Свет иных дней - Бакстер Стивен М. - Страница 43

• Предыдущая
• 43/85
• Следующая

И все же ходили слухи – большей частью в тех кругах интернетчиков, что до сих пор оставались неподцензурными, – о другой, более примитивной войне, которая шла на земле, когда войска начинали закреплять успехи, достигнутые за счет ударов с воздуха.

А потом английский новостной канал передал сообщение о концентрационном лагере в зоне боевых действий, где узбеки держали пленных из ооновских войск, включая и американцев.

Еще ходили слухи о том, что пленных женщин, включая военнослужащих из состава Объединенной коалиции, увозили в особые лагеря, где их насиловали, а также в тюрьмы-бордели, расположенные в глубине страны.

Обнародование таких сведений явно служило целям правительств тех стран, которые возглавляли антиузбекскую коалицию. Пиарщики из администрации президента Хуарес опустились до того, что уже начали развивать мысль о том, как милашка Анна из Айовы попадает в лапищи узбекских насильников.

Для Хетер это стало свидетельством грязного наземного вооруженного конфликта, бесконечно далекого от чистенькой видеоигры с участием Анны Петерсен. У Хетер волосы дыбом вставали при мысли о том, что она, Хетер Мейз, участвует в раскручивании огромной пропагандистской машины. Но когда она спросила у своих работодателей, ENO, разрешения выяснить правду о войне, ей было отказано. Отказано ей было заодно и в доступе к корпоративной червокамере.

Пока Хетер была озарена сиянием прожекторов, как бывшая жена Хайрема Паттерсона, она жила, опустив голову.

Но через некоторое время пылающая точка внимания общественности переместилась в сторону от семейства Мейзов, и тогда Хетер смогла позволить себе собственный доступ к червокамере. Она уволилась из ENO, нашла «халтурку» в виде составленной с помощью червокамеры биографии Авраама Линкольна и принялась за работу.

Пара дней ей понадобилась для того, чтобы найти то, что она искала.

Она увидела узбекских пленных, которых загнали в открытый кузов ооновского грузовика и повезли под дождем. Они проехали по городу Нукусу, находящемуся под контролем войск Объединенной коалиции, а затем пленных повезли дальше. Потом Хетер выяснила, что войска коалиции сами устроили концентрационный лагерь.

Это был заброшенный железорудный прииск. Пленников держали в металлических клетках, установленных в вагонетках, и высота этих клеток была не больше одного метра. Пленники не могли выпрямить спину, вытянуть ноги. Их содержали без соблюдения санитарных норм, плохо кормили, не давали двигаться, не позволяли обратиться за помощью в Красный Крест или в его мусульманский аналог – «Мергамет», Красный Полумесяц. Из верхних клеток в нижние стекала зловонная жижа.

По подсчетам Хетер, в лагере содержалось около тысячи человек. Им давали только по миске жидкой баланды в день. Бушевала эпидемия гепатита, распространялись и другие болезни.

Каждый день несколько пленников произвольно отбирали и уводили для избиения. Трое-четверо солдат становились вокруг каждого пленного и колотили его железными прутьями, деревянными палками, резиновыми дубинками. Через какое-то время побои прекращались. Если после этого пленный мог держаться на ногах, его начинали снова колотить. Потом другие пленные относили избитых в клетки.

Так поступали со всеми. Но случались и исключения. Некоторые охранники порой обращались с пленными так, будто желали над ними поэкспериментировать. Одному пленному не давали ходить по-большому, другого заставляли есть песок, третьего – проглотить собственный кал.

На глазах у Хетер умерли шесть человек. Кто от побоев, кто от истощения, кто от болезней. Время от времени кого-то из пленных пристреливали – при попытке к бегству или тогда, когда кто-то пытался бунтовать. А одного пленника освободили – скорее всего, для того, чтобы он рассказал своим товарищам о несгибаемой решимости солдат в голубых касках.

Хетер обратила внимание на то, что охранники пользовались исключительно захваченным у узбеков оружием – словно старались не оставлять неопровержимых следов своих деяний.

«Видимо, – думала Хетер, – в сознании этих солдат пока не угнездилась мысль о могуществе червокамеры, они еще не свыклись с представлением о том, что за ними могут наблюдать в любом месте, в любое время и даже из будущего».

Просто невозможно было смотреть на эти кровавые преступления, которые еще всего несколько месяцев назад остались бы невидимыми для других.

Происходившее в Узбекистане могло стать динамитом, взорванным в заднице президентши Хуарес, которая, по мнению Хетер, и так уже успела зарекомендовать себя самой противной мокрицей, забравшейся в Белый дом с момента смены столетий. На самом деле она стала первой женщиной-президентом в истории страны, и этот факт обескураживал не меньше половины населения США.

И может быть, позволила себе понадеяться Хетер, сознание масс снова расшевелится, когда люди увидят войну такой, какая она есть на самом деле, со всей ее кровавой славой. Когда-то очень ненадолго так стало с Вьетнамом, пока командование не возобновило контроль над средствами массовой информации, – та война стала первой «телевизионной».

Хетер даже лелеяла надежду на то, что приближение Полыни к Земле изменит отношение людей друг к другу. Если все на свете оборвется через несколько столетий, то какое значение будет иметь древняя вражда? И неужели же оставшееся время, оставшиеся дни существования человечества следовало тратить на причинение боли и страданий другим людям?

Наверняка войны не прекратятся совсем. Но больше не останется возможности геноцида при том, что всякий мог включить софт-скрин и собственными глазами увидеть представителей той нации, которая на данный момент считалась вражеской. Не могло теперь остаться и милитаристской лжи насчет ресурсов, намерений и решимости противника. А когда завеса секретности падет окончательно, ни одному правительству никогда не удастся вытворить ничего подобного нынешней войне.

А может быть, Хетер просто была законченной идеалисткой.

Она не отрывала глаз от экрана, полная решимости. Но как она ни старалась сохранять объективность, она находила эти сцены невыносимо душераздирающими: зрелище обнаженных избитых людей, бьющихся в агонии под ногами солдат в голубых касках, с чисто выбритыми, суровыми американскими лицами.

Хетер сделала перерыв. Она немного поспала, приняла ванну, потом приготовила себе поесть – устроила завтрак в три часа дня.

Она знала, что не одна так увлечена новой техникой.

По всей стране, как она слышала, формировались «отряды правдоискателей», вооруженные червокамерами и Интернетом. Некоторые из этих «отрядов» представляли собой всего-навсего горстки приятелей, решивших пошпионить за своими соседями. Но одна организация под названием «Следим за копами» распространяла инструкции на тему о том, как следить за полицейскими, когда они заняты работой, чтобы потом иметь возможность честно засвидетельствовать эту самую работу во всей красе.

Поговаривали, что эта новая «подотчетность» уже оказывала положительный эффект на качество работы полисменов: грубиянов и взяточников, которых и так уже было не так много, просто-таки мгновенно хватали за руку.

Неожиданно набрали силу группы потребителей, и каждый день они демонстрировали широкой публике жуликов, обманщиков, производителей подделок. В большинстве штатов распространялись детальные распечатки финансовой информации компаний, порой – впервые за все время существования этих компаний. Довольно много стало известно о тайной деятельности Пентагона и его малопрозрачном бюджете. И так далее…

Хетер нравилось то, что рядовые граждане стали вести себя так активно, что они, вооружившись червокамерами и собственными подозрениями, собираются вокруг взяточников и преступников, будто лейкоциты вокруг микробов. В сознании Хетер выстраивалась несложная причинно-следственная цепочка, лежащая за основными человеческими свободами: большая открытость становилась гарантией подотчетности, а она, в свою очередь, способствовала сохранению свободы. И вот теперь техническое чудо – или случайность – наделило простых смертных самым могущественным инструментом для раскрытия истины.

• Предыдущая
• 43/85
• Следующая