Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса (СИ) - "Рада Девил" - Страница 291

Гарри вынужден был согласиться с логичностью слов Северуса. Ему хотелось все же задать несколько вопросов Блэку до того, как тот нарвется на очередные неприятности и простится с жизнью. Но просто взять и заявиться к нему в гости Гарри не мог, даже будучи знакомым с его супругом – Аластором Грюмом. Во-первых, особенно из-за этого. Потому что Дамблдору в таком случае сразу станет известно о встрече Поттера и Блэка. Во-вторых, Блэк может оказаться все-таки не вполне при своем уме и захватить его в заложники, а рисковать собственным здоровьем и жизнью не стоило. В-третьих, Блэк способен просто отказаться разговаривать с тринадцатилетним Гарри на такую серьезную тему, как особенности рождения ребенка от родителей-мужчин. Для этого им необходимо хоть немного ближе познакомиться. А значит, все возвращается к «во-первых». К тому же, следовало еще немного понаблюдать за поведением Блэка, прежде чем решиться на столь важный и откровенный разговор. Гарри решил подождать дальнейшего развития событий.

Сириус Блэк, беглый узник Азкабана, не стал задерживаться на улице, любуясь фасадом родительского дома. Он понимал, что в любую минуту на него может начаться охота, если еще не началась. Родовой особняк на данный момент ему казался самым защищенным местом.

Сегодня в обед один из охранников, милый Марти, как его называл Сириус за добрый нрав и не исчезнувшую на работе в Азкабане человечность, вполголоса сказал, что ему заплатили за помощь, и он свою часть договора выполнит честно, а уж как решит сам Сириус – это мол, не его дело. После этого под миску с тюремной баландой он положил клочок пергамента. Стоило Блэку прочесть четкие указания, что и как ему следует сделать, если он желает освободиться из тюрьмы досрочно, попросту говоря – сбежать, как пергамент вспыхнул, оставив после себя лишь пепел.

На раздумья было отведено совсем немного времени. До наступления ночи Сириусу следовало принять решение – оставаться в Азкабане еще на долгие годы и еженощно терпеть присутствие дементоров, или пойти против закона, превратившись в беглого преступника. Первые годы заключения Блэк верил в то, что его дело пересмотрят, и заседатели Визенгамота поймут, что совершили ошибку. Но ничего не происходило. Только через пять лет, похожих на ад, его перевели в новую камеру, расположенную в том крыле, где дементоры были не столь активны. Но и здесь было почти невозможно укрыться от пронизывающего все существо чувства одиночества, тоски и заброшенности, которые вызывали шастающие днем по коридору дементоры. Еще почти десять лет Блэк боялся не выдержать. Поэтому решился рискнуть, даже не имея ни малейшего представления о том, кто ему помогает, и чем придется заплатить за помощь.

На удивление, побег прошел до смешного просто. Его никто не заметил, за ним никто не гнался, дементоры не обращали внимания на тощего лохматого пса, которого, по сути, просто не могло быть на скалистом острове, где возвышалась башня Азкабана. В указанном месте его ждала лодка. О, лодка – это сильно сказано! Скорее, это было деревянное корыто, которое, к счастью, не протекало. Даже сильно исхудавшего Сириуса в человеческом облике вряд ли долго выдержало бы это ненадежное плавсредство. Но стоило ему запрыгнуть в лодку, как она послушно отчалила от берега и очень резво побежала вдаль от острова с тюрьмой. Вскоре на одинокой скале среди моря его встретил странный маг, который много знал о самом Сириусе, но ничего не сказал ни о себе лично, ни о том волшебнике, который организовал побег. Предупреждения этого сопровождающего были ценными и дающими определенную пищу для размышлений. Но раздумывать, пожалуй, стоит, спрятавшись в стенах родового особняка. Там его уж точно никто не сможет достать. Разве что Грюм, который, по-видимому, все же является его супругом. В этом тоже еще следовало разобраться.

Блэк решительно поднялся по ступеням, ведущим ко входу, и взялся за ручку — дверь послушно распахнулась, впуская его в дом. В прихожей было темно, но знакомый с детства лимонный запах полироли, которой домовик натирал деревянные панели и поручни на лестнице, заставил сердце Сириуса на миг замереть для того, чтобы в следующий момент зайтись от страха.

— Сириус?

Голос матери, раздавшийся в темноте, был настолько неожиданным, что Сириус не просто вздрогнул, он даже подпрыгнул на месте. Мысли в голове летели с огромной скоростью. Блэк пытался вычислить, что же он слышал, если его предупредили, что мать умерла, а в доме живет только его загадочный супруг. Сами собою зажглись настенные светильники в коридоре, и источник голоса стал хорошо виден — на стене висел большой портрет бывшей хозяйки особняка, матери Сириуса Блэка. Леди Вальбурга, нарисованная на магическом полотне, прикладывая к глазам кружевной платочек, повторила:

— Сириус, — в голосе матери, встретившей своего ребенка после многих лет разлуки, отчетливо была слышна теплота и радость.

— Мне жаль, мадам, — вместо приветствия произнес Сириус, все еще не пришедший в себя от испуга. Оживший магический портрет подтверждал слова незнакомца, который помог ему сбежать из Азкабана – его мать была мертва в этом мире. Только при таких условиях портрет мог получить свою псевдожизнь. Следовательно, и сказанное о его супруге вполне могло оказаться правдой. – Жаль, что я не был на ваших похоронах, — фраза прозвучала равнодушно и не выражала своим тоном никакого сожаления.

— Сириус, тебя оправдали или… — Вальбурга боялась произнести вслух свое предположение.

— Или, мадам. Или, — Сириус ухмыльнулся. – Я беглый узник.

Он не видел мать очень давно. После того, как он в шестнадцать лет ушел из дому, Сириус всего лишь дважды сталкивался с родителями. Вальбурга и Орион Блэк все же пришли на выпускной вечер сына, когда он закончил учебу в Хогвартсе, хоть они и были в ссоре, а сам Сириус жил у Поттеров, приютивших его. Второй раз Сириус видел родителей на свадьбе Джеймса и Лили. Они были приглашены, как члены древней магической семьи, с которой Поттеров связывали родственные узы. После этого Сириусу не довелось больше встретиться с родителями. Он не пошел даже на похороны отца, который скончался по неведомой причине, прожив всего пятьдесят лет – слишком мало для волшебника. Позже Сириус попал в Азкабан, а Вальбурга не дожила до этого дня, чтобы обнять своего блудного сына. Если он, конечно же, позволил бы ей прикоснуться к себе. Много лет назад Сириус вычеркнул эту женщину из своей жизни, и сейчас он смотрел на ее портрет и не знал, как себя вести. С одной стороны, все их распри уже давно были в прошлом, а с другой – со дна памяти начали всплывать хлопья обиды и обвинений. Ему хотелось, как в юности, нагрубить, наговорить гадостей ей за то, что она поддерживала идеи Темного Лорда. Это из-за ее упрямства, из-за того, что она обвиняла Дамблдора в глупости, постоянно повторяемых к месту и не к месту, из-за ее любви к архаичным обрядам и никому не нужным ритуалам, Сириусу пришлось уйти из отчего дома. Она даже бровью не повела, когда он собрал вещи и заявил, что уходит из дома, где поселилось мракобесие. Она утешилась послушанием младшего сына – Регулуса. Вспомнив брата, Сириус вдруг задумался, почему же тогда он не живет в родовом особняке? Ведь тот человек сказал…

— Мадам, а как поживает ваш любимчик — малыш Регулус? – удержаться от язвительности Сириус не смог. Внезапно обретенная свобода все еще кипела в жилах, пьяня и требуя ратных подвигов и героических побед, пусть даже всего лишь в словесной перепалке с портретом давно почившей нелюбимой матушки.

— Регулус пропал без вести еще до того, как тебя осудили и отправили в Азкабан, — сухо ответила Вальбурга, обманувшись надеждой на то, что Сириус изменился. Он, по-видимому, так и остался заносчивым и несдержанным мальчишкой.

— Не знал… Ладно, недосуг мне здесь болтать с вами. Если я не ошибаюсь, меня ждет супруг, — Сириус знал, что в древних магических родах было принято жениться только с благословения родителей, поэтому ему даже собственная женитьба, о которой он ничего не знал толком, и та казалась привлекательной, хотя бы по той простой причине, что это досаждало его матери.