Фаворит Его Высочества (СИ) - "Лиэлли" - Страница 46

— Нужно поговорить, — беспечно ответил я, снова надкусывая сочное зеленое яблоко и наблюдая за испанцем.

— Ты что-то нашел? Накопал на Ришелье?

— Не я.

— Перестань томить меня, говори уже, — нетерпеливо произнес Филипп, отстукивая кончиками пальцев свою излюбленную испанскую песенку по деревянному подлокотнику.

— Ален де Мириель, знаешь же его? Сегодня утром он пришел ко мне и принес вот это. — Я вытащил из-под рубашки бумаги и письма и протянул Филиппу.

Он поднялся с кресла, взял у меня бумаги и пробежал по ним глазами.

— Это переписка Ришелье и герцога Бэкингема? — вопросительно произнес он.

— Именно.

— Хм… — Некоторое время Филипп читал, слегка хмурясь. — Этот ваш Ришелье — дерьмо.

— Согласен.

— И что же будем делать?

— Ты пойдешь к нему завтра; думаю, к тому времени он уже обнаружит пропажу. Прижмешь его к стенке. И пусть его арестуют. Поиграй с ним, Филипп. Я хочу, чтобы эта тварь наделала в штаны, если он, конечно, их вообще носит. Если надо, пригрози разрывом помолвки. А потом его казнят публично на главной площади Пале-Рояль за все те государственные преступления, что он совершил против французской короны.

Филипп задумчиво кивнул.

— Что же, справедливо.

Я доел яблоко и, прицелившись, бросил огрызок в окно. Филипп поджал губы.

— Ты можешь перестать вести себя так, будто являешься неотесанным мужиком и бродягой без воспитания?

— Это оскорбляет твои эстетические чувства? — Я весело рассмеялся, заложив руки за голову.

— Нет. Но ведь ты, черт возьми, аристократ с голубой кровью, хочешь ты того или нет, Анри. И теперь, когда ты вернулся к Францу, изволь вести себя согласно этикету.

— Согласно этикету! — Я расхохотался. — Ты знаешь, после того, как я распробовал вкус свободы, мне абсолютно не хочется вновь загонять себя в рамки общественности.

Филипп лишь покачал головой и перевел тему:

— Франц сегодня за обедом заявил, что желает завести наследника как можно скорее.

Я вскинул брови и хмыкнул.

— Вполне естественное желание. Франц любит детей. И уж если он выходит замуж, то следовало ожидать, что он захочет родить ребенка.

— Ты говоришь это слишком спокойно, Анри.

— Ты ожидал, что я начну рвать и метать от ревности?

— По крайней мере.

Я фыркнул.

— Ну знаешь ли, Фил, если я не выказываю желания набить тебе морду за то, что ты будешь мужем моего мальчика, то это вовсе не означает, что у меня такого желания нет. Я хочу. И очень. Но можешь спать спокойно, я тебя не трону.

— Это обнадеживает, — неожиданно усмехнулся испанец. — Но ты не подумал о том, что я могу дать сдачи, Анри? — вкрадчиво добавил он, вернув бумаги.

Я пожал плечами.

— Можешь, конечно, но нам нет смысла выяснять отношения. Франц любит и тебя, и меня, а если его заставить выбирать, он просто угаснет.

— С чего ты взял, что он меня любит? — удивленно спросил Филипп.

Я спрятал бумаги себе под рубашку и пожал плечами.

— Потому что я хорошо знаю Франца. Он бы не согласился выйти за тебя замуж, если бы ты был ему неприятен. Ты думаешь, что он испытывает к тебе лишь похоть? Тогда ты не прав. Он тянется к тебе. И вскоре ты сам это увидишь.

— Все равно не понимаю, почему ты относишься к этому так спокойно.

— Потому что я знаю, что он любит меня. — Я поднялся с кровати и потянулся. — И еще знаю, что люблю его. Значит, никогда не позволю себе ревновать его. Иначе это означало бы, что я ему не доверяю. А недоверие равносильно предательству.

Филипп покачал головой.

— Ты прав, конечно… Но…

— А ты ревнуешь его ко мне? — прямо спросил я с легкой насмешкой в голосе, встав напротив и скрестив руки на груди.

Филипп всерьез задумался над моим вопросом и ответил только спустя две минуты.

— Я смирился, — тихо произнес он, глядя на меня. — И не стану ревновать. Как ты сказал, смысла в этом нет.

Я улыбнулся ему.

— Очень правильное решение, Фил. В таком случае я спокоен.

— Боялся, что я запрещу Францу видеться с тобой?

— Боялся, что этим ты оттолкнешь Франца и нанесешь ему еще одну душевную рану, — возразил я мягко. — А теперь мне пора. Я загляну завтра вечером, чтобы узнать, как ты справился. — Я хмыкнул и направился к окну.

— Куда ты уходишь?

— Сначала к Францу, а потом на корабль. Мне нужно уладить кое-какие дела. — Я махнул ему рукой и, взобравшись на подоконник, спрыгнул на землю.

От Филиппа я пошел к Францу. Он был неспокоен, но, едва увидев меня, просиял так, что мне показалось, словно посреди ночи вдруг встало солнце. Я засмеялся, закружив его на руках. Мой маленький принц, мой золотой мальчик. Мое солнышко. Я был готов ради него на все.

Я заметил, что он, помимо браслета, теперь носил и то самое колечко, которое я подарил ему еще четыре года назад, и сердце мое защемило от счастья и радости. Я поцеловал его, а он ответил мне с жадностью и страстью. Но я понимал, что теперь не могу некоторое время к нему притрагиваться, раз он обещал Филиппу наследника. Ну и что же… Счастье, что я уже могу держать его в своих объятиях и целовать.

Я пробыл с ним до самого утра, а потом ушел на рассвете, встретив близнецов. Еще вчера я велел Алену прийти под утро. Мне нравился этот парнишка, он был смышленый и очень проницательный. Мы с ним быстро нашли общий язык.

— Глаз с него не спускайте до прихода Филиппа, — велел я Алену.

Его старший брат угрюмо молчал, не глядя на меня. Ревнует, сразу понял я. Я не мог его винить. Ну что же, это были его проблемы. Солнышко одно, а погреться хочется всем. Нужно уметь делиться.

Близнецы были похожи как две капли воды, и если бы не топазовая сережка-гвоздик в ухе Алена, то я и не смог бы их отличить. У меня и у самого была золотая сережка-кольцо в правом ухе.

— Конечно, Анри. Не беспокойся, — улыбнулся он, пожимая мою руку. — Мы присмотрим за Францем.

— В полдень я жду вас обоих на причале.

— Я не поеду, — резко ответил Силестин.

Я вопросительно вскинул бровь.

— Я уеду в свое поместье в Фуа де Карнэ, так что ваша помощь мне не понадобится, — произнес парень, глядя куда-то в сторону.

Я лишь пожал плечами.

— Как знаешь.

И вышел за дверь. До Гавра — портового городка близ Парижа — я добрался за два часа. Мой корабль стоял на причале, а команда дегустировала напитки всех местных питейных заведений. Ну что с них взять… Свиньи — они и есть свиньи. Я велел ждать меня к полудню на корабле в полном сборе, а нашел лишь двух в стельку пьяных матросов, которые спали, прислонившись к мачте, своего боцмана — шведа по кличке Мальбин, исполнявшего обязанности капитана в мое отсутствие, и юнгу, моего первого помощника. Остальной экипаж в составе тридцати двух человек, к моему величайшему раздражению, отсутствовал. Даже корабельного кока не было. Видно, пошел пополнять запасы рома в местных кабаках.

— Где остальные? — спросил я у Мальбина.

Тот замотал головой.

— Я не знайт. Я видеть их вон тама, — показал он пальцем на ту самую таверну, в которой мы с Филиппом встречались. «Морская Русалка». — Но не все.

— Я знаю, капитан! — раздался звонкий мальчишеский голос с верхней мачты.

Элиас, мой юнга и помощник. Мальчишка, готовый ради меня на все… К моему искреннему огорчению. Влюбленный по уши и не раз предлагавший свое тело. Но я не мог допустить никаких личных связей на своем корабле, ведь это могло подорвать дисциплину команды. Не хватало еще, чтобы этого мальчишку пользовал весь экипаж, следуя примеру капитана. Я никому не позволял трогать загорелого мальчика, стройного, как тростиночка. И не трогал сам.

— Раз знаешь, тогда сбегай за ними, — попросил я.

Элиас кивнул и, ласточкой слетев с перил, помчался на набережную. Я же подошел к спящим матросам и, взяв одного здоровенного детину, встряхнул так, что у того клацнули зубы.

— Я приказал не пить сегодня, потому что мы отплываем! — прорычал я.