Опасный возраст (СИ) - "Соня Фрейм" - Страница 21

• Предыдущая
• 21/54
• Следующая

На вторую попойку я тоже пришел. И на третью. Мама в те дни была в своем ухажере, и совсем перестала задавать вопросы. Ей было важно, чтобы я приходил к утру.

Я познакомился с кучей веселого народа. Услышал самые разные истории из их жизни. Алкоголь всегда сподвигает к откровенности, благодаря ему ко всем проникаешься участливым доверием.

При том, что я был пьян и весел, я продолжал фиксировать абсолютно все, и помнил в деталях каждый вечер. Например, как этот длинноволосый сначала был душой компании и дерзким типом, потом он постепенно скисал и приставал к людям с историями из своего детства. Я узнал, что его мать его не хотела и была вся в своих кавалерах. Они его терпеть не могли и постоянно отшивали. Однажды он упал из кроватки, и никто его не поднял. А став старше, он проводил все вечера дома в одиночестве перед телевизором, потому что мать где-то гуляла.

Его знакомая обожала рассказывать с кем и как она переспала. Там разве что животных не было. А сейчас она копила деньги на свой автомобиль.

Другая девушка, напившись, начинала задирать рукава своей длинной кофты и показывать всем шрамы. Она пыталась покончить с собой дважды, и каждый раз ее спасали. Теперь она планировала новый раунд со смертью, в этот раз с таблетками. Для этого она даже купила вечернее платье, чтобы умереть красиво. Другие ей говорили, что она скорее просто заблюет все вокруг от токсикации. Я рассказал тогда, как мой одноклассник повесился, и я увидел его тело, эту наклоненную голову.

- А еще сфинктры непроизвольно разжимаются. Невозможно стерильно повеситься, - сообщил я.

Даже сквозь алкоголь я почувствовал, как воцарившаяся тишина вдруг наполнилась привкусом их страха.

В один из вечеров ко мне на колени взобралась еще какая-то девица, и вскоре я обнаружил, что мы развязно сосемся, забив на остальных. Мы именно сосались, там не было ни капли искренности, только похоть. Почему-то в голове тогда возникло хитрое лицо Яна, который, дернув бровями, сказал мне: «Используй свой шанс».

Но я в итоге столкнул ее с себя, чтобы проблеваться в туалете. Так сильно я еще не напивался. В голове царила симфония ада, а комната крутилась сама по себе. Я проторчал на кафельном полу где-то часа два, обняв колени, и пытаясь остановить этот круговорот.

Затем все вдруг прояснилось, хотя иногда помещение делало резкие скачки, как будто не помещалось у меня в голове. Тяжелой походкой я вернулся в комнату, где везде лежали тела, пустые бутылки и остатки еды. Часть людей вышла во двор и что-то орала.

Внезапно телефон завибрировал. Я открыл сообщение, это была Алиса.

«Как ты?»

Это было первое сообщение после того, как она уехала.

«Не умеешь ты прощаться, хотя любишь это доказывать», - промелькнуло у в мыслях.

Тяжелая вязкость снова накатила на меня, как волна. Я проморгался и сфотал алкогольное побоище. В кадр, как в дешевой комедии, даже попал чей-то голый зад.

«Все нормально», - написал я и выслал сообщение вместе с фото.

Больше она мне не писала.

Затем я торчал на балконе, кутаясь в плед и глядя на розовые полосы рассвета.

Доброе утро.

Это была пятая или шестая встреча в пьяном июле. Я уже вывел закономерности. Сначала весело, а потом на тебя накатывает безумная тоска и пустота. По утру все становится совсем другим, вернее таким же, как и обычно. А если ничего не меняется, в чем смысл таких пьянок?

Курить не хотелось, иначе бы меня опять стошнило. Пришло новое сообщение от мамы, которая истерично вопрошала где я. Я написал, что буду через час. Кажется, я даже не позвонил ей вчера.

На балкон медленно выполз знакомый. Сочувствующе кивнув мне, он сел рядом. Выглядел он опухшим, но уже протрезвел.

- Оттянулись хорошо…

- И не надоедает вам, ребята? – спросил я, таращась в небо.

- С чего бы вдруг?

Я промолчал, думая о чем-то другом. Знакомый укрылся чьей-то курткой и зевнул. Но его взгляд был таким же потухшим, как и у меня.

- мы не алкоголики, - зачем-то обиженно сказал он.

- Ну да, рассказывайте.

- Если такие редкие оттяги считать алкоголизмом, то тут всех лечить надо.

- Возможно.

Я встал и побрел к двери.

- пока. Мне пора.

- В следующий раз едем в горы!

Я ничего не ответил. Больше я в эту компанию не возвращался. Она мне ничего не дала, но и не отняла. Мы просто… пересеклись и пошли все дальше.

Спустя пару дней, я впервые за долгое время наткнулся на свое отражение. В глаза опять бросился шрам над бровью, и я вспомнил ее невесомые прикосновения.

«Он делает тебя особенным. Ты – особенный».

Рука непроизвольно сжалась в кулак. Мне хотелось врезать по зеркалу, чтобы собственное лицо треснуло.

Решение пришло спонтанно. Я выгреб все накопления, и отправился в салон тату и пирсинга. Через полчаса у меня была проколота бровь, в которую я вставил серьгу-шип. Этот шип почти полностью прикрывал шрам, и я его не видел.

***

Осень пришла совсем не слышно. Августовская жара продолжала плавить асфальт, хотя по вечерам уже чувствовалась далекая терпкая прохлада. Сентябрь означал лишь одно, пора было возвращаться в школу. Это был мой последний год.

Я еще издали видел, как наш класс пристроился на заборе, вдали от столпившихсямладшеклассников. Они все болтали и пересмеивались. Я смотрел на них некоторое время, не думая подходить. Иногда вдруг обнаруживаешь, что люди поменялись внешне так резко, что казалось будто это магия или пластическая операция. Я едва узнавал некоторых. Мама часто говорила, что подростки меняются в одно мгновение. Только недавно это было нечто среднее, почти бесполое, но буквально в следующее мгновение девочки вдруг превращаются женщин, а мальчики в мужчин.

Алена перестала походить на себя в принципе. Может, потому что стала краситься еще сильнее. Ян отпустил чахлые усики, а в своей глухой рубашке походил уже на банковского клерка. Каждый вымахал, оформился и стал… немного взрослее.

Я осторожно прошел сквозь толпу пятиклассников, надеясь проскользнуть в класс, прежде чем меня заметят. Издали увидел высоченного Дэна, который теперь уже точно не выглядел как школьник. Он глянул на меня коротко и отвернулся.

Прежде чем отправиться на урок, я зашел в туалет и неожиданно увидел там Яна. Как он умудрялся телепортироваться в пространстве, для меня до сих оставалось загадкой.

- Ого-го, кто это у нас тут, - довольно произнес он.

Его взгляд задержался на моем шипу в брови, и он присвистнул.

- Метализируешься…

- Привет.

- как лето?

- Нормально.

- Что-то тебя вообще видно не было.

Я лишь умылся, ничего не отвечая.

- Серый, - сказал Ян, спустя мгновение – у меня есть к тебе… предупреждение.

Я посмотрел на его фигуру за моей спиной в зеркале. Ян стоял у окна, сложив руки на груди, и выглядел вдруг серьезным.

- Что скажешь?

- Постарайся… не ходить по вечерам один.

С этими словами он вышел. Что за шпионские игры? – хотелось спросить мне. Но отвечать уже было некому.

***

С приходом осени меня снова потянуло на стройки и пустыри. Это всегда было опасно, я понимал это каждую секунду пребывания в таких местах. У нас был отнюдь не тихий город, а уровень преступности всегда был довольно высоким.

Но после школы я отправлялся туда, как всегда. Привычки делают наш образ жизни. Они делают и нас самих.

Об этой весне я до недавнего времени не думал и не вспоминал. Мне просто не хотелось возвращаться туда, даже в мыслях. Я сказал себе: «Будем считать, что этого времени не было в моей жизни». Я предпочел вырезать его, как кусок пленки.

Холодать стало ближе к октябрю, и туман заволок все улицы. Мамин ухажер либо куда-то пропал, либо они больше не встречались. Ее внимание снова переключилось на меня с двойной интенсивностью. Она спрашивала меня, как и Алиса, что я собираюсь делать после школы. Я хотел сказать, что буду разгружать ящики до конца жизни или отправлюсь в путешествие пешком, и меня перехватят на ближайшей границе. Я просто не знал, что можно было бы сказать такого, чтобы она была довольна.

• Предыдущая
• 21/54
• Следующая