Фаворит Его Высочества (СИ) - "Лиэлли" - Страница 47

Матрос поднял голову, сонно моргая и глядя на меня мутными глазами.

— Капитан… — заплетающимся языком пробормотал он и снова отключился.

Я в раздражении отшвырнул его от себя прочь. Ну неужели приказы так трудно выполнять?! Не пить только один день! Черт побери, мы стоим на якоре всего пять дней, я понимаю, что скучно, но из этого не вытекало, что нужно пить, не просыхая! Идиоты.

Я сидел и ждал, когда подтянется весь экипаж. Они вернулись только ближе к полудню. Как раз к приходу Алена. Парень был в восторге, оказавшись на корабле. При виде стройного и изящного аристократа, одетого с иголочки, мои ребята похабно заулыбались и стали отпускать пошлые комментарии.

— Молчать! — рявкнул я, начиная терять терпение.

Я просил Алена одеться в простую одежду, потому что если бы мои парни узнали, что он лорд высокого происхождения, то не погнушались бы в мое отсутствие над ним издеваться и распускать руки. А то и вовсе скрутили бы и потребовали выкуп. Ален выполнил мой приказ, одевшись в простые черные штаны и серую рубашку. Но где же ему раздобыть одежду из грубой ткани? Шелк отдавал бликами на солнце, да и сам юноша был настолько ухоженный и манерный, что не узнать в нем высокородного аристократа было крайне сложно.

Я смотрел на него и не мог поверить, что когда-то был таким же. Нет, в Алене не было ничего плохого, ничто не вызывало во мне неприязни, но я тем не менее испытывал отвращение. Не к нему лично, а к высшему сословию Франции. Да и к Англии, если так подумать… Ко всем этим напыщенным, чванливым, алчным существам.

— Это Ален, — представил я его коротко своему экипажу. — И я желаю, чтобы в мое отсутствие вы обращались с ним хорошо. — И я, зная, что этому сброду все надо разложить по полочкам, начал перечислять: — А это значит, что вы не будете его трогать, задирать и дразнить, не станете распускать руки и нарываться на ссору.

Матросы неодобрительно зашумели.

— Это новый член экипажа, что ль, капитан? — спросил кто-то.

— Возможно, — коротко ответил я. Я уже знал, что Ален хочет попасть в состав моей команды, но смысл? Ведь я собирался уйти, чтобы быть с Францем. А в жизни пирата нет ничего прекрасного, поверьте. Но глаза Алена загорались всякий раз, когда он говорил о море. И мне не удалось убедить его. Его не мог удержать даже Франц.

«Ведь теперь ты и Филипп будете рядом, — сказал он мне. — И я смогу осуществить свою мечту…»

— Вы сегодня снимаетесь с якоря и отправляетесь в бухту в Шербуре, — произнес я, глядя на Мальбина. — Ясно?

Швед молча кивнул.

— Через два дня я хочу, чтобы вы вернулись сюда.

— К чему это все, капитан? — задал вопрос кто-то.

— Так надо. Снимайтесь с якоря сейчас же. Мои приказы выполнять неукоснительно. Узнаю, что кто-то ослушался, оторву руки, ноги и кое-что еще.

Я выразительно взглянул на Алена. Тот молчал, хотя его шея покрылась красными пятнами. И все же я не мог предупредить команду, не ущемив чувства собственного достоинства юноши. Эти люди другого языка не понимали, им все нужно было уточнять буквально, если я хотел обойтись без всяких казусов, чтобы меня поняли правильно.

Я сошел с корабля и, не оглядываясь, ушел. У меня было еще несколько дел, которые стоило закончить до появления во дворце.

Вечером я был уже в Пале-Рояль. Первым делом заглянул в кабинет Ришелье и не ошибся, Филипп и Франц уже были там. Франц сидел у испанца на коленях и смеялся чему-то, наклонив к нему золотистую голову, а Филипп что-то интимно шептал ему на ухо. И все же ревность вспыхнула во мне на краткое мгновение, Франц выглядел таким счастливым в объятиях другого. Я помедлил, прежде чем взобраться на подоконник.

— Франц, ты просто чудо… Мое личное чудо… — услышал я шепот Филиппа.

Франц тихонько фыркнул, похоже, тоже едва сдерживая смех.

— Я, между прочим, общегосударственное чудо! — звонко заявил он.

— Действительно, — с усмешкой произнес я, взобравшись на подоконник, и спрыгнул на пол.

При виде меня Франц просиял такой светлой и радостной улыбкой, что вся моя ревность завяла на корню.

— Анри! — Он даже подпрыгнул на коленях у Филиппа. — Ты вернулся!

— Конечно, я вернулся. Куда я мог от тебя деться? — Я сел на стол возле Филиппа и, наклонившись, прильнул к губам моего мальчика.

Он, как обычно, отозвался тихоньким мурлыканьем. Иногда я думаю, если бы у него были уши и хвост, он бы прижал уши к голове и завилял хвостом.

Неохотно отстранившись от него, я взял со стола один лист из той кипы бумаг, что на нем имелась, и пробежался по нему быстрым взглядом.

— Ну ни хрена себе! Фил, это то, о чем я думаю?

Филипп, все это время не отрывавшийся от ушка Франца, кивнул.

— Да. Ришелье обокрал французский народ, по моим подсчетам, на вот эту сумму. — Он вытащил перо из чернильницы и подчеркнул цифру на одном из листов.

Я присвистнул.

— Тварь.

— И еще я нашел список доходов и расходов за эти четыре года от твоего поместья в Версале, — добавил Филипп. — Ришелье пользовался Ланкастером вовсю… Ты почти банкрот.

Глаза Франца недоверчиво расширились, и он сжал кулаки.

— Вот мерзавец! — негодующе воскликнул он.

Я махнул рукой.

— Неважно. Я не собирался возвращать Ланкастер. У меня нет детей.

— Ты снова? — надул губы Франц. — Не хочешь получить назад титул и владения? — Он насупился и добавил обиженно: — И вообще… дети — дело наживное!

— Малыш, я не хотел тебя задеть, — ласково произнес я, наклоняясь, чтобы снова его поцеловать. — Я помню твое обещание подарить мне кроху с синими глазами. — Поцеловав его в губы, я мягко, но решительно закончил: — Титул я приму, но и только. А нашим детям найду что оставить.

— Анри! — Франц недовольно посмотрел на меня. — Между прочим, ты так и не показал мне Ланкастер, а я хочу, чтобы он, когда я его увидел, был таким же, как и при тебе. И еще я хочу, чтобы наши дети его унаследовали!

Я закатил глаз и вздохнул. Ну не могу я ему ни в чем отказать…

— Хорошо, мы решим этот вопрос позже. — И пока он не успел ничего сказать, заткнул ему рот глубоким поцелуем. Он сразу успокоился и принялся тихонько мурлыкать мне в губы, обвив шею руками.

Филипп, даром времени не теряя, прижался губами к шее Франца, заскользив ими от уха и до самых ключиц, ладонями забираясь ему под рубашку. Франц тихонько захныкал мне в рот, заерзав у Филиппа на коленях. Надо отдать ему должное, он сумел взять себя в руки и, ловко выкрутившись из рук Филиппа, заявил:

— Бессовестные! У нас много дел сегодня.

— Называй вещи своими именами, — усмехнулся Филипп. — Ты будешь валяться на кровати и есть виноград, а мы с Анри будем заниматься делами.

Я рассмеялся.

— В самом деле, Фил. Он лентяй и сладкоежка. И очень любит покапризничать.

— Я заметил, — усмехнулся испанец.

— Ах вот как, значит?! — Франц встал в позу, уперев руки в бока, и переводил взгляд с одного на другого. — Вот и делайте что хотите! Прекрасно! Я с вами разговаривать не стану!

И не успели мы с Филиппом и слова сказать, как он выскочил за дверь, громко ею хлопнув напоследок.

Филипп чертыхнулся и подорвался с кресла, собираясь последовать за ним, но я удержал его за локоть.

— Спокойно, Фил, он не всерьез. Лучше пойдем проведать кардинала… — Я хищно осклабился.

Филипп с сомнением посмотрел на меня.

— Ты думаешь? — протянул он.

Я кивнул и направился к двери.

На то, чтобы разобраться с кардиналом, у меня ушел час. У меня руки чесались придушить его, но я лишь хотел узнать кое-что у этого мерзавца. Например, как он избавился от короля. Ришелье после некоторых препирательств и убедительных аргументов с моей стороны все-таки раскололся и признался, что целых три года спаивал Людовика медленнодействующим ядом, чтобы быстрая смерть короля не вызвала подозрений. И все выглядело так, словно он скончался от туберкулеза. Ну и терпеливая же тварь, этот кардинал… Три года ждал, пока король умрет. Король умер, да здравствует король! Дерьмо. Самое настоящее дерьмо…