Жестокий мир мужчин - Полякова Татьяна Викторовна - Страница 6
- Предыдущая
- 6/13
- Следующая
– Что за чушь? – удивился Сашка.
– Он говорил так убедительно, что я собиралась позвонить тебе и спросить: ты не брал в ту ночь мою машину?
– Конечно, нет… Слушай, осталось совсем немного, потерпи, я прошу. И не затевай глупых расследований. – Сашка говорил мягко, но я чувствовала – злится, это показалось мне странным.
– Знаешь, когда все это случилось, я точно оглохла и ослепла, – сказала я. – А теперь думаю: может, мне стоило распахнуть глаза пошире, а не сидеть истуканом в своей квартире?
– Ясно, – хмыкнул Сашка. – Ты решила стать сыщиком. Желаю удачи, только вряд ли она улыбнется, говорю, исходя из собственного опыта, потому что я в роли сыщика уже побывал.
– Может, мне повезет больше, – предположила я.
– Зная твой характер, отговаривать не берусь, – вздохнул он. – Об одном прошу: держи меня в курсе. В трудную минуту любимый старший брат придет на помощь.
Я быстро собралась и покинула квартиру, решив посетить библиотеку. Времени с тех самых пор, когда арестовали Илью, прошло слишком много. Теперь трудно с уверенностью сказать, что происходило в действительности, а что в моем воображении, в общем, я решила освежить память.
Я ехала на машине, открыв окно и подставив лицо утреннему ветру, и смотрела на дома и людей, спешащих по своим делам. Оказывается, мне всего этого здорово не хватало последние несколько лет. Просто выйти на улицу или прокатиться на машине, не думая, что весь мир смотрит на тебя врагом. Скорее всего миру вовсе нет до меня никакого дела. И сейчас мне казалось, что это хорошо.
Областная библиотека находилась в новом районе, огромное трехэтажное здание из стекла и бетона, сейчас уже заметно обветшавшее, а всего несколько лет назад гордость нашего города. Я отправилась в отдел периодической литературы и вскоре уже сидела за столом у окна с двумя подшивками. Вздохнула и, вроде бы собравшись с силами, стала искать нужные мне номера газет. Руки противно дрожали. Выходит, мне только казалось, что все уже позади. Стоило увидеть броский заголовок, как сердце болезненно сжалось и стало трудно дышать.
История выглядела так: второго июня в 1.45 в районное отделение милиции поступило сообщение о том, что на улице Воровского, дом 45, квартира 13, произошло убийство. По данному звонку были отправлены две машины с сотрудниками милиции. В 1.50, в нескольких метрах от дома, где предположительно совершилось убийство, был задержан Верховцев Илья Алексеевич. При обыске в его машине под водительским сиденьем был обнаружен пистолет. В 2.05, войдя в квартиру номер 13, дом 45 по улице Воровского, сотрудники милиции в прихожей, возле незапертой двери, нашли труп хозяина квартиры Павлова Андрея Сергеевича с двумя огнестрельными ранами: в грудь и в голову. В дальнейшем выяснилось, что задержанный и убитый хорошо знали друг друга, а экспертиза установила, что пули, извлеченные из жертвы, были выпущены из пистолета, найденного в машине Верховцева.
В общем, все было ясно и понятно. Только не для меня. Верховцев вину не признал, свое присутствие возле дома жертвы объяснял так: в 1.15 неизвестный мужчина позвонил ему по телефону домой и назначил встречу в парке «Дружба», который как раз находится рядом с улицей Воровского. Неизвестный заявил, что располагает сведениями, чрезвычайно важными для Верховцева, и он согласился на встречу. Звонивший должен был ждать его в парке в 1.30. Приехав к месту встречи на машине, Илья Верховцев оставил ее возле дома номер 51, напротив парка, и несколько раз прошелся по аллее в ожидании звонившего, но тот не появился, и Верховцев вернулся к своей машине, где и был задержан сотрудниками милиции. На вопрос, каким образом в машине оказался пистолет, из которого был застрелен Павлов, ответил, что пистолет, видимо, был ему подброшен в то время, когда он ожидал в парке звонившего. Отпечатки пальцев на оружии отсутствовали, но, несмотря на это, пистолет был главной уликой.
Я провела ладонью по лицу и стала смотреть в окно. И тогда, и сейчас я прекрасно знала, что все происшедшее было кем-то подстроено. И все же история выглядела очень странной. Я знала, что никакого звонка от неизвестного не было. Звонил Сашка, но не в 1.15, как заявил Илья, а где-то около десяти. Звонок был самым что ни на есть обычным, они поговорили минут пять, Илья смеялся, приглашал Сашку заехать к нам, все это я слышала, сидя в гостиной, дверь в прихожую была распахнута настежь. Сашка приехать не пожелал, и мы отправились спать. В половине первого Илья неожиданно поднялся и заявил, что у него есть дело. Я приподнялась на локтях, посмотрела удивленно и спросила:
– Дело?
– Да, – кивнул он и стал одеваться. Потом подошел, сел на кровать и очень долго меня целовал. Он… странно вел себя в ту ночь.
– Можно я поеду с тобой? – попросила я, вдруг испугавшись чего-то.
– Нет, – ответил он. Когда он вот так говорил «нет», я знала, что просить бесполезно.
– Ты надолго?
– Не жди меня, – сказал он, а потом засмеялся: – То есть, конечно, жди. Очень прошу. Очень, очень… А сейчас спи. Я вернусь и разбужу тебя.
– Илья, куда ты? – спросила я испуганно.
– Тихо, тихо, – улыбнулся он. – А почему глаза такие испуганные? Я ведь не на всю жизнь ухожу. Верно? – Он поцеловал меня, потом решительно поднялся и пошел к двери. – Ты меня любишь? – спросил он, не оборачиваясь.
– Конечно, я люблю тебя. Илья, можно я с тобой поеду? – повторила я жалобно.
– Со мной нельзя, – засмеялся он, посмотрел через плечо и добавил серьезно: – Я тебя очень люблю. Ты знаешь. Очень. Пожалуйста, будь умницей и жди меня. А сейчас спи.
Он ушел, а я вскочила и долго бродила по квартире, не в силах успокоиться. Стояла возле окна, смотрела во двор и ждала… Это была первая жуткая ночь в моей жизни. Страх, тоска, отчаяние и долгая, долгая ночь. Казалось, она никогда не кончится. Потом таких ночей стало много.
В восемь утра позвонил Сашка.
– Илья арестован. Дела – хуже не бывает. Держись…
…Я вздрогнула, девушка поднялась из-за соседнего стола, стул скрипнул. Я перевела взгляд на газеты. Спокойнее, все это было давно, бледнеть и падать в обморок ни к чему. Держи себя в руках… В ту ночь Илья вел себя странно, более того, он со мной именно прощался. Он знал или просто чувствовал: что-то случится, что-то страшное разведет нас надолго или навсегда… Утром я поехала к Сашке и от него узнала, что Илья арестован по подозрению в убийстве Андрея.
– Его подставили, – белыми губами шептал Сашка. – Может быть, сами менты…
– Но убийство, Саша, Андрея действительно убили?! – кричала я.
– Убили. Андреем запросто могли пожертвовать… Кто такой Андрей?
В тот же день меня вызвали к следователю на первый допрос. Потом я все время путалась и меняла показания, впрочем, спасти Илью я в любом случае не могла: мои свидетельства суд в расчет не примет. А дальше началось самое страшное: Илья отказался от встречи со мной, на суде вел себя спокойно, отстраненно, даже равнодушно, словно все происходящее его мало касалось, виновным себя не признал, а выслушав приговор, криво усмехнулся. В мою сторону ни разу не взглянул, а когда я отвечала на вопросы, что-то разглядывал в окне и вроде бы улыбался. Через два месяца настоял на разводе, и за все время – ни одного письма, ни одного свидания.
Я прикрыла глаза ладонью, задержала дыхание и уставилась в строчки газетного столбца. Женщина за соседним столом смотрела на меня с недоумением. Зря я сюда пришла, что я могу найти в старых газетах? Ответ на вопрос: что же случилось той ночью? Кто на самом деле убил Андрея и почему Илья меня бросил?
Тут я поймала себя на мысли, что в третий раз перечитываю один и тот же абзац. «Второго июня во втором часу ночи на улице Катинской, дом номер 7, совершено жестокое убийство…» Я прочитала заметку еще раз. Странно, об этом убийстве я ничего не слышала, впрочем, чего ж странного, не о том голова болела. В газете этому убийству отвели совсем немного места, хотя такое в нашем городе случалось редко: четыре трупа: хозяин, два его гостя и телохранитель, еще два тяжелораненых охранника скончались позднее, один по дороге в госпиталь, другой на следующий день в больнице. В заметке прозрачно намекалось на бандитские разборки. Никто из убитых знаком мне не был, я даже никогда о них не слышала. Интересно… Я тщательно просмотрела последующие номера газет… Ничего… Странно, кровавое убийство, в общей сложности шесть трупов – и маленькая заметка в газете… зато об Илье писали много и обо мне тоже… Когда появилась идея «убийство на почве ревности», мне пришлось несладко… Знакомство с Андреем, работа над портретом, показания свидетелей. Анонимный доброжелатель позвонил по телефону, Илья поехал к другу с намерением задать ему пару вопросов, тот дал на них исчерпывающий ответ, Илья выхватил пистолет и дважды выстрелил… Чушь, господи, какая чушь… Да, наша история, как видно, произвела впечатление, во всех газетах публиковалось одно и то же… Впрочем, и кровавому убийству на улице Катинской некто В. Артемов посвятил довольно большую статью. Я стала ее читать, одновременно пытаясь понять, почему она так меня заинтересовала.
- Предыдущая
- 6/13
- Следующая
