Ментаты Дюны - Герберт Брайан - Страница 79

– Потом, когда ты выполняла свои миссионерские задания и путешествовала с планеты на планету, сестры растили меня, учили меня своей философии и техникам. Нам не говорили, кто наши матери. А мы об этом не задумывались. Потом, когда я достаточно выросла, меня отправили на Лампадас, где я училась у батлерианцев.

Казалось, Арлетт ее не слушала. Она снова удивленно спросила:

– Ты моя дочь?

– Да. Как ты могла простить Ракеллу за то, что она сделала с нами?

Арлетт призвала удивительные внутренние силы.

– Я верный член Ордена сестер и поэтому понимала причины ее действий. Я всегда выполняю приказы Преподобной Матери.

По поведению Арлетт Доротея видела, что мать не простила Ракеллу, но оставалась ей верной. И постаралась поставить сестру-миссионера на место.

– Что у тебя за поручение, женщина?

Арлетт постаралась взять себя в руки. В глазах ее светилась боль, печаль и гнев. Она несколько раз вдохнула, чтобы успокоиться, и, когда посмотрела на Доротею, взгляд ее голубых глаз смягчился. Потом он стал непроницаемым, далеким.

– Меня прислали к тебе с обращением. Раскол ослабляет Орден, и Ракелла хотела бы устранить преграды между нами.

– Орден ослабило и привело к падению – к твоему падению – то, что она использовала на Россаке запрещенные компьютеры.

Арлетт с усилием контролировала свой голос, но не стала продолжать старый спор.

– У нас есть свое сознание и способности, и мы не одни. У сестер обеих групп очень много общего. Мы все хотим помочь человечеству достичь пика его возможностей. Космический флот «Венхолдз» развивает навигаторов, высвобождая человеческие способности их мозга, как делают ментаты в своей школе на Лампадасе. Разве все мы не хотим усовершенствовать человечество без помощи мыслящих машин?

Доротее хотелось кивнуть, но она оставалась начеку: ее пытались подтолкнуть к заключению, к которому сама она не пришла.

Арлетт настаивала.

– Ты ведь понимаешь необходимость учета линий родства и их прослеживания – с компьютерами или без них. Когда на Россаке убили сестер-ментатов, это ослабило весь Орден, а это в свою очередь ослабило человечество. И ты причастна к этому. Не отрицай, дочь, ты знаешь, что это правда.

Доротея считала, что виновата в том, как повел себя Сальвадор, но знала – для нее пути назад нет.

– Жаль, что так вышло. Но я спасла Орден, хотя бы часть его.

Арлетт покачала головой.

– Ты хотела усилить свое личное влияние на императора независимо от того, как это отразится на Ордене. Пора исправить причиненный тобой вред. – Она перешла на хриплый шепот. – Умоляю тебя и требую. Преподобная Мать Ракелла призывает тебя к себе на Уоллач-IX, пока не поздно.

Доротея заметила странное выражение на лице матери.

– Поздно для чего? Что ты скрываешь?

В глазах Арлетт неожиданно появилось сочувственное выражение.

– Преподобная Мать умирает и скоро объявит, кто ее преемница. Ты должна прибыть немедленно – у нас очень мало времени.

Прибыв на Салусу, Манфорд Торондо, как обычно, отправил во дворец курьера, требуя аудиенции у императора. Не дожидаясь ответа, он со своей свитой двинулся по городу, и к ним стекалось все больше его последователей. Времени на подготовку они дворцу не дали, но Манфорд позаботился о том, чтобы император успел впасть в панику.

По обыкновению Сальвадор обратился за советом к брату. Принц Родерик, не в силах забыть трагедию и вспышку насилия, которые повлек за собой последний визит вождя батлерианцев, почувствовал, как по пробежал холодок. Совсем недавно батлерианцы обрушились на Баридж с безумной яростью, которую они называли «святой». Родерик не видел в их действиях ничего даже отдаленно похожего на святое, и Манфорд не только не искупил свою вину, не только не извинился, он даже как будто не заметил смерти Нанты и других убитых в безумном религиозном рвении.

И вот он возвращается в Зимию, словно ничего не произошло.

В столице все правительственные чиновники, назначенные в Комиссию праведности, постоянно были готовы продемонстрировать свою бдительность: технологии, признанные Манфордом недопустимыми, они отвергали.

Родерик хотел бы, чтобы его брат объявил движение незаконным и лишил силы… но это было все равно что играть со взрывчаткой. Однако это не отменяло того, что Манфорд виноват в смерти Нанты, чего Родерик не мог ни забыть, ни простить независимо от политики или риска.

Манфорд с последователями шел по городу, а Родерик усилил охрану дворца и дал негласное разрешение в случае беспорядков использовать оружие летального действия. Тем временем придворные спешно готовили прием. Они подготовили зал для аудиенций. Расставили на позолоченных столиках выпивку и закуску. Сальвадор предположил, что, если прием будет официальным, Манфорду поневоле придется вести себя дипломатично; Родерик считал, что этот человек не заслуживает никакой мягкости. Но он сдерживал гнев и поклялся удержать брата от новых глупых уступок.

Сальвадор на троне потел: он боялся прибытия Манфорда. Император уже выпил несколько бокалов вина, смешанного с меланжем. В последнее время он поглощал все больше меланжа и всегда держал меланжевый порошок в маленькой шкатулке рядом с собой, на подлокотнике трона. От стимулирующего действия меланжа глаза императора блестели.

Даже горюя о смерти Нанты, Родерик был достаточно проницателен, чтобы заметить, как угнетен Сальвадор; его депрессия особенно усилилась после разоблачения связи императрицы Табрины с главным инквизитором. Ее изгнали, а Квемаду казнили его же палачи из «Скальпеля»; по настоянию Родерика эти события не предали огласке. Но все равно… хотя Сальвадор открыто презирал жену – и это чувство было взаимным, – ее отсутствие он переживал тяжело. Сальвадор хотел от Родерика утешений, хотя его боль не шла ни в какое сравнение с болью брата, вызванной гибелью дочери.

Менее совестливый человек попытался бы использовать недостатки и промахи брата, особенно во время личного кризиса. Империя была охвачена волнениями, батлерианцы распоясались, «Венхолдз» развязала с ними беспощадную войну, и власть Сальвадора пошатнулась. Родерик, человек высоконравственный, оставался верен трону Коррино. Он родился вторым, и его роль не вызывала сомнений. И большего он никогда не хотел.

Наклонившись к трону, Родерик предложил:

– Отдай мне бокал и шкатулку с меланжем. На время. Вождь Торондо входит во дворец, и нельзя показывать ему ни тени слабости.

Сальвадору этого очень не хотелось, но он согласно кивнул.

– Конечно, конечно. Мне это совсем не нужно.

Принц взял бокал и шкатулку и передал слуге в мундире, который их унес.

В зал вошла одна из правоверных сестер Доротеи, Преподобная Мать Эстер-Кано, в сопровождении чиновников, которым Родерик приказал вести запись приема. Ему хотелось бы, чтобы присутствовала и Доротея: принц доверял мудрым советам узнающей правду, но она с несколькими сестрами внезапно отправилась на Уоллач-IX по какому-то таинственному срочному делу.

Эстер-Кано привела сестру Вудру, предложившую свои услуги узнающей правду Манфорду Торондо. Неужели вождь батлерианцев считает, что Сальвадор будет ему лгать? При этой мысли Родерик напрягся. Он хотел быть уверен, что брат будет говорить и обещать очень осторожно.

Сестра Вудра осмотрела зал, кивнула и сделала знак «все чисто». На плечах своего мастера меча появился Манфорд Торондо.

Родерик прищурился, оставаясь рядом с императором. Руку он незаметно держал на спрятанном оружии. Он никогда не любил фанатиков, но после гибели Нанты относился к Манфорду Торондо с глубоким отвращением, негодованием и недоверием.

Анари Айдахо, как вьючная лошадь, пронесла Манфорда к трону. Сестра Вудра отошла от Эстер-Кано и присоединилась к делегации батлерианцев, очевидно, демонстрируя, на чьей она стороне.