. Клод прикрыл глаза и запрокинул голову, прислоняясь к стене. Он чувствовал себя куда лучше, если, конечно, можно было так выразиться. Осознание принесло с собой чувство пустоты и гнетущего одиночества. Клод уже был спокоен, настолько, насколько мог быть спокоен человек, находящийся в подобной ситуации, но встать, открыть дверь, которую он так внимательно разглядывал последние два часа, и войти в комнату он всё ещё не мог, не чувствуя себя способным взглянуть в мертвое лицо брата, которое было, по сути, и его лицом тоже. Он никогда, с самого своего рождения, не был один. Да, разумеется, были ещё Жюли и Моник, была их тетушка по линии отца и её чудесная семья, была, конечно же, Ида, которая была ему более чем сестрой, но Клод всегда воспринимал Жерома не как прочих родственников, даже не как брата, а как вполне естественную часть себя. И теперь кто-то лишил его этой части, словно содрав кожу. Он не верил в мистическую связь между ними, но всегда был уверен, что они не смогут существовать друг без друга. И вот теперь его брат был мёртв, а он всё ещё жив. Невольно Клод задумывался о том, какие мысли посещали его брата за минуту или за четверть часа до смерти, знал ли он о том, что умрет, задумывался ли о том, что ему не суждено увидеть следующее утро? Он даже не попрощался с ним. Не извинился за все те неприятные вещи, которые наговорил брату и теперь уже никогда не сможет. Думать о том, что брат умер, возможно, с обидой на него было невыносимо.

Внезапно раздавшийся стук в дверь, который разнесся по молчаливому дому, как эхо от артиллеристского залпа, заставил Клода мгновенно прийти в себя, вскочить на ноги и броситься к лестнице. От резкого движения закружилась голова, и Клод вынужден был остановиться на верхней ступеньке лестницы, вцепившись в перила, и глядя оттуда на долгожданных посетителей.