Таралиэль. Адвокат Его Темнейшества (СИ) - Вознесенская Дарья - Страница 42

Довольно сильная боль слегка отрезвила меня. Я смотрела на прекрасное лицо Правителя, одновременно жесткое и страстное сейчас, на капли пота, украшающие совершенный лоб и тело. Я чувствовала, как что-то жаркое, тягучее переливается из меня в него, через наши сомкнутые тела, видела как еще сильнее чернеют полузакрытые от удовольствия и притока силы глаза, как каменеет тело, в последней остановке перед падением в бездну. Боль прошла так же быстро, как и появилась. И единственное, что мне сейчас хотелось, это чтобы чувство невероятной наполненности, которое я испытывала, продолжалось бесконечно. Я всхлипнула и качнула бедрами вперед.

Большего разрешения демону не надо было.

Мы сошли с ума. Он вбивался в мое тело со страстью и энергией дикого зверя, выкручивая ноги и терзая грудь. В какой-то момент путы перестали меня держать, и я с силой прижала его к себе, стараясь раствориться в нем без остатка, царапая его спину отросшими ногтями и шепча страстные призывы. Я чувствовала, как меня до краев наполняет демонская сила, как бьется в экстазе моя темная сущность, как пытается вырваться боевая ипостась — и, будучи сдержанной ревом Повелителя, затихает, давая возможность слабому эльфийскому телу получить удовольствие сполна. Я изгибалась, кричала и металась по кровати, а когда почувствовала, что еще немного, и взорвусь, полностью открыла все свои эмоциональные блоки, с подозрительной легкостью сорвала демонские заслоны и отдала ему все то, что я чувствовала, усиленное стократ, получая во много раз больше: болезненное желание, удовольствие, страсть, нежность, радость обладания, счастье быть вместе. И тогда меня поглотил взрыв, унося в волны бесконечного удовольствия, в котором билось мое тело и душа. Демон захрипел, последними мощными движениями излился в меня и протяжно застонал, выпивая до конца мои чувства и отдавая свои. Обессиленная, прежде чем провалиться в долгий восстанавливающий сон, я услышала на грани сознания удовлетворенный смешок. А потом меня обхватили руками и ногами, создав тем самым преграду для холода и любой опасности и прошептали тихонько на ухо:

— Спи.

— Тара вернулась, Тара вернулась!

Сидела и распевала на своей кровати улыбающаяся Синь. Она изменилась за время моего отсутствия: ушла меланхолия, свойственная вампирам двадцатого года жизни, девушка смыла, наконец, жуткий макияж, открыв невероятно красивое лицо. Она также сменила обычные широкие балахоны на вполне симпатичный брючный комплект из черной замши в охотничьем стиле, потрясающе сидящий на ее совершенной фигуре. Из писем я знала, что друзья продолжали подрабатывать наемниками, и теперь подруге пришлось взять на себя мою роль. И ей это успешно удавалось; вот только адвоката, если бы они попались, пришлось бы искать в коллегии.

Порывисто обняла подругу:

— Си, я ужасно соскучилась.

Уже прошли первые минуты шока, когда я появилась прямо в клубах Тьмы в нашей комнате. Демонюка заявил, что только так и будет безопасно, и не позволил воспользоваться общим порталом. На территории Академии мне действительно ничего не угрожало. А дальше хода не было; я и так с трудом уговорила Правителя отпустить меня на несколько дней, мотивируя это необходимостью поговорить с ректором про объединение сущностей. Он искренне недоумевал, как это у меня могут быть какие-то желания, кроме того, что сидеть у его ног и смотреть на него с обожанием. Ну ладно, я так никогда, конечно, и не сидела — уж слишком живо до сих пор стояла у меня перед глазами сцена с демоницами, целующими его сапоги. Но с обожанием смотреть была согласна. Наедине. Когда у меня вообще были силы держать глаза открытыми.

Если честно, мне нужна была небольшая передышка. Этот месяц был настолько невероятен, что я потеряла всякий рассудок и способность здраво рассуждать. Я стала объектом для исследований; и сама превратилась в дотошного ученого, открывающего неизвестную страну. Со свойственным мне любопытством и жаждой, я погружалась все глубже в новый для себя предмет; позволяла окутать себя крепкими путами влечения и инстинктов. Я изучала собственные реакции и возможности; училась дарить наслаждение и раскрывала собственную чувственность. Устанавливала границы и тут же игнорировала их, под руководством довольного наставника. Я запомнила на вкус и запах каждую часть демонского тела, каждую точку, прикосновение к которой его возбуждало. Для нас не существовало запретов или неловкости: ни мне, ни уж тем более демону, не были свойственны сдержанность и закрытость. Он постоянно удивлял меня, то даря невероятную нежность, то проводя по всем граням боли. И каждую ночь, а иногда и день, мы теряли себя по отдельности, объединяя свои сущности, открывая друг другу не только тела, но и все свои эмоции и чувства, обмениваясь энергией. Похоже, моя эмоциональность сделалась источником эмоций и для него. Демону больше не было скучно. А светлая сила, что я могла отдавать, ничуть не померкла; напротив, иногда мне казалось, что ее поток стал еще мощнее. Тьма же, что проникла в меня окончательно в момент снятия блоков с моей темной сущности, подпитывалась от демона и находилась в постоянном довольстве и умиротворении. И, будто всего этого было мало, мужчина неоднократно давал мне право на собственную кровь, усиливающую мои физические возможности и сам не раз, и не два прикусывал до сладких капель отросшими клыками мою шею, шепча ту фразу, что я услышала от него в первую ночь.

«Тара Сарде»

Моя Тара. Моя жизнь.

Задавалась ли я вопросом, как надолго хватит его страсти и желания? Нет. Я была реалистом и понимала, что все это не может продолжаться бесконечно. Но ведь и мы не будем вечно жить, так зачем переживать?

Стоило ли думать заранее, как больно мне будет и как тяжело? Нет. Я не хотела, чтобы в моей душе заранее поселился страх и сожаление, и потому плыла по течению, наслаждаясь тем, что я получала и отдавала.

Я рассказала об этом лучшей подруге — единственной подруге — потому что уже не могла держать это в себе. Мне нужно было разделить с кем то радость и осознание, чуть уменьшить распирающий меня восторг и страх. Понимая, что как только мы сообщим о моем появлении друзьям и ректору, у меня уже не будет времени на нормальные разговоры, я вывалила на Синь, без интимных, конечно, подробностей, всю историю, что не могла описать в письмах. Конечно, я не обошла вниманием и мою темную сущность, и то, как мне удавалось все лучше управлять потоками Тьмы и темными заклинаниями, как, благодаря близости то ли к Ядру, то ли к темному Правителю, я становилась все сильнее.

Синь внимательно слушала, кивала и задавала уточняющие вопросы. Я немного побаивалась её осуждения — не то, чтобы я думала, что меня было за что осуждать, но все таки подруга была достаточно консервативна, а мне хотелось приятия новой ситуации от близких мне людей. Вон, даже отец, ничуть не обеспокоенный моральной стороной вопроса, был не слишком доволен моим выбором. Это он переживал так за меня, в своей манере. Синь дослушала меня до конца, а затем задала всего один вопрос:

— Скажи, ты счастлива сейчас?

— Да

— Значит, все правильно делаешь. Тара, с нами в любую секунду может произойти всё, что угодно — жизнь в наших мирах слишком непредсказуемая штука. И стоит ли закрываться от тех возможностей, что дарит тебе судьба?

Я благодарна улыбнулась ей и, вспомнив, наконец, о важном, воскликнула:

— Я же привезла тебе подарок!

И вытащила из сумки толстенную книгу.

Глаза Синь зажглись:

— Это…

— Гримуар, да. Теперь он твой.

— И в нем… — голос друидки сорвался от восторга.

— Всё, что Его Темнейшество разрешил вытащить из своей библиотеки.

Она счастливо завизжала так, что в нашей комнате чуть не вылетели стекла и прижала бесценную вещь к груди. Я её понимала — у меня теперь появился такой же, и именно это для нас, магов, было наивысшей ценностью. Никакие богатства и драгоценности не шли в сравнение с этой редчайшей вещью. А с учетом сведений, которые мне туда удалось переписать, так и вовсе бесценной. Я бы с удовольствием сделала подобный подарок и Асаласу, но у Правителя не нашлось ничего для чисто светлых — все книги были запечатаны Тьмой.