Приблудный кот (СИ) - Зеркало мира - Страница 18
- Предыдущая
- 18/36
- Следующая
- Какие? Какие? – истерично выкрикивал Паша.
Выглянув в дверной проем, Паше показалось, что Всеволод Игнатьевич на полу перестал дышать. Он снова подбежал к профессору, параллельно вытаскивая сотовый из кармана брюк. Трясущиеся пальцы упорно скользили мимо кнопок на сенсорном экране, не желая набирать номер «скорой». Поборов непослушный телефон, Паша поднес его к уху. Ответил спокойный женский голос и спросил в чем проблема.
- Здравствуйте, приезжайте скорее, - возопил в трубку Паша, вглядываясь в посеревшее лицо профессора. – Мужчина, чуть старше пятидесяти. Он просто упал! Попросил принести таблетки, а там их миллион!
Женский голос в трубке старался успокоить паникующего парня, выяснить адрес и название лекарств. Паша снова подбежал к полкам и стал перечислять сложные названия препаратов заплетающимся языком. Женский голос продолжал размеренно просить о спокойствии и уверил, что машина за ними уже выехала. Паша снова уселся на пол рядом с Всеволодом Игнатьевичем, постарался унять свою истерику и трясущимися пальцами прощупать пульс. Профессор продолжал лежать без движения, грудная клетка слабо приподнималась, пульс не хотел прощупываться, но скорее не от своего отсутствия, а от Пашиной неопытности в этом вопросе. Ресницы затрепетали, и профессор мутным взглядом нашел перепуганное бледное лицо, склоненное над ним.
- Сумка возле двери, - прошептал профессор.
- Вы только не вздумайте умирать! – потребовал Паша, четко услышав в собственном голосе обреченность.
На ватных ногах он прошел в прихожую в поисках упомянутой сумки. Та стояла на тумбочке, словно давно ожидая своего часа, и насмехалась своими карманами на змейках. В дверь позвонили. Паша пропустил спешащих мужчин и женщину в синих халатах, с носилками и объемной сумкой. Сориентировавшись в мгновение ока, они сделали профессору укол, водрузили его на носилки и понесли к выходу. Паша схватил сумку и ринулся следом, но женщина его остановила:
- Вы родственник?
- Нет, - растерялся Паша. – Я его близкий друг. У него никого нет.
Женщина поджала губы, но кивнула головой. Паше позволили поехать с ними. Забившись в угол машины скорой помощи, он чувствовал как его лихорадит, а мысли в голове не хотели приходить в порядок, то и дело возвращаясь к полкам с таблетками, заранее приготовленной сумке и серьезному разговору, который так и не состоялся. Все происходило быстро, как в фильме. Они подъехали к серому в ночи зданию, выгрузили профессора и повезли по длинному коридору. Паша хотел было побежать следом, но перед распашными дверьми его задержала медсестра и велела ждать здесь, заибрая сумку из ледяных рук. В кармане на змейке нашлись все документы и медкарта. Паша остался один в пустом коридоре. Он некоторое время смотрел на плотно закрытые двери, не зная что делать. Вдоль стен обнаружились пластиковые стулья. Он опустился на один из них, подтянул коленки к груди и приготовился ждать. Никогда ему не приходилось ждать известий о здоровье дорогого человека, а уж сидеть в холодном пустом коридоре, под дверями операционной, и подавно. Его чувства находились в смятении, мысли в голове в беспорядке, тело словно заледенело. Он чувствовал себя, как два года назад, оказавшись на улице: маленьким, потерянным и никому не нужным. Он сидел тихо, как мышка, и гипнотизировал стену напротив. Тишину коридора нарушали шаги медперсонала, скрип каталок и уставшие голоса; воздух наполнял резкий, неприятный запах дезинфицирующих средств и больничной еды. Сколько он прождал на твердом пластиковом сидении, определить было сложно. От грустных мыслей его отвлек знакомый удивленный голос:
- Паша, что ты здесь делаешь?
Серые пустые глаза оторвались от стены и пробежались по остановившемуся напротив человеку. Им оказался Андрей, с резиновыми перчатками в руках и сдвинутым на шею респиратором. Он внимательно смотрел на Пашу в ожидании ответа. С тонких дрожащих губ сорвался невнятный звук, похожий на мяуканье. Совладав с собой, Паша выдавил:
- Он просто упал. Я вызвал «скорую». Его забрали и ничего не говорят. Я видел, что ему больно, но ничего не смог сделать - в серых глаза мелькнула вина и страх, тонкой поволокой их стали застилать слезы. – Там было столько таблеток. Я и не знал, что он болен.
- Тихо, тихо, - успокаивающе произнес Андрей, усаживаясь рядом с трясущимся Пашей и обнимая его за плечи. – О ком ты?
- Профессор, - всхлипнул он и уткнулся носом в широкое плечо. – Всеволод Игнатьевич.
- Ага. Давай я схожу, узнаю, что с ним?
Паша поднял голову и с надеждой посмотрел на главврача. Андрей решительно поднялся и вошел за закрытые двери. Паша вскочил со своего насеста и в нетерпении заходил от стены к стене, заламывая тонкие пальцы рук. Через несколько мгновений Андрей вышел, но на его лице не было улыбки, скорее маска, обязующая успокоить нервных родственников. Он усадил Пашу обратно, присел рядом и крепко сжал его ледяную ладонь в своей руке.
- Не стану тебе врать, Паша, и ходить вокруг да около, - начал Андрей. – У него рак на последней стадии.
- Что?! Но он же всегда себя хорошо чувствовал!
- Временная ремиссия - обычное дело перед финальным аккордом. Мне очень жаль, у него осталось совсем мало времени.
- Сколько?!
- Пара недель. При интенсивном лечении – возможно месяц.
- Господи, - зажал рот ладонями Паша, мужественно стараясь не разреветься.
- Давай я отвезу тебя домой.
- Нет! Я хочу остаться с ним! Меня пустят к нему?
- Сейчас нет – он спит. Тебе тоже следует отдохнуть. А завтра приедешь.
- Ты думаешь, я смогу нормально заснуть?! – закричал Паша, вскакивая на ноги и снова начиная метаться.
- Паша! – преградил ему дорогу Андрей и взял за плечи.
Они смотрели друг другу в глаза дольше минуты. В одних плескалась горечь и отчаяние, в других – спокойствие и сочувствие. Мысли в Пашиной голове постепенно приходили в подобие порядка, рациональное мышление взяло вверх, и он осознал, что, действительно, ему сейчас здесь делать нечего. Поникшей тенью он пошел следом за Андреем, еле переставляя ноги. Вселенская усталость опустилась на плечи, в глазах образовался песок. Если минуту назад он думал, что не сможет заснуть, то теперь, он был готов растянуться прямо на полу этого холодного больничного коридора и, если повезет, не просыпаться никогда.
========== Глава 8. ==========
Назло врагам и вопреки законам жанра яркое солнце заливала улицы, превращая день в настоящий праздник весны. На улицу старались выбраться все жители города, чтобы насладится теплом. Паша поехал в больницу с Сергеем, хотя ребята тоже собирались поддержать его. Зачем с ним увязался работодатель, он не понимал, но спорить был не в настроении. Ночью он спал как убитый, а на утро чувствовал лихорадочное возбуждение. Горячий чай не смог согреть его ледяное нутро и руки, а желудок так и норовил вернуть обратно с трудом засунутую в него пищу. Он нервничал, потому что не знал чего ему ожидать и как себя следует вести.
В холле они с Сергеем расстались – тот пошел к Андрею, а Паша отправился в палату к своему профессору. Тихонько приоткрыв дверь, он юркнул в светлое стерильное помещение и замер возле постели больного. Окутанный проводами, бледный и заметно постаревший за одну ночь, Всеволод Игнатьевич спал. На мониторах бегали синусоиды и импульсы, по трубкам капельниц текла прозрачная жидкость, грудь больного размеренно поднималась и опускалась. Пашкино сердце сжалось от увиденного, на глазах навернулись слезы. Отведенного времени казалось очень мало. И для чего оно? Успеть проститься? О чем разговаривать, когда он откроет глаза? Мелкая дрожь холодным ковром устилала кожу с макушки до пят. Вот так, в одно мгновение, природа в очередной раз показала, что человеческая жизнь неимоверно хрупка и властителями мира мы никогда не будем, и чуда не случится. В такие мгновения, любой человек начнет верить, во что угодно и молиться,кому угодно, лишь бы отсрочить неизбежный момент, который, для самых близких, наступает всегда раньше положенного. Серыми тучами тоска затягивает сознание, как в холодную безрадостную зиму. Вселенская усталость наваливается тяжким грузом на плечи, даже если тебе всего девятнадцать, и прожитая жизнь кажется пустой.
- Предыдущая
- 18/36
- Следующая
