Таралиэль. Адвокат Его Темнейшества (СИ) - Вознесенская Дарья - Страница 43

Гримуар — это персональный дневник мага, который мало того, что был защищен от любых других существ, кто попытался бы его открыть, но и обладал рядом других свойств: сведения, в нем записанные либо никогда не забывались, либо легко воспроизводились. Они не могли принести вреда владельцу — если и было что потенциально вредное, это просто не отображалось. Не стирались, их невозможно было уничтожить — как и само хранилище. А еще, если гримуар был украден или потерян, его хозяин мог бы легко его найти и вернуть. Такая книга стоила очень дорого, баснословно дорого и завязывалась с помощью определенного ритуала на конкретное лицо. Синь не знала, когда высылала мне волос в последнем письме, зачем я его потребовала, но теперь понимающе кивала и гладила свою новую прелесть. Демон, правда, удивился, когда я попросила вместо драгоценностей, которыми он порывался меня осыпать — ну где бы я в ни ходила? в спальне? в Академии? — два гримуара, заготовки для которых я увидела на полках библиотеки, и не могла больше ни о чем думать. Но с обычным смешком дал мне их выбрать, а драгоценностями потом все — таки осыпал. В прямом смысле слова. И я их действительно носила в спальне, надевая, по велению демонюки, вместо сорочки.

В гримуары записывали известные, малоизвестные и собственноручно придуманные магические процедуры и заклинания. При определенной сноровке, их даже можно было туда переносить с помощью заклинания — с другими тетрадями это бы не получилось. Самый известный на данный момент гримуар Сардалиэля хранился в Пресветлых Покоях — храме всех эльфов — в мире Грез и представлял собой реликвию, с магической точки зрения. В нем содержалась система подготовки магов, требующая длительных и непростых упражнений, но обещающая в случае успеха беспредельную магическую власть. Встречалось немало практикующих магов, для которых этот труд — настоящая священная книга. Что удивительно, потому что ни один из этих магов не мог его прочитать, так как владелец гримуара давно умер и не передал права на владение ни своему роду, ни своей расе. Так что утверждение, что благодаря этой книге научиться магии может любой, даже рожденный без магических способностей, если только ему не случалось менять единожды обретённую веру, было спорным.

Мы наговорились только когда наступила ночь. А потом позвали, наконец, друзей. Им я выдала гораздо более сдержанную и сокращенную версию событий, тем более что Асалас и так пытливо в меня всматривался и недовольно хмурился:

— Ты… навсегда вернулась? — спросил меня эльф.

— Нет — помотала головой — на несколько дней. Мое… обучение еще не закончено. Но мне надо поговорить с ректором — я пока не нашла более менее адекватной информации, как мне объединить сущности. А он когда — то обещал помочь.

— А ты уверена, что их стоит объединять? Я знаю, что многие так и живут с разделенной силой.

— Но не тогда, когда они равны. Понимаешь, я вполне неплохо чувствую себя и так, ты прав, но только пока не возникает конфликт интересов Тьмы и Света; из-за противоречивых заклинаний или моих неверных действий. И тогда уже мое сознание никак не может остановить потоки сил и происходит… в общем, ничего хорошего не происходит.

Я не стала упоминать, что последний такой «конфликт интересов» стоил повелителю одной из крыш на башне. Я тогда ужасно испугалась, что могла навредить кому-то, да и вообще, это было против моих принципов — разрушать чужую собственность. Но демонюка только посмеялся:

— Моим дармоедам полезно поработать.

— Таралиэль, а когда ты вернешься насовсем? — вернул меня к действительности Глак.

Три пары глаз с ожиданием смотрели на меня. Синь сделала вид, что ужасно увлечена чем-то происходящем снаружи. Жаль, у меня не было возможности чем-нибудь увлечься. Да и ответа особо не было. Я смутилась:

— Я… не знаю. Когда смогу…. Давайте лучше расскажу вам о демонских замках…

А вот Туман Виру подобных вопросов не задавал. Видимо, потому что видел гораздо больше, чем ему рассказывали. Он лишь удивленно цокал, обходя меня вокруг, разглядывая полностью снятые блоки и запреты и чувствуя силу, которая накатывала на меня волнами.

— Покажешь, что умеешь? — попросил он как мальчишка, увидевший мага в первый раз.

Я рассмеялась и вызвала Тьму. Вытянула ее в осязаемую ленту, завернула клубами дыма вокруг ног — никаких дешевых эффектов, это была именно Тьма, враждебная к любому вторжению в мое личное пространство, а не магическая иллюзия, что демонстрировали фокусники — а потом осторожно ступила на упругий ковер и позволила поднять себя на небольшую высоту. Втянула его, с легкостью обернулась, подвисла под потолком, едва шевеля крыльями, и, надеясь что ректор поймет мою задумку, кинула в него за мгновение созданное огненное копье. Ректор понял и выставил щит, подняв большой палец вверх — копье действительно получилось мощным. Я вернулась в обычное состояние, затем осторожно — это действо мне еще не слишком давалось — призвала Свет, обернула его прозрачным тонким коконом вокруг себя и аккуратна напылила сверху темное заклинание. Кокон засеребрился и стал, будто, плотнее, покрывшись защитными рунами. Такую поверхность не смогли пробить бы даже Высшие демоны; Правитель потратил немало времени на то, чтобы я овладела им в совершенстве. В глазах Тумана Виру — да и в его эмоциях — любопытство сменилось восхищением; и оно усилилось, когда он почувствовал, как я внушаю ему благодарность за это восхищение и за все то, что он для меня сделал.

Эта демонстрация способностей выглядела так, будто мне легко и просто давались сложнейшие энергетические потоки и заклинания. А по факту за ней стояли не только годы теоретического изучения материала, но и тяжелейший месяц практики с суровым учителем. Я жаловалась, что демон на меня не обращает внимания и ничему не учит? Сейчас я готова была жаловаться, что он вовсе не оставляет меня в покое. Все то время, что мы проводили вне спальни, я то сидела в библиотеке, то отрабатывала самостоятельно задания, то училась под присмотром самого непримиримого воспитателя из всех возможных.

— Каждая ошибка — твоя смерть, Таррралиэль — ругал меня демон, если что не получалось и… наказывал. Наказания он понимал своеобразно: то мог зацеловать до бессознательного состояния, но в тот момент, что я умоляла его продолжить начатое — уходил. То обращался в боевую ипостась и за каждое неверное движение больно хлестал хвостом, возвращая на исходную позицию или помогая изменить положение рук и ног на единственно правильное. Удивительно, что до пыток не дошел; хотя, если бы я, полагаю, оказалась полной идиоткой, пытки имели бы место.

— Что ж, я вижу, ты вполне готова. Пошли за мной в кабинет — записи я оставил там — удовлетворенно сказал ректор и проводил меня по коридору.

Мы снова сидели в знакомой комнате. Удивительно, прошло всего несколько месяцев с моего последнего посещения — а мне казалось, что целая жизнь. Может быть, из-за событий, что закрутили меня в сумасшедшем водовороте; может, изменилась я сама. Я села на привычное место и приготовилась слушать:

«… есть маги, что сумели призвать две противоположные сущности; два антагониста, что борются друг с другом и не дают друг другу жизни; две силы, вступающих в битву. Этим магам следует отказаться от смирения и усмирения; им следует договориться с собой и своими силами; им следует помирить свои сущности и научиться владеть ими одновременно. И пусть вызовут они для этого обе сущности, пусть дадут им возможность проявить себя во всей красе, пусть позволят биться до потери сознания, а потом призовут их к порядку и смешают в одной чаше, испив её до самого дна»

— Как то все… иносказательно. И что вы думаете, как это можно применить?

— Полагаю, что речь идет о внешних силах, а не о тех, что внутри тебя. Необходимо найти внешние источники и направить их на твои собственные ресурсы. А потом сознательно объединить потоки сил. Я записал для тебя заклинания объединения отталкивающихся потоков — сложно сказать, насколько это может сработать именно в данном случае, но ничего другого не существует.