Тревоги пути (СИ) - Кир Юлия - Страница 32

Не было обычных в это время, звуков музыки, собиравшейся на вечерние танцы молодежи, шушуканья и пересмешек по углам влюбленных парочек, даже собачьего лая не было слышно. Лишь скрипели кое-где несмазанные петли дверей, да слышалась перекличка сторожей у ворот.

«Скоро и ворота закроют», с тоской подумал мужчина. По обычаю, это всегда делал староста, после самоличного осмотра деревенских окрестностей.

Меж тем, замок на двери затребушили и тихонько скрипнув, отворилась дверь, впуская внутрь сарая, сумерки сиреневого вечера, запах пыльной после жары улицы и Дору.

Уже по ее фигуре, по опущенным вниз мягким плечам, он догадался, что ходила она напрасно.

В руках она держала какой-то узел, свисающий на завязках почти до пола.

— Староста не хочет с тобой говорить, — виновато промолвила она, — Сказал, что с предателями ему говорить не о чем. Приказал пока держать тебя здесь, кормить и поить, пока они не уйдут, а там видно будет.

Тодор оцепенел и бессильно опустился прямо на пыльный пол, рядом с крышкой от подпола. Дора присела рядышком и тихонько дотронувшись до его плеча, вложила что-то ему в руки. Это оказался тот самый узелок, что она принесла с собой. Развязав его, мужчина обнаружил хлеб, сыр, полную кожаную флягу и шмат копченого мяса. Того самого, что любимая жена так часто передавала ему гостинцем от тетки Доры. Тодор удивленно воззрился на нее.

— Ворота закрывать будут точно с заходом солнца, а охраны сейчас там нет никакой, — зашептала скороговоркой Дора, — Только мой дуралей вызвался охранять, пока пересменка идет — все по домам разошлись ужинать. Так что у тебя есть немного времени. Коня твоего я не распрягала, только телегу отцепила, он у меня в конюшне стоит, найдешь. Мужик мой еще днем ушел, у старосты околачивался, молодежь наставлял, так что дома никого….

— Так ты…, — поняв куда она клонит, начал было Тодор.

— Слушай и молчи, у меня времени мало, — строго шикнула она, — Вот, переоденься. Она вынула из-под фартука какие-то вещи. Развернув, Тодор поморщился. Это была юбка, платок и широкая женская рубаха, что носят почти все женщины в деревне.

— Оденешь это, и выйдешь через некоторое время после меня. Я выйду перед тобой, как будто домой иду, и сделаю вид, что забыла сарай запереть, и вернусь, понял? – Тодор кивнул, боясь спорить.

— Я дойду до угла и обогнув сарай, вернусь, и постучу тебе вот так, в стену с улицы, — Она три раза быстро простучала по полу. Тодор кивнул.

— Тогда выйдешь ты, запрешь сарай, как будто это я его запираю, и пойдешь к моему дому. Надеюсь, дорогу не забыл?

— Как можно?! – обиженно буркнул мужчина.

— Хорошо, улыбнулась она в темноте, — Я посижу немного за сараем, и сама выйду, а ты беги.

— Так как же я через всю площадь незамеченным проскачу? Там же небось, народ все равно толчется?

Дора с досадой вздохнула, как будто малого ребенка учила.

— А кто тебя просит по площади, словно гардский ратник на виду у всех скакать? Ты еще в охотничий рожок подуди! — с напускной небрежностью фыркнула она, — Выведешь Лихого, да огородами, за домами тихонечко, до самых ворот прошмыгнешь. Там крапива да лебеда одна, а сейчас темень и не заметит тебя никто. А у ворот, говорю же, нет никого. А муженька своего я отвлеку, не переживай.

И в первый раз, за всю их встречу, она тепло улыбнулась.

Тодор с досадой хлопнул себя по лбу ладонью, «Вот дурак, совсем об этом забыл!»

Он с благодарностью обнял Дору за мягкие плечи, и именно в этот момент почувствовал себя уже совсем одиноким. Словно все, что было с ним до вчерашнего дня, было всего лишь спокойным и счастливым сном. Но, вот сейчас, он наконец проснулся и окунулся в какую-то ужасную историю, из которой, он пока не видел никакого выхода, или на худой конец положительного исхода.

Дора немного отстранившись, поцеловала его в лоб и обе щеки.

— Удачи тебе. Пусть свершиться то, что предназначено, — прошептала она, и более не задерживаясь, двинулась к выходу. В дверях, она еще раз остановилась, и в последний раз посмотрев на любимого зятя, вышла.

Быстро переодевшись, Тодор дождался условного стука и выйдя в прохладные сумерки вечера, беспрепятственно дошел до самого ее дома. В сарае действительно ждал оседланный конь. Он привязал покрепче котомку к седлу и взяв Лихого под уздцы, повел пока в поводу через двор, до самой калитки, что выходила в огороды. Там действительно стояла тишина. Вскочив в седло, он пока не стал снимать юбку и пустив коня легкой трусцой, направился вдоль забора, в сторону выхода. Пока все шло хорошо, было безлюдно, лишь изредка брехала, подвывая вдалеке чья-то псина. Подобравшись к самым воротам, он притаился в густых колючих зарослях шиповника. Всего красного от обильного урожая плодов, да яркой осенней листвы.

У ворот крутился мужичек, в котором он узнал своего любимого тестя Темера. В таком смешном виде, признаться, он его еще никогда не видел.

Однорогий, явно трофейный шлем, что в Последнюю Войну носили гномы, был ему откровенно великоват, но этот недостаток он компенсировал, одев его на свою шапку, туго подвязав ремешком. В старой, ржавой кольчужке, одетой прямо на тонкую рубаху, с коротким мечем, наспех зачищенным от ржи и засунутым за кушак. Весь ансамбль дополняли линялые синие порты, схваченные крест-накрест веревкой до колен и видавшие виды берестяные ступари.

«Да», подумалось Тодору, «От него точно, все орки попадают замертво. Но только от смеха».

Темер все никак не уходил и явно ждал своих сменщиков.

Он, то суетливо кружился на одном месте, то порывался бежать в сторону дома старосты, то опасливо выглядывал в распахнутые ворота, выставляя за их пределы рогатую голову, словно буренка из стойла. Но отбегая на несколько шагов, смиренно возвращался обратно. Видимо, совесть не давала ему даже на короткое время оставлять ворота без присмотра.

Тодор заволновался.

«А что, если Дора не успеет и сейчас придет смена, тогда ему вообще сегодня не выбраться отсюда. А как увидят, сидящим в кустах, да в женских тряпках, так вообще забьют насмерть. И не посмотрят, что родственник. Где же Дора?»

Тодор торопливо стянул с себя женскую одежду и оставшись в своей, терпеливо принялся ждать. Вещи Доры, он аккуратно сложил под куст.

От напряжения у него даже ладони вспотели и когда он уже было, приял решение возвращаться, на площади у ворот появилась женщина.

Она махнула рукой мужу и позвав его по имени стала раскладывать на помосте принесенную из дома еду в узелке.

Тот, бодро направился к жене, сразу же позабыв о своем неусыпном долге перед обществом и вгрызшись голодным ртом в мягкую, ароматную краюху хлеба, на время забыл о существовании целой вселенной у него за спиной.

Не теряя больше не минуты, Тодор тихонько вывел Лихого из зарослей, и проскочив сбоку в маленькую калитку, что всегда есть в больших воротах, скрылся с обратной стороны забора. Конь как будто чуял, что происходит и все это время стоял тихо и смирно, словно заяц притаившейся в кустах от лисы.

Обернувшись на мгновение, он увидел, что Дора смотрит ему в след, и даже в темноте, почувствовал, как она ему улыбается.

Вскочив в седло, он тронул пятками коня и помчался по направлению к ближайшему лесу.

Глава 9

Хаск.

Солнце только поднялось у него за спиной, а Хаск уже как полчаса шел по долине Нэрт-а-Неэлл, спустившись с южных склонов Драконьих гор.

Его никто не остановил, хотя уже двух часовых он вычислил. Они особо и не прятались, как бы говоря, «Ты, конечно, иди, но мы следим за тобой».

Только когда он вошел в обжитую часть долины, начинающуюся со светлой рощи молодых пестролистов, его окружил маленький отряд из пяти хмурых эльфов, молча возникших, словно со всех сторон сразу. Один рыжий, двое светловолосых и двое брюнетов. На них была камуфляжная одежда из лоскутков всех оттенков зеленого. Лица вымазаны чем-то бурым, на головах плотные капюшоны. Вооружены они были легкими луками с полными колчанами стрел.