Опасный возраст (СИ) - "Соня Фрейм" - Страница 20

• Предыдущая
• 20/54
• Следующая

Сказать что меня словно огрели по голове чем-то тяжелым, означало бы смягчить эффект ее слов. Алиса же вдруг взяла себя в руки и продолжила даже чуточку деловито:

- Сестра скоро родит ребенка, и мама хочет быть с ней рядом… А отцу как раз предложили читать лекции в университете.

- ей своих детей мало что ли… - единственное что нашелся сказать я.

Комментарий был глупым. Алиса лишь вздохнула.

- Это нормально для них. Они любят кататься.

- а ты? – спросил я, глядя ей в глаза.

Она лишь всплеснула руками и воскликнула с ядовитой ухмылкой:

- а что я? Когда меня вообще спрашивали чего я хочу?!

И она разревелась снова. Если раньше все ее слезы были немного комичными, и она сама это понимала, то в этот раз все звучало как-то тяжело и навзрыд. Я уставился куда-то сквозь нее. До меня слабо доходил смысл ее слов, хотя уже где-то в подсознании пошла трещина. Она медленно ползла теперь уже по всему моему существу, разделяя его напополам.

- Но это ведь не должно быть так быстро … - пробормотал я – Иммиграция и вся эта бюрократия…

- Да нет никакой иммиграции, у него разрешение на работу, а мы как семья едем с ним и получаем просто вид на жительство, - сказала она сквозь слезы – Через год или два опять куда-нибудь уедем. Господи, как же мне все это надоело!

Я ничего не ответил. Только присел на край крыши и уставился в сторону гор, но и их не видел. Алиса плакала за моей спиной, а затем тихо ушла. В этот майский вечер мне показалось, что я стал еще более одиноким, чем был до встречи с ней.

***

В последнюю неделю мы виделись всего один раз. Я зашел к ней в магазин, у них было закрыто, но на самом деле они принимали товар. Меня впустили, как своего. И я просто сидел на сиреневом пуфе между стендом с омолаживающими средствами и парфюмированной водой, глядя, как она вместе со своими напарницами, вытаскивает товар из коробок и клеит на них ценники и этикетки. Ее лицо было грустным, и она лишь изредка улыбалась, да и то ее губы двигались машинально. На меня она не смотрела, зато я глядел на нее неотрывно, просто потому что иначе не получалось.

Я мог сказать, что за эту неделю внутри меня завял не один прованский сад. Все вообще чувствовалось, как смерть, вкус которой я уже знал из-за Саши. И я делал все, как обычно, но та часть меня, которая вдруг вырвалась наружу из темноты собственных мыслей, вдруг как-то естественно всосалась назад, во мрак.

«Все было зря» - лишь устало думал я.

Хотелось лишь спросить: «а зачем тогда это вообще было?».

Это было слишком внезапно, и от того, казалось несправедливым. Я позже узнал детали. Ее родители спланировали этот переезд еще в начале марта, но зная, как Алиса тяжело переносит такие новости, стремились оградить ее от информации до самого последнего момента. Это был очень удобный способ. Она будет настолько шокирована, что ее останется только свернуть в рулон и забрать в аэропорт. Она знала, что летом они собираются навестить сестру и даже фотографировалась на визу и сдавала документы. Родители же ни словом не обмолвились для чего все это было на самом деле.

Каково было Алисе сейчас я не мог представить. Я вдруг перестал ее чувствовать, хотя она еще была здесь.

После того, как она закончила с товаром, мы вышли и побрели по торговому центру, каждый глядя в разные стороны. Между нами вдруг как-то естественно появилась дистанция. Она была шириною в палец, но уже свидетельствовала о каких-то пока невидимых переменах.

Обычно парочки в таких ситуациях стараются получить как можно больше друг от друга. Они словно пытаются тем самым унести часть другого человека с собой в новый мир. Но мы вдруг резко охладели и омертвели и стали чужими.

Я поцеловал ее один раз, а затем она мягко отстранилась.

- Надо научиться прощаться, - сухо сказала она – Ничего не является твоим в этом мире.

- Ты научилась? – отрешенно спросил я.

- Да. Я научилась давно.

Ее голос звучал серо и глухо.

- Мы еще увидимся до отъезда?

- конечно, – ответила она.

***

Это был последний раз, когда я ее видел. Они улетали через день, и на мои звонки она не отвечала. Я знал, что самолет вылетает в семь утра, и еще тогда, неделю назад, думал, что приеду ее провожать. Мне было плевать на ее отца и всех остальных. Я должен был ее увидеть. Но за последние несколько дней что-то между нами перегорело.

Я проснулся в шесть утра и просто вышел во двор. Лежа на траве, я курил и смотрел, как разлетаются во все стороны облака. И думал, что каждый день над нами пролетают десятки самолетов, если не больше. Каждый из них везет куда-то людей. Какой из этих самолетов увезет однажды меня?

Облака лишь скручивались в спираль, не давая мне ответа.

Зазвонил телефон.

- да, - ответил я, даже не посмотрев на номер.

- Это я.

- Салют.

- Салют.

- Ты в аэропорту?

Мой голос звучал ровно. Да и в душе тоже было спокойно и пусто.

- Да… Уже идет посадка.

- Удачно долететь. Напиши, как доберешься. И…

- Сергей…

- желаю счастья. Может, еще увидимся?

- Может быть. Я хочу, чтобы ты тоже был счастлив. Пока это лучшее, что было со мной. Ты.

- как ты сама сказала, надо учиться прощаться, ведь так?

- Пока?

- Пока…

Мне показалось, что она опять плачет. Ее голос как-то сам с собой растворился в трубке. «Звонок окончен». Я закрыл глаза, а над головой осталось лишь небо.

Элена

В июне было много дождей, в июле был ураган, в августе пришла запоздалая жара. Так прошло лето.

Я пропустил матч по баскетболу, потому что просто на него не явился. Так получилось, что еще другой игрок заболел, и в неполном составе они решили не выходить. Запасных у нас не было.Наша школа вылетела из городских соревнований в молчаливом позоре.

Где был я в это время?

За городом. Сидел у небольшого горного озера, грыз соломинку и слушал молчание гор, в котором всегда была какая-то угроза. Я стал реже шататься по заброшенным местам. Они вдруг перестали быть интересными. Мое паломничество, тем не менее, продолжалось. Так, я не прекратил странствовать вокруг, да и внутри себя, я просто расширил территорию.

Дэн позвонил и спросил в чем дело, на что я сказал ему правду. Он назвал меня мудаком и бросил трубку. Больше мы не разговаривали. Все, что я внезапно приобрел той весной, я также быстро потерял.

Это было очень долгое лето, без конца и края. Я наблюдал его, как кинофильм, иногда не понимая, принимаю ли я в нем участие или же смотрю из зала. Хотя если призадуматься, оно было наполнено мелкими, незначительными событиями.

Например, я устроился на подработку в ближайший супермаркет. Я разгружал ящики, расставлял продукты по полкам. Со мной работал какой-то тип, которого окружающие почему-то записали в мои друзья. У него были длинные волосы, а по правой руке ползла татуированная змея. Я постоянно забывал его имя, поэтому никогда его по нему не называл. Он слушал Death-метал , и казалось, что мы из одной суб-культурной среды, хотя это был тот случай, когда схожие вкусы не гарантируют вам мгновенное притяжение.

Он позвал меня как-то на какую-то вечеринку «не таких, как все», и я пошел из интереса. Я очень быстро понял, что люди делают на таких сборищах. Они сначала выпивают несколько литров пива, и прибывают готовыми к разнузданному веселью. Потом они напиваются в полнейший хлам уже там, и делают что хотят. Танцуют, болтают, блюют, обжимаются со всеми по углам….

Я набрался вместе с ними, и, правда, было очень весело. Алкоголь – это универсальный проводник. Он подключает вас к людям, миру, и все, кажется, невероятно простым и легким. В голове правда появляется безумная карусель, раскручивающая ваши мозги, но к этому быстро привыкаешь.

Я сидел вместе с кучей незнакомых мне людей, обнимался с ними и травил какие-то шуточки, от которых в трезвом виде никто бы даже не улыбнулся. А мы угорали так, как будто я выдавал хохмы века. Этот новый знакомый без имени хлопал меня по плечу и говорил, что я «чувак, что надо».

• Предыдущая
• 20/54
• Следующая