Тревоги пути (СИ) - Кир Юлия - Страница 31

«Было», горестно подумалось ему. А теперь он словно лист палый, сорванный со своей ветви, подхваченный и носимый злым ветром. Куда теперь упадет? Вот, в подвал занесло.

«Влип, так влип!» беспомощно подумал он, и сев рывком, тут же обхватил гудящую голову руками.

Обещание, данное Манулу, он не исполнил, да еще деревенских, против себя ополчил. Что же делать теперь? Куда деться? И никому-то он теперь не нужен. А стоило вообще, из-за каких-то незнакомых ему эльфов так собой рисковать?

Но, не справедливо же получается! Ведь они действительно ни в чем не виноваты! Может, еще раз с глазу на глаз со старостой потолковать? Свои ведь, почти родные! Не уж-то не поймут? Может, остынут, успокоятся…?

Он поднял голову вверх и стал смотреть на мельтешащие тени, то и дело сновавшие за окошком. Видимо, он поднял в деревне серьезный кипеж и теперь, мужчины укрепляют забор вокруг деревни, выставляют часовых, достают из-под полов старые мечи и поржавевшие от времени латы, а у кого такого добра нет, точат охотничьи ножи, да мастерят новые стрелы. Наверно оно и к лучшему, если что, то хоть они готовы будут. Главное, чтоб в долину эльфов не совались.

Мысли текли и текли, и свет за окошком, стал превращаться из ярко-золотистого в рассеянный синий. Видимо, солнце с этой стороны ушло за угол сарая, стало ощутимо темнеть. Поколебавшись еще немного, Тодор нащупав в сумерках перила лестницы, начал медленно взбираться вверх, надеясь, что ему удастся уговорить людей выслушать его вновь.

Пробарабанив несколько минут в дверь, он, наконец, услыхал за ней легкую возню и шепот, а потом и хихиканье. Догадавшись, что это наверно ребятня балуется, он все-таки отважился позвать их.

— Эй! Старосту позовите, я поговорить хочу!

Суета и шепоток за дверью сразу умолкли, послышался удаляющийся топот двух пар голых пяток, хлопнула расхлябанная дверь,и вновь воцарилась тишина.

Как не прислушивался мужчина, но очень долгое время, ничего кроме мышиного хруста в стене, слышно не было.

Тодор уселся на первой ступеньке и принялся терпеливо ждать, изредка потирая изрядно нывшие ребра.

Наконец, когда в маленьком окошке совсем стемнело и подпол погрузился во мрак, еще раз хлопнула дверь сарая, раздались тяжелые шаги, и над его головой послышалась возня в замке.

В открывшийся проем хлынул свет, Тодор прикрыл глаза ладонью, жмурясь от солнца, а на пороге возник силуэт полной женщины.

Она не стала спускаться к нему, а стояла и ждала, пока он сам выйдет наружу.

В женщине, Тодор узнал мать его жены, тётку Дору. Глаза ее были заплаканы, а в руках она держала крынку и узелок.

— Староста занят. Он разговаривать с тобой не будет, — сказала она тихо, не здороваясь, и обняла его не выпуская из рук своей ноши.

Тодор был рад ее видеть и искренне обнял в ответ. От нее пахло очагом, едой и свежим молоком. Видимо, она только что подоила корову.

«От Гретти тоже так пахло каждый вечер», уже какой раз за эти сутки подумал он.

— Я покушать тебе принесла, — смахнув подступившие слезы, сказала она.

Тодор только теперь понял, как был голоден. В крынке оказалось свежее молоко, а в узелке мягкий козий сыр, хлеб, да связка крученых колбасок с чесноком.

Пока он ел, Дора молча, не сводила с него грустных карих глаз. Тодор видел, что она очень хочет о чем-то его спросить, но не решалась.

— Ты ешь, ешь, я еще принесу, если мало, — мягко сказала она, — А за живность свою не беспокойся, я их у себя пока пристроила.

Тодор кивнул и отвел взгляд куда-то в угол, где в бледном свете меж щелей сарая, было видно, как паук плел небольшую паутину.

— И хорошо. Их все равно забирать некуда, дома-то уже нет.

Кусок стрял в горле, и он, отложив еду в сторону, сделал длинный глоток молока, словно это была хмелевуха. И не склонного к пьянству Тодору, вдруг, в первый раз в жизни, захотелось крепко напиться, до потери памяти, до бесчувствия, до забвения.

Дора не выдержав, вновь всхлипнула.

— Как же я одна-то теперь? Дочь единственная…, внучки! Как же так, Тодор? Как же так?! — уткнувшись в ладони, шептала женщина, — Кто за это ответит?

Дора подняла на зятя блестящие от слез глаза и посмотрела в упор. И Тодор опять пожалел, что в ту ночь его не было дома. Тогда, он бы сейчас не стоял перед матерью, не зная, что отвечать на ее вопросы.

— Если бы мне, хоть кто-то поверил, мы могли бы отомстить, — жестче, чем надо ответил Тодор, смотря прямо в глаза Доре. Пошли бы следом, за Манулом и Лаэрэ.

Она опустила взгляд.

— Это правда, то, что ты сказал? – тихо спросила она.

— А для чего тогда я здесь? Я думал нагнать следопыта с эльфийкой и присоединиться к ним, — зло бросил он, — Но вам видимо проще представить, что эльфы сошли с ума и напали на нас, чем поверить в правду об орках!

— Но ведь напали-то со стороны долины, ты же сам сказал.

Тодор вздохнул.

— Да. Но это еще ничего не значит, — он упрямо сцепил руки в замок, обхватив колени, словно пытаясь самому не растерять последние крохи своей уверенности, — Что задумал староста? – резко сменил он тему, впрочем, заранее предвидев ответ.

Дора вздохнула.

— Все словно с ума посходили! Даже мой старый дурак, откуда-то ржавый меч притащил и шлем. Хотят идти к границе, мстить.

Тодор тяжело вздохнул. Его худшие опасения подтвердились.

— Почему Велегор не хочет со мной поговорить? – отчаянно спросил он, вскакивая с пола и нервно меря шагами сарай — Если все мужчины из деревни уйдут к границе, вы окажитесь беззащитны! А что, если орки расправятся со следопытом и эльфийкой, и повернут сюда? Им даже никто отпора дать не сможет! – он снова присел рядом с Дорой, — Скажи это ему хоть ты! Обещаешь? – Тодор обхватил испуганную женщину за плечи и крепко тряхнул.

— Обещаю, — шепнула она. И оставив еду на полу, быстро пошла к выходу.

— Я не буду тебя запирать в подвале, только не уходи никуда, ладно?

Перед дверью, она утерла слезы концом белого платка, покрывавшего голову, подобрала выбившуюся из-под него седую прядь волос и оправив одежду, вышла наружу.

Тодор кивнул ей в спину и принялся терпеливо ждать.

Дверь в сарай она все-таки закрыла, но скорее от любопытной ребятни, чем от него.

Через щели он видел, как снуют туда-сюда по деревне люди, как мальчишки схватив палки, играют в Последнюю Войну. Поделившись на две кучки. Они с воинственным кличем нападали друг на друга, изображая людей и эльфов. У последних, были берестяные длинные уши и размалеванные сажей лица.

Тодор тяжело вздохнул. Вот, никогда не ожидал, что от него, скромного селянина, будут зависеть судьбы стольких людей, да что уж говорить, вот этих самых мальчишек. Ему стало вдруг страшно. А что будет, ели он ничего не сможет сделать? Что, если ему не удастся переломить упрямство старейшины? Да и вообще, какой из него герой? Он сейчас почти отчетливо себе представил картину его позорного изгнания из деревни и побиваемого камнями, за его вольнодумные, и противоположные остальным воззрения.

Но, ведь дураку понятно, что даже если эльфы вдруг, все помешались разумом и напали ночью спалив их деревню, то куда им, фермерам и скотоводам, не держащим в руках из оружия, ничего кроме вил и кос, тягаться с древним народом, закаленным в боях Последней Войны! Вот, теперь, он наконец понял, что Манул и Лаэре совершенно были правы. Потому что бред, думать, что виновны именно они! Возможно в гардалане что-то затевается, и они пока не ведают что. И этим «чем-то», началом всего, является именно его несчастная деревня. Пусть он и фермер, и пусть весьма далек от политики, но это казалось сейчас самым объективным объяснением.

От этой мысли Тодор вновь вскочил и заметался по сараю. Ему, так хотелось, об этом хоть с кем-нибудь поговорить, поделиться мыслями.

Тем временем солнце почти уже совсем село, погрузив сарай во тьму. Детей с улицы загнали по домам и на деревню опустилась какая-то, как казалось Тодору, тревожная, тишина, нарушаемая лишь далеким кукареканьем одинокого петуха.