Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина - Минаков Сергей Игоревич - Страница 21

Вообще, судя по тексту и контексту воспоминаний Благодатова, последний близко с Тухачевским не общался и в основном пересказывал сюжеты из воспоминаний других лиц. Что же касается некоего офицера Леонтьева, то таковым мог быть однополчанин Тухачевского, действительно богатый полковник Н.К. Леонтьев, который вполне мог так отреагировать на некоторые рассуждения Тухачевского. Однако в сентябре 1917 – марте 1918 гг., когда сначала в резервном, затем в боевом и после вновь в резервном Семеновском полку находился Тухачевский (бежавший из плена), полковника Леонтьева в полку уже не было. В это время он командовал пехотным полком. Поэтому не исключено, что в воспоминаниях Благодатова могла быть искажена фамилия офицера: не Леонтьев, а С. Леонов, поручик л-гв. Преображенского полка, оставивший воспоминания о настроениях Тухачевского поздней осенью 1917 г., во время его пребывания в боевом составе л-гв. Семеновского полка.

Однажды, по свидетельству офицера-преображенца С. Леонова³²², как уже говорилось выше, во время какого-то праздничного застолья «в офицерском собрании, офицеры жаловались на то, что солдаты распущенны… что служить стало невозможно и т. п. Тухачевский долго молчал, а потом сказал, что сами офицеры во всем виноваты, что это офицеры позволяют командовать сволочи, а что он, Тухачевский, готов пари держать, что через два года он будет командовать этой сволочью и что она будет ходить туда, куда он ее погонит, как ходила при царе»³²³. Следует заметить, что Тухачевский называет революционных солдат «сволочью» и после его вступления в Красную армию, в 1918 г.³²⁴

Скорее всего, этот разговор имел место на полковом празднике л-гв. Семеновского полка 21 ноября 1917 г. Судя по цитированному выше высказыванию Тухачевского, к этому времени он уже определился в своем отношении к революции и в своем понимании ее сущности: русская революция в его представлении воплощалась в «сволочи», т. е. в недисциплинированной солдатской массе, вышедшей из-под офицерского контроля. Не исключено, что в своих рассуждениях, в контексте приведенных выше высказываний, Тухачевский и мог как раз сказать и о том, что «земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает». Это могло служить одним из его аргументов в пользу того, что «эта сволочь», получив землю, «будет ходить туда, куда он ее погонит, как она ходила при царе». Мнение Тухачевского о принадлежности земли тем, кто ее обрабатывает, т. е. крестьянам, было по духу своему вполне эсеровским.

Согласно еще одному свидетельству, косвенно подтверждающему вероятность такого рода высказываний (которое, возможно, объясняет указанный выше его конфликт с некоторыми офицерами-однополчанами), Тухачевский как-то заявил, что «офицеры Семеновского полка должны смыть с себя» позорное пятно, жестокого подавления вооруженного восстания в Москве в декабре 1905 г.³²⁵ Как известно, основной боевой силой восставших в декабре 1905 г. были эсеровские боевики. Поэтому и в данном случае это его высказывание было явно проэсеровским.

Указанные факты (или слухи) примыкают к сведениям о некоторых будто бы эсеровских симпатиях Тухачевского³²⁶, которые, скорее всего, были показными, популистскими. Однако они, видимо, действовали на солдатскую массу, в подавляющем большинстве своем крестьянскую по происхождению, настроенную также в пользу эсеров. Именно потому-то Тухачевский и был избран в состав полкового комитета³²⁷, в основном эсеровского по партийно-политическим настроениям, и достаточно активно работал в нем: «…Тухачевский все время оставался на фронте, принимал участие в работах пресловутого полкового комитета»³²⁸, – свидетельствовал один из его однополчан-офицеров, не назвавший своего имени. Да он и сам, как уже говорилось, упоминал о своих кратковременных «эсеровских увлечениях» того времени³²⁹.

Приведенные свидетельства позволяют считать, что для Тухачевского, как и для остальных офицеров, революция – это развалившаяся армия и недисциплинированная «солдатня», которую он называет «сволочью». В этом он и видит главную беду революции – разрушение армии, а не в том, что свергли царя. Виновниками этого развала армии он считает Временное правительство, т. е. те социально-политические силы, которые привели к власти Временное правительство. Поэтому Тухачевский, кадровый офицер императорской гвардии, естественно занимал неприязненную позицию в отношении Временного правительства. Вряд ли он мог сожалеть о его свержении большевиками. Он мог только приветствовать и поддерживать тех, кто лишил власти разрушителей армии, тех, кто лишил власти лиц, породивших всю эту «сволочь» в солдатских шинелях.

Тухачевский покинул полк, Петроград и уехал в Москву неожиданно для своих приятелей-офицеров Семеновского полка, сообщив близким своим товарищам о намерении поступить на службу к большевикам, в Красную армию. Близкий приятель и однополчанин Тухачевского капитан Н.Н. Ганецкий³³⁰ с удивлением спросил его: «Как ты можешь идти туда?» Несколько минут Тухачевский ходил по комнате, потом остановился и воскликнул: «Я ставлю на сволочь…³³¹. Не подражай мне, если не хочешь, но я думаю, что поступаю правильно, Россия будет совсем другая!»³³²

Свидетельства о конфликте Тухачевского с офицерами-однополчанами, пожалуй, лишь отчасти могут указывать на отношение к нему его товарищей по полку. Речь идет лишь о части офицеров. Другая же их часть, к которой принадлежали полковник Бржозовский, капитаны Лобачевский, Энгельгардт и ряд других, наоборот, судя по воспоминаниям и госпожи Бржозовской, и Корнфельда, сочувственно относилась к политическим настроениям подпоручика Тухачевского, помятуя его политическое «кредо» (сформулированное им несколько позже, когда он уже стал командующим 1-й Революционной армией, в разговоре со своим приятелем капитаном Б.В. Энгельгардтом): «Мы убежденные монархисты…„Социалистов, кричащих об Учредительном собрании, мы ненавидим не меньше, чем их ненавидят большевики. Мы не можем их бить самостоятельно, мы будем их уничтожать, помогая большевикам. А там, если судьбе будет угодно, мы и с большевиками рассчитаемся»³³³.

В небезызвестной книге М. Сейерса и А Канна «Тайная война против Советской России», впервые изданной в 1947 г. и написанной, несомненно, по политическому заказу «Кремля», содержится, конечно же, подтасованная, но, пожалуй, вполне достоверная информация. В частности, авторы сообщают некоторые, нигде более не встречающиеся сведения о поведении Тухачевского после возвращения из плена и до поступления на советскую службу. «Тухачевский бежал из немецкого плена и вернулся в Россию накануне Октябрьской революции, – совершенно верно констатируют авторы время возвращения будущего маршала в Россию – 16 октября 1917 г. – Он присоединился к бывшим офицерам царской армии, которые организовывали белогвардейские войска для борьбы с большевиками» ³³⁴. Прерву цитирование, чтобы отметить, что, действительно, вербовкой офицеров для последующей отправки их в Добровольческую армию, по свидетельству полковника-семеновца К.Н. Леонтьева, занимался до осени 1918 г. капитан С.К. Лобачевский, близкий приятель Тухачевского³³⁵. Поэтому цитированные выше сведения, похоже, могут быть вполне достоверными. Однако продолжу. «И вдруг переменил фронт. Одному из своих приятелей, капитану Дмитрию Голумбеку, Тухачевский по секрету сообщил о своем решении порвать с белыми. „Я спросил его, что же он намерен делать“, – рассказывал впоследствии Голумбек – Он ответил: „Откровенно говоря, я перехожу к большевикам. Белая армия ничего не способна сделать. У нас нет вождя“. Несколько минут он ходил по комнате, потом остановился и воскликнул: „Не подражай мне, если не хочешь, но я думаю, что поступаю правильно, Россия будет совсем другая!“»³³⁶

Слова Тухачевского: «белая армия ничего не способна сделать, у нас нет вождя» – можно истолковать так: Добровольческая белая армия не смогла взять Екатеринодар в конце марта 1918 г., в ходе его неоднократных и безрезультатных штурмов 31 марта 1918 г. погиб главнокомандующий Добровольческой армии, «вождь белого движения» генерал Л.Г. Корнилов. Вряд ли у Тухачевского могли быть сомнения в том, что генерал Корнилов является вождем «белого дела» и Добровольческой армии. Следовательно, решение Тухачевского о переходе к большевикам было принято после получения известия о гибели генерала Корнилова, т. е. после 31 марта 1918 г.