Обмен властью (СИ) - "Эш Локи" - Страница 39

Прежде чем уйти в курилку, Тимур обдал меня таким взглядом, что тот раз с разборками показался детским лепетом.

Больше он не сказал ни слова до самого конца смены.

Домой мы ехали в преотвратном настроении. Ощущение было, словно вся тяжесть нескольких недель сгустилась над головой и придавила нас к креслам.

С момента ухода Ильи я думал о многом. О брошенном напоследок: «Не ходи по тёмным переулкам один», о прошлом, о том, что успело измениться за прошедшие годы. Успел доказать себе, что Илья прав насчёт Тимура, успел и найти опровержения его словам. Но одна сказанная фраза лишила меня и без того сомнительного покоя.

Я прекрасно понимал, что всего один вопрос может как закончить наши с Тимуром отношения, так и навсегда их изменить. Перечеркнуть всё, что было «до». Но я должен был его задать.

Поэтому не стал тянуть. Едва мы перешагнули порог, сняли верхнюю одежду, я собрался с духом и поднял глаза.

— Если бы Илья предложил тебе снова быть вместе, как бы ты поступил? — спросил я.

Тимур вздрогнул. Плечи чуть приподнялись, поза стала напряжённой. Я не видел его лица в подробностях, он не успел включить свет, и лишь прохладный отблеск рисовал знакомые упрямые черты.

— Что?

— Ты слышал.

— Считаешь, что я всё ещё могу что-то чувствовать к нему?

— Пожалуйста, просто ответь.

— Что он тебе сказал?

— Это не важно. Я хочу услышать это от тебя.

— Почему?

— Потому что я ему не ровня. Даже близко. Разве что многое могу выдержать…

Это была ошибка. Самый большой промах из всех — сказать вслух то, что вертелось у меня в мыслях. Стоило остановиться на вопросе, и тогда, возможно, всё бы сложилось по-другому. Сгладилось как-нибудь. Временем. Чувствами.

— Многое можешь выдержать, значит? — угроза, перебившая в голосе Тимура все эмоции, заставила меня попятиться.

— Я не…

Он исчез. Просто исчез — беззвучно растворился в проходе в спальню. Затем в глаза ударил красный свет. Совсем рядом раздался какой-то шум. Парализованный плохим предчувствием, я не решился сдвинуться с места или сказать что-то ещё, но Тимур не заставил долго ждать.

Я успел только отпрянуть, приготовившись к чему угодно и рефлекторно закрыв глаза. Но это был не удар — Тимур перехватил мою правую руку и безжалостно прижал к стене. Лёгкая боль обожгла запястье, но я ничего не успел понять — окаменел от страха, с выжидающим неверием вылавливая взгляд в плотном полумраке.

— Что если я захочу отрезать тебе руку? — спросил Тимур.

Я сглотнул. Качнул головой, не веря, что лезвие уже пошло в ход. Заторможенно перевёл взгляд. Красный неоновый блик обрисовал мои пальцы, знакомый керамбит и тонкую ленточку крови. Было почти не больно, а она уже текла, в этом странном свете… чёрная.

Сердце выстукивало ставший с недавних пор очень знакомым панический ритм. Я дёрнулся — неловко, лишь проверяя силу хватки. Лезвие не сдвинулось ни на миллиметр.

Тяжело выдохнув, я медленно повернулся к Тимуру. Алый свет дарил лишь осколки его лица, заледеневшего от гнева.

Возникла пауза. Долгая, мучительная, за которую мы оба почти потеряли дыхание и мысли. Все зацепки за реальность.

А ещё стало смешно. От того, что моё внутреннее, моё честное «я» сказало «ради дьявола, если ты этого хочешь». Я должен был послать его на все четыре стороны, как любой нормальный человек в подобной ситуации, должен был ужаснуться. Но я боялся лишь предстоящей боли. Ни потери конечности, ни ярости, ни последствий.

Это правда смешно. Только рассмеяться не получалось. Куда там — даже вдох был подвигом. Я не был уверен, что не потеряю сознание.

Потому выдавил:

— Можно… мне… кляп?

Невидимая гильотина разрубила слитый в единое организм надвое.

Меня привлекло движение. Но лучше бы не привлекало — я заметил красный блеск на скользящей по щеке Тимура капле.

Лучше бы не замечал. Лучше бы просто закрыл глаза. И вырубился, прежде чем ответить.

— Ты действительно думаешь, что я могу? — на грани слышимости, болезненно спросил Тимур. Нож выскользнул и с неприятным звоном упал куда-то к ногам. В голосе, набравшем силы, сквозило неподдельное изумление. — Ты действительно так думаешь…

Он отступил на шаг.

Я сделал вдох. Всего один вдох.

Всё верно — рассекло. Связи были нарушены. Пропал общий ритм и безграничное доверие.

— Тимур…

— Исчезни.

Развернувшись, Тимур пошёл вглубь квартиры. В отчаянии пару раз стукнувшись о стену затылком, я рванул за ним. Зачем-то тронул за плечо.

— Я неясно сказал? — повысив голос, он резко развернулся и сбросил мою руку, словно налипшую на кожу гадкую водоросль. — Мы закончили. Собирай вещи и сваливай. У тебя полчаса.

Было больно. Очень больно и страшно, но я знал, что ранил глубоко, и не мог уйти, хотя бы не смягчив удар.

— Думаешь, я не знал, о чём говорю, когда соглашался отдать жизнь? Когда ты уже поймёшь, что я тебя не боюсь?

Я сделал шаг вперёд. Тимур — назад. Устало, словно животное, загнанное охотником до изнеможения.

— Чего бы ты ни… если ты хочешь этого, я позволю. Я твой. Разве я не говорил?

— Я не монстр, — отозвался Тимур. — Я не чудовище!

— Со мной ты можешь быть кем угодно. Мне всё равно.

Я зацепился за его плечо и уткнулся лицом в рубашку. Тимур опрокинулся на стену, обхватил меня за шею и утянул на пол. Его дрожь очень быстро стала общей. Теперь, в непроглядной густой темноте, мы могли ориентироваться только на осязание и звуки.

— Если ты этого хочешь, то я уйду, обещаю… — шептал я, потираясь о его щёку, — но только когда ты успокоишься.

Тимур захлебнулся воздухом, пытаясь сдержать стон. Ему было невыносимо. Грудная клетка под рукой вздрагивала, будто в лихорадке.

— Я не монстр… я не монстр, слышишь… я не…

Мы замолчали. Перестали разговаривать, но продолжали друг за друга цепляться, перебирать волосы, одежду, будто открывая новые пути. Я — губами по его ключицам, по лихорадочно бьющейся вене на шее, по солоноватой линии боли, к жёстким ресницам. Он — по плечам, по затылку, по макушке, по вискам…

Успокоились лишь спустя долгие, долгие полчаса. Я ослабел и лежал на его плече, чувствуя, как нежные пальцы скользят в волосах. Отдыхал и не думал ни о чём, списывая усталость на вспышку эмоций.

Тут я совершил вторую ошибку. Забыл о своей ненормальности. В очередной раз упустил напрочь и не вспомнил бы, если бы Тимур не пришёл в себя первым.

А мог отрубиться вот так — у него на руках…

Впрочем, не такой уж плохой расклад. Я был не против. Поэтому, когда Тимур случайно опустил руку на пол, в лужицу крови, натёкшую из моей разрезанной вены, даже не принял проблему всерьёз.

— Что?.. Влад? — он приподнял мою голову, но я вдруг не смог удержать её поднятой.

Почему-то под головой оказалось твёрдое. Вспыхнул свет — я поморщился, пытаясь прикрыться, но тело стало непослушным. Потом осовело осмотрелся и увидел алое. На полу. Рядом со мной. Не так уж и много, ничего страшного.

Я подтянул к себе руку и уставился на запястье. Кожа была рассечена наискосок, в ране виднелось неповреждённое сухожилие, и кровь текла густым вишнёвым потоком. Это случайность — я же сам себе навредил, дёрнувшись в его хватке. И было не больно. Вообще. Тимур даже в приступе ярости не переборщил бы. Я сам виноват.

Он куда-то делся, но быстро вернулся, бледный и потерянный.

— Не засыпай, слышишь меня? Я уже вызвал врачей, не засыпай… — он взял моё запястье и осторожно, но крепко затянул его бинтом, после чего уложил мою голову на сгибе локтя. — Почему ты не сказал, что кровь течёт так сильно?!

— Я не чувствовал…

— Боже…

— Это не ты. Это я виноват, — шепнул я. — Ответишь на вопрос?

— Что? — я был безумно рад наконец-то видеть его глаза. Даже такие, дикие, влажные.

— Ты бы смог снова? С Ильёй… был он когда-нибудь… важен настолько, чтобы простить?

— Ты рехнулся, что ли? Кому вообще сдался… дурак… нет-нет, не спи. Не закрывай глаза. Надо быть в сознании. Всё будет хорошо.