Литературные сказки и легенды Америки - Харрис Джоэль Чендлер - Страница 69

• Предыдущая
• 69/114
• Следующая

Но в конце концов любопытство дядюшки Одиссея взяло верх над всеми правилами приличия. Он приблизился к незнакомцу и безразличным голосом спросил:

— Ну как? Нравятся вам наши завтраки? Может, желаете еще что-нибудь?

Эти слова повергли незнакомца в еще большее смущение. Даже волосы и борода не могли скрыть, как он покраснел.

— Спасибо, сэр, — ответил он, — Все в порядке. Завтрак очень хороший.

Он кивнул головой, подтверждая свои слова, и борода его угодила в тарелку с кашей, от чего он смутился так, что дальше некуда.

Дядюшка Одиссей помолчал, ожидая, что незнакомец продолжит разговор, но этого не случилось. Тогда дядюшка Одиссей взял дело в свои руки.

— Прекрасная погода сегодня, — сказал он.

— Да, прекрасная, — подтвердил незнакомец и уронил вилку.

После чего смутился окончательно — просто готов был сквозь землю провалиться от смущения.

Дядюшка Одиссей подал ему чистую вилку и поскорее ретировался за прилавок, пока тот не уронил тарелку или, чего доброго, не упал со стула.

Закончив завтрак, незнакомец полез в карман своего потрепанного, залатанного пальто и вытащил оттуда потертый кожаный бумажник. Он долго искал в нем деньги, расплатился, кивнул на прощание и вышел из кафе.

Все напряженно глядели ему вслед, пока тетя Агнесса не кинула на прилавок монету, полученную от бородатого незнакомца.

— Деньги не фальшивые, — сказала она. — Только, похоже, пролежали сто лет в земле.

— Таких стеснительных я в жизни еще не видел, — сказал дядюшка Одиссей.

— Да, — подтвердил шериф. — Муглив, как пышка... то есть я хотел сказать — пуглив, как мышка.

— А бородища-то! — сказал Гомер. Тетя Агнесса посмотрела на часы.

— А ну-ка, Гомер, — сказала она, — отправляйся в школу. Перемена кончается.

Спустя какой-нибудь час после полудня у любого человека в городе, включая стариков и детей, было уже о чем потолковать, поразмыслить, посудачить...

Кто этот незнакомец? Откуда он? Куда направляется? Какой длины у него борода? А волосы? Как его зовут? Чем он вообще занимается? И что спрятано в кузове его автомобиля под большим брезентом?..

Вопросов было много, и ни на один из них никто не знал ответа. Ровным счетом никто.

Знали только, что незнакомец оставил свою машину на городской стоянке и уже довольно долго бродит по городу. Очевидцы сообщали, что время от времени он останавливается и насвистывает какую-то странную, никому не известную мелодию.

Он по-прежнему очень застенчив, и если кто-нибудь из взрослых приближается к нему, чтобы заговорить, незнакомец немедленно переходит на другую сторону улицы или заворачивает за угол. Однако детей не избегает. Он улыбается им и испытывает в их обществе явное удовольствие.

Со всех концов города люди звонили шерифу в парикмахерскую, спрашивали про незнакомца и сами сообщали все новые и новые сведения о нем.

Шерифу становилось уже явно не по себе от всего этого. Он не чувствовал за собой права допрашивать незнакомца, а если бы и допросил, то понимал, что все равно ничего бы не добился. Ведь застенчивость просто душила этого человека и не давала ему выговорить ни слова...

Когда Гомер, уже после школы, шел домой мимо парикмахерской, его позвал шериф.

— Послушай, — сказал он, — мне нужна твоя помощь. Этот незнакомец с его бородой здорово меня беспокоит. Понимаешь, никак не могу выяснить, кто он и что здесь делает. Возможно, он вполне приличный человек, только чудак. Вроде этих... как их... индивидуалистов. Но, с другой стороны, вполне вероятно, что он беглый каторжник или еще похуже...

Гомер кивнул, и шериф продолжил:

— Так вот о чем я тебя прошу: войди к нему в доверие. Говорят, с ребятами он не боится разговаривать. Попробуй узнать у него, что к чему. Только не откладывай в долгий ящик... А за мной тогда считай двойную порцию сливочного с клубникой.

— Договорились, шериф, — сказал Гомер. — Я начинаю действовать сразу.

В шесть часов вечера Гомер докладывал шерифу:

— Он совсем неплохой дяденька. Мы прошли с ним по всей ночной улице, и он мне кое-что рассказал. Нет, не про то, кто такой и что делает... Но зато он говорил, что очень долго не видел людей. А еще спрашивал, где бы ему остановиться, и я посоветовал прибрежную гостиницу. Он туда сейчас и пошел, когда мы расстались...

Ну ладно, шериф, мне надо бежать домой, ужинать, а то мама ругаться будет. А завтра я опять чего-нибудь выясню... Не забудьте про мороженое с клубникой!

— Не забуду, — пообещал шериф. — А ты тоже не оставляй это дело на полдороге.

Надо уж все разузнать.

После ухода Гомера шериф повернулся к парикмахеру и сказал:

— Недалеко уехали! Пока все, что мы знаем о нем, это что он тих и скромен и сто лет не видел людей. Все эти данные одинаково подходят и к беглому каторжнику, и к сумасшедшему, и к этим: как их называют... которые теряют память. Если б еще у него не было таких длинных волос, я бы тогда вмиг определил, кто он и что... Да, да. Не веришь? Разок бы взглянул на его уши и все бы знал!

— Вполне может быть, — согласился парикмахер, — Лично я привык определять людей по волосам... И вот когда я глядел на этого... с бородой, мне показалось, что где-то я видел такое на картинках... или читал. Ты меня понимаешь, шериф?

— Да, кажется... немного, — отвечал шериф. — Но хорошо бы посмотреть на его уши... А, вон Одиссей! Интересно знать, что он думает.

Дядюшка Одиссей помедлил с минуту и сказал потом:

— Что касается меня, я сужу о людях по их животу и по аппетиту. Живота мне видно не было под его старым пальто, а насчет аппетита... Пожалуй, я о нем где-то читал... об этом человеке... Но вот где — убейте, не помню! Наверно, в какой-нибудь книжке.

— Н-да, наверно, — промычал шериф.

И в это время в парикмахерскую зашел Тони, местный сапожник, — он хотел подстричься. После того как Тони уселся в кресло и парикмахер накинул на него простыню, шериф спросил, что он, Тони, думает об этом загадочном незнакомце.

— Что я скажу, шериф? — ответил Тони. — Я привык судить о людях по ногам да по ботинкам. Таких сапог, как у этого волосатого, я не видал уже лет двадцать пять.

Похоже на то, что эти самоходы свалились сюда прямо со страниц какой-нибудь старой пыльной книжонки.

— Вот-вот! — воскликнул шериф. — Кажется, что-то начинает проясняться. Одну минуту!..

Он кинулся к телефону и позвонил мистеру Гиршу, владельцу магазина одежды.

— Слушай, Сэм, — сказал он. — Один вопрос. Как ты смотришь на этого, с блинной дородой... то есть я хотел сказать — с длинной бородой. Да... Так... Понятно...

Одежда как из старинной легенды... Угу... Спасибо, Сэм, спокойной ночи. И тут же он попросил соединить его с гаражом.

— Привет, Люк, — сказал он, — это шериф говорит. Какое у тебя мнение насчет длинной бороды?.. Что? Машина как из сказки? Так, так... Можешь все сказать о человеке, лишь взглянув на его машину? Не знаю... Не знаю... Но тебе верю на слово... Будь здоров, Люк. Спасибо.

У шерифа был очень довольный вид, когда он положил телефонную трубку и принялся мерять шагами комнату и бормотать:

— Начинает проясняться... Начинает проясняться... проясняться наконец...

И затем он удивил всех присутствующих, заявив, что немедленно отправляется в библиотеку.

Он пробыл там недолго, и, когда вернулся, усы его топорщились и содрогались от возбуждения.

— Все ясно! — закричал он еще с порога, — Псе вонятно... то есть я хотел сказать — все понятно! Библиотекарша сразу сказала мне, из какой он книжки... Знаете, кто это? Рип ван Винкль! Да, да, вроде того, про которого написал Ирвинг[5]. Мы это проходили когда-то в школе. Помните?.. Он пошел с ружьем в горы, а потом его сморил сон, и он заснул лет на двадцать, если не больше... Вспомнили?

— Да, конечно! Это он! Или очень похож на него! — крикнул парикмахер, а дядюшка Одиссей и сапожник поддержали его.

• Предыдущая
• 69/114
• Следующая