Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 103

— Иди домой. Это моя вина, и я не могу рисковать тобой.

— Нет, — решительно возразила Ида, — я была причиной, и я останусь.

— Если люди узнают, что ты была здесь со мной, то конец не только твоей репутации, — Эдмон резко обернулся на неё и схватил за плечи. — Ида, сейчас речь не о том, что ты спишь со мной, а я тебе за это плачу. Это пустяк. Речь о том, что я убил человека и если узнают, что ты была здесь, если найдут хоть какие-то следы твоего пребывания, то ты станешь моей соучастницей. За это казнят, Ида. Прилюдно гильотинируют.

— Значит судьба! — Ида вывернулась из его рук. — Так повелел Бог, дьявол и все святые! Я остаюсь.

— Я не хочу, что бы тебе приходилось отвечать за совершённое мной преступление.

— Позволь мне самой решать! — почти выкрикнул виконтесса Воле. — Я не могу просто так уйти. Я должна либо помочь тебе, либо донести на тебя. А раз я не намерена идти по второму пути, то мне остается только помочь.

— Мне будет куда спокойнее, если ты уйдешь, — безапелляционно заявил Дюран, но Ида лишь качнула головой, усмехнувшись:

— Какая разница? Я всё равно уже была здесь.

Эдмон молча глядел на эту женщину, в который раз поражаясь её решительности и сумасбродному благородству. Она сейчас стояла и смотрела ему в глаза с невыразимым чувством уверенности, от которого у него пропадало всякое смятение и страх.

— Хорошо. Я скоро вернусь. Жди здесь и никуда не уходи, — наконец сказал он и уверенным быстрым шагом направился по тропинке к «Терре Нуаре».

Средняя виконтесса Воле обессилено опустилась на траву и закрыла лицо руками. Только что на её глазах Эдмон убил человека. И ни в его жестах, ни в его лице или словах она не увидела раскаянья. Только мысли о том, как бы спрятать тело, как бы избавиться от улик и страх за свою судьбу. Что могла она любить в этом человеке, любить настолько, что, несмотря на всю опасность, она сейчас остается с ним, а не бежит сломя голову на «Виллу Роз»? На миг она задумалась о том, вызывало ли у неё это событие отвращение, ненависть к Эдмону или жалость к убитому, и с ужасом осознала, что ей всё равно.

***

Прошло около двадцати минут, хотя Иде показалось, что прошла целая вечность, когда на тропинку вышел Эдмон. Он нёс лопату, фонарь с зажженной свечой и какой-то сверток. Он был крайне мрачен, когда Ида попыталась заглянуть в его лицо.

— Его надо перетащить куда-нибудь подальше, — произнес он, останавливаясь над телом.

— Может быть, бросить его в реку? — предположила средняя виконтесса Воле.

— С тем же успехом можем оставить его лежать здесь. Его найдут быстрее, чем хватятся, — Эдмон передал Иде фонарь, лопату и сверток, который оказался небольшим мешочком, весом около ливра. — Главное, унести его подальше с этого места. Куда-нибудь вглубь леса.

— Его всё равно будут искать, — покачала головой Ида.

— Но не на моих землях, — попытался усмехнуться Эдмон и, взваливая на плечи тело, кивнул на мешочек, — Тут перец и горчица, посыпай дорогу за нами, чтобы перебить след, если его вдруг пойдут искать с собаками.

Ида сдавленно кивнула, и Эдмон медленно двинулся вперед, то и дело, поправляя тело Лорана, которое теперь выглядело, как набитый тряпьём мешок. Тишина тоже подавляла, а звуки ночного весеннего леса добавляли ситуации драматизма. Теперь, когда первая волна прошла, и чувства, притуплённые неожиданностью и ужасом, вновь проснулись и Ида, и Эдмон осознали, что произошло. Эдмон чувствовал, как по его лицу катился холодный пот. Только что он убил человека. Не важно, как сильно он его ненавидел. Да, он привык к смерти, возможно даже любовался ею со стороны и восхищался, но он не думал, что однажды окажется прямым виновником чьей-то смерти. А теперь он тащил на плечах мертвого человека, которого убил сам, причем без мотива, идеи и смысла, а просто в порыве гнева. Ида молча шла следом, сосредоточенно глядя по ноги и стараясь не смотреть на тело, которое нес герцог. Её по прежнему пугал не сам факт убийства, а то, что Эдмону придется за него отвечать по закону. Время тянулось мучительно долго, каждая секунда падала тяжелее топора палача. Они уже шли не по тропинке, а пробирались между деревьев в сторону Марны.

— Думаю, эта поляна подойдет, — Эдмон, наконец, остановился и, осторожно положив тело на землю, расправил затекшие плечи. Ида молча оглядела поляну, над которой сплошным куполом склонялись деревья. Эдмон, оглядев её с ног до головы, забрал лопату и повесив фонарь на сук ближайшего дерева, отметил лопатой на траве прямоугольник под могилу. Ида продолжала безмолвствовать, наблюдая за тем, как он аккуратно снимал слой дёрна небольшими квадратами. Вскоре в центре поляны появилось чистое пространство земли. Эдмон выпрямился, проведя рукой по лбу, и, сняв сюртук, подал его Иде со словами:

— Надень, холодает.

Ида послушно накинула на плечи сюртук, который хранил в себе какой-то резкий, но еле уловимый аромат, стойко ассоциировавшийся у неё с Эдмоном. А он стоял, сосредоточенно закатывая рукава белоснежной рубашки. Отойдя к дереву, на котором висел фонарь, она опустилась на траву и прижалась плечом и виском к шершавой коре, отрешённо наблюдая за тем, как Эдмон старательно работает лопатой. Когда яма была выкопана уже почти на метр, он снова остановился, обтер пот со лба и, расстегнув жилет, рванул с шеи душащий галстук. На секунду он перевёл взгляд на Иду, которая продолжала безучастно смотреть на него. Во всех его жестах, в фигуре, в выражении лица, даже сейчас неизменно было больше изящества и красоты, чем у всех. Как будто он никогда не мог сделать неверное неловкое движение, а если бы вдруг сделал, то неизменно красиво. Зная старую поговорку о том, что красота тела лишь отвлекает внимание от уродства души, Ида мысленно содрогалась, представляя на сколько может быть отвратительна натура этого человека. И вот теперь она помогает ему прятать тело убитого им человека. Что же будет дальше? Ида перевела взгляд на лежавшее у соседнего дерева тело, всё ещё не осознавая, что произошедшее правда.

Теперь время летело со скоростью скаковой лошади. Когда Эдмон, перепачканный землей, вылез из выкопанной, наконец, ямы, небо начало светлеть, а звезды поблекли. Тонкие спутавшиеся пряди падали на лоб и он то и дело откидывал их назад. Некогда кипенно-белая рубашка была в земляных разводах. Не говоря ни слова, лишь тяжело дыша от усталости, взяв, уже побелевшее и остывшее, тело Лорана под руки, Дюран подтащил его к могиле и без малейшего сожаления и почтения кинул вниз. Тело глухо, словно мешок, упало на дно. Виконтесса Воле, не говоря ни слова, поднялась с земли и встала рядом, заглядывая в яму.

— Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace,# — глухим голосом произнёс Эдмон, думая о том, то его церковное образование пригодилось ему впервые в жизни, и, перекрестившись, добавил, — Amen#.

— Amen, — еле слышно повторила Ида, тоже перекрестившись. Пожалуй, только этот человек, мог совершить убийство, а после прочитать молитву над убитым. Насколько же много было в нём иронии?

Несколько секунд простояв у края, словно отдавая дань памяти убитому, Эдмон, с мрачной ухмылкой, взял горсть земли и бросил в яму, а затем, подняв брошенную на траву лопату, принялся быстро засыпать последний приют своей жертвы. Ида молча следила за каждым его движением, бездумно перебирая пуговицы на сюртуке, в который старалась закутаться как можно сильнее.

Заполнив могилу и воткнув лопату рядом, Эдмон машинально утоптал землю и, отойдя на два шага назад, опершись на лопату, критическим взглядом оглядел свою работу, словно любуясь ею.

— Если ты сейчас скажешь, что не хочешь больше иметь со мной ничего общего, то я пойму, — сказал он, не оборачиваясь.

— Я не скажу этого, — спокойно, даже безразлично, ответила Ида. Эдмон обернулся и мельком посмотрел на неё.

— И буду вечно молчать о произошедшем, — чуть тише добавила она, поднимаясь и подходя к Эдмону, который, продолжая молча смотреть на могилу, привлек её к себе. Так они стояли несколько минут, любуясь первым серьёзным последствием их неосмотрительной связи.