Фаворит Его Высочества (СИ) - "Лиэлли" - Страница 48

Мы с Филиппом решили, что публичная казнь кардинала и его обвинение во всех государственных преступлениях погасит недовольство крестьян. Что касается Бэкингема… мы собирались заманить его в ловушку, написав письмо якобы от Ришелье, дабы любовничек явился на свидание.

После визита к кардиналу Филипп ушел к себе в комнату, чтобы искупаться и привести себя в порядок перед ужином. Мы намеревались поужинать все вместе. Я же отправился к Францу, но он, к моему удивлению, заперся и молчал.

Неужели так серьезно обиделся? Ведь я сказал это в шутку…

— Франц, открой дверь, — попросил я терпеливо.

— Не открою. — Голос его звучал глухо. То ли из-за разделявшей нас двери, то ли еще из-за чего…

— Хочешь, чтобы я ушел? — спросил я.

Несколько минут ничего не происходило, а потом он все же открыл мне.

— Хорошо, что ты открыл дверь, иначе мне пришлось бы обходить все здание, чтобы забраться к тебе через окно, — улыбнулся я.

Он нахмурился и шмыгнул носом. Это означало, что Франц очень зол и в крайней степени обижен. Похоже, сам того не осознавая, я сильно его задел. Но почему? Я ведь не сказал ничего плохого… Лишь то, что мы все и так знали… И раньше, когда я шутил так же, Франца эти слова не особенно задевали. Я ведь сказал не всерьез…

Он прошел к кровати, не отвечая мне, и забрался в постель, спрятавшись под одеялом и отвернувшись от меня на бок. Дуется. Я слышал, как он напряженно сопит, но не плачет, слава богу.

— Котик… — Я скользнул под одеяло снизу и навис над ним, перевернув его к себе лицом и устроившись у него между ног. — Малыш, ну не обижайся. Я не со зла это сказал.

Он лишь надулся еще сильнее и отвернул голову, чтобы не смотреть на меня. Мне стоило огромных усилий удержаться и не поцеловать его. Когда он вот так выпячивал губы, это было до невозможности мило и очаровательно…

Я вздохнул, не зная, как мне вымолить прощение. Может, я пошутил и несерьезно, зато Франц, похоже, обиделся всерьез. И почему его так задели мои слова? Я смотрел на его недовольное, обиженное лицо, и мне хотелось долго и сладко целовать его и ласкать… а не гадать, почему же он обиделся. Что я такого сказал? Лишь то, что он маленький, весьма ленивый принц… И немного капризный. Но это была правда… Неужели он обиделся на это? И вдруг меня осенило. Наверняка вся эта кутерьма вокруг него, поднятая ради его безопасности, сильно задевала его самолюбие. Он чувствовал себя бесполезным, и потому мои слова так его задели.

Я вздохнул и поднялся с постели, напоследок поцеловав его в висок.

— Хорошо. Не хочешь со мной разговаривать, я уйду. — Поднявшись с кровати, я направился к двери. Он все еще молчал и обиженно сопел. У двери я остановился и тихо произнес: — Я не считаю, что ты бесполезный. Действительно не считаю, Франц. Прости, я не хотел тебя обидеть.

И вышел за дверь. Надеюсь, что он не будет обижаться на меня долго. Раньше мне удавалось вымолить прощение подарками или поцелуями… Но сейчас Франц повзрослел. А я не видел его все эти четыре года, не имел чудесной возможности смотреть, как он меняется, как растет, как взрослеет и как постепенно изменяется его отношение ко многим вещам. Не видел, как он начинает иначе смотреть на этот мир. Не глазами ребенка, но глазами юноши, осознающего себя личностью. Для меня он все еще оставался золотым мальчиком, моим маленьким принцем. Именно поэтому я сейчас совершил такую оплошность. Да уж, подарками тут уже не отделаешься… И нужно следить за языком, ведь я прекрасно знал, какой обидчивый у меня малыш.

Я вздохнул и вышел на улицу. На небе сияла полная бледная луна. Французские ночи были прекрасны. Таинственный покров бархатной тьмы скрывал все деяния Черного Кота. Я любил их потому, что имел возможность, пробравшись в комнату моего Франца, наблюдать за его спокойным, ничем не омрачённым сном. Но все же день значил для меня гораздо больше. Днем я мог видеться с ним, слышать его искристый, звонкий, мелодичный смех, видеть его улыбку и наслаждаться тем, как красиво переливаются солнечные лучи в золотых локонах. По крайней мере, так было четыре года назад. Сейчас же все очень изменилось. И Франц повзрослел… Конечно, в какой-то мере он все еще оставался маленьким капризным мальчиком, дул губы, кокетничал… Но такова была его природа. Франц — будущий Король-Солнце, он сиял для всех и был прекрасен, рожденный для того, чтобы услаждать взоры Франции своим видом. Он олицетворял собою все то прекрасное, что было в этой стране. Тихие, мирно спящие улицы, по которым я так любил гулять, глядя на них с высоты домов, перебираясь с крыши на крышу, словно кот, гуляющий сам по себе. Блистательные дворцы, полные роскоши и великолепия. Веселые балы. Красивых и ухоженных аристократов. И я не уставал им любоваться. Франц был для меня сокровищем, которое нужно оберегать и хранить. Он украл мое сердце еще в далекой юности. И кем бы я ни был — высокородным ли дворянином, аристократом голубой крови, безродным ли пиратом-бродягой, а может, загадочным Черным Котом, — неважно, я всегда его любил. И полюбил лишь один раз за всю жизнь. Раз и навсегда.

Мои мысли прервал какой-то шорох. Я обернулся и увидел Алена.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил я.

Он выглядел запыхавшимся и усталым.

— Нет времени объяснять, Анри. Ты нужен на причале. Англичане напали.

========== Глава V ==========

Франц.

Сбежав из кабинета, я заперся в своей спальне и зарылся в подушку лицом. До чего же обидно… Понимаю, что я бесполезный и совсем ничего не умею, но зачем же тыкать этим в лицо?!

Когда Анри пришел просить прощения, я не стал с ним разговаривать. И с Филиппом не буду. Я был слишком глубоко уязвлен их насмешками, хотя понимал, что они не хотели меня обидеть. Анри попросил прощения и ушел.

Я вздохнул. Ну конечно. Может, бесполезным ты меня не считаешь, но зато я, по-твоему, маленький и капризный. Обидно. Понимаю, что я маленький и капризный! Но я же честно стараюсь исправить свои недостатки! Скинув на пол одеяло, я уставился в окно ничего не видящим взглядом. Мне было до безумия горько оттого, что для Анри я остался все тем же капризным и глупым мальчишкой…

Через полчаса после визита Анри пришел Филипп. Я по-прежнему лежал под одеялом и обнимался с подушкой.

— Франц?

Я пошевелился под одеялом, давая понять, что слышу его. Кровать прогнулась слегка под тяжестью веса Филиппа. Он навис надо мной и тихо произнес:

— Франц… Прости, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть.

Я вздохнул и, шмыгнув носом, выполз из-под одеяла. Филипп осторожно притянул меня к себе.

— Я не хочу ни с кем разговаривать, — пробормотал я, не глядя на него.

— Я буду молчать, — пообещал он мне.

— Ладно… — Вздохнув, я прикрыл глаза. Ну неужели я действительно ни на что не гожусь?

Филипп молча обнимал меня, не давая отстраниться.

— Я правда никудышный король? — спросил я тихо, запрокинув голову, чтобы видеть его лицо.

— Нет, не правда. Ты очень способный, — заверил меня Филипп.

— Ты обманываешь. — Я вздохнул и понурился. — Вы все думаете, что я маленький бесполезный мальчик.

— Мы так не думаем, Франц. И ты давно уже не маленький маль… — Филипп вдруг замолчал на полуслове, прислушиваясь к чему-то.

Я в замешательстве посмотрел на него и тоже напряг слух. Через пару минут и я различил слабый звон металла, доносившийся издалека. Как будто кто-то устроил дуэль на шпагах. А потом он усилился, и вот уже такой звон раздавался во дворе, и не один, а много… А вот и крики…

Я мгновенно соскочил с колен Филиппа и метнулся к окну.

Почти в ту же секунду в комнату ворвался раненый мушкетер без доклада.

— Ваше высочество! — выпалил он. — Дворец атакован англичанами! Они явились… с причала. Пришел милорд де Мириель и предупредил нас, мы успели подготовить оборону, но их достаточно много, мой принц. Нас притесняют. Мы не можем без командующего.