Особо опасные преступники: Преступления, которые потрясли мир - Глобус Н. В. - Страница 58

Доктор Келвелл обнаружил следы удушения, а расстегнув пальто, увидел, что девочка садистски изнасилована. Когда доктор Келвелл разжал кулачок левой руки трупа ребенка, то из него выпала повязка, сильно пахнущая аммиаком. Бернард Спилсбери, произведший вслед за этим вскрытие, пришел к заключению, что ребенок убит 14 декабря, в начале восьмого вечера. По его мнению, тело пролежало некоторое время в теплом помещении, прежде чем было доставлено к дому на Элли-сон-роуд.

С самого начала расследования Корниш занимался повязкой. Он подозревал, что ее мог потерять убийца, у которого был поврежден палец. Пока Мэллет производил обычное в таких случаях расследование, Корниш попросил полицейского лаборанта химика Линча исследовать повязку, и тот определил, что повязка состоит из слоя марли и слоя полотняного бинта. Марля долгое время находилась в контакте с аммиаком и водой. На внутренней стороне повязки имеется кровь, бактерии и белые кровяные тельца. Это свидетельствовало о том, что, когда на рану накладывали повязку, та кровоточила и имела нагноения.

Корниш послал на расследование этого дела всех имевшихся в его распоряжении сотрудников. В первый же день удалось установить свидетелей, последними видевших Веру Пэйдж живой. После того как около пяти часов вечера девочка ушла от тетки, она, видимо, не пошла сразу домой, а, влекомая детским любопытством, стала рассматривать освещенные витрины. Ее видели перед витриной парфюмерного магазина недалеко от дома ее родителей между 17.30 и 18 часами. По всей вероятности, переходя от одной сверкающей витрины к другой, она забрела на Монпелье-роуд. Один знакомый ее отца, проходя по Монпелье-роуд, видел ребенка на противоположной стороне улицы.

Не только родители, но и все, знавшие Веру Пэйдж, утверждали, что девочка никогда не пошла бы с незнакомым ей человеком. Следовательно, убийцей мог оказаться только человек, которому она доверяла. И вот Корниш всех своих сотрудников бросает на поиски человека, который мог быть знаком Вере Пэйдж и у которого 14 или 15 декабря нарывал и был перевязан палец.

Люди Корниша, среди них сержант уголовной полиции Чарлз Трейси, ходили из дома в дом, с одной улицы на другую. В феврале 1932 года расследование подходило к концу, позади были тысячи опросов и бесед с отдельными людьми, изучение многих тысяч писем ясновидцев, гадалок и фантазеров. Но удалось остановить только одного мужчину, которого знала Вера Пэйдж и у которого в это время на мизинце левой руки была рана. Это Перси Орландо Руш, рабочий прачечной Уитли. Его обнаружил Трейси в самом начале расследования и 18 декабря привел для допроса в полицейский участок Ноттингхилла.

Перси Орландо Руш был невысоким полным человеком сорока одного года с чрезвычайно густыми бровями и пышными усами. Он носил темные очки в большой роговой оправе, из-за которых глаз его не было видно. На мизинце левой руки имелась зажившая ранка. Последние десять лет он и его жена жили на верхнем этаже дома М-128 по Тэлбот-роуд, неподалеку от того места, где видели Веру Пэйдж в последний раз. Примечательным было и то, что родители Руша проживали в одном доме с семьей Пэйдж на Бленим Криснт, а Руш несколько раз в неделю бывал у своих родителей, имея ключ от их квартиры.

Когда 18 декабря Трейси и Мэллет неожиданно спросили его о Вере Пэйдж, то он сказал, что знает ее. «Она была чудесной, милой маленькой девочкой. Она нравилась мне. Я всегда считал ее очень хорошенькой, — и вслед за этим, будто он сказал лишнее, добавил: — Я ей никогда не дарил ни сладостей, ни денег, ни игрушек. Я видел ее только на улице, когда она играла вне дома. Последний раз я видел ее три недели назад».

Когда Мэллет спросил Руша, где тот провел вторую половину дня 14 декабря, то выяснилось, что Руш обычно уходит из прачечной Уитли в 18 часов 15 минут, едет на автобусе в Ноттинг Хиллгейт и вскоре оказывается дома. А вот 14 декабря он вернулся только в 20 часов. Руш сказал, что в тот вечер его жена пошла навестить свою мать, дома никого не было, и он, решив не спешить, пошел пешком. Сначала шел по Кеннигтонро-уд, останавливался у Вулворта, затем прогулялся по Черч-стрит, Ноттинг Хиллгейт и Портобелло-роуд. Свидетелей, которые могли бы подтвердить это, конечно, не было.

Его неопрятную одежду покрывала угольная пыль, как и одежду потерпевшей. Когда Трейси пришел за Ру-шем к нему в квартиру, то увидел на ковре восковое пятно от свечи. (Подозреваемый пользовался свечами, когда спускался в темный подвал, ключи от которого всегда находились у него.) Может быть, он встретил Веру Пэйдж на Монпелье-роуд, заманил ее в дом, удовлетворил свою страсть и убил ее, а труп спрятал в подвале, где он и пролежал до той ночи с 15 на 16 декабря, когда был подложен на Эллисон-роуд?

Было много причин подозревать Руша. Но их стало еще больше в результате расследования, проведенного Трейси, в отношении повязки с пальца. Рабочие прачечной Уитли показали, что Руш поранил мизинец левой руки 9 декабря и пришел на следующий день с самодельной повязкой, которая должна была защитить рану от нашатырного спирта, используемого в работе. 18 декабря во время беседы Мэллет и Трейси предъявили Рушу обнаруженную повязку и спросили, знакома ли она ему. Руш захотел рассмотреть повязку детальней. Видимо, ему нужно было какое-то время, чтобы взять себя в руки. Затем он заявил, что повязка действительно похожа на те, что жена делала ему несколько дней, начиная с 9 декабря, но последнюю повязку он носил 13 декабря и потерял ее на улице.

«Итак, — сказал Мэллет, — 14 декабря вы уже не пользовались повязкой? А не знакомы ли вы с неким Чарлзом Джоном Майлсом?» — «Да, знаком. Мы работаем вместе у Уитли». — «Так вот, Чарлз Джон Майлс готов подтвердить свои показания, что 14 и 15 декабря он видел на вашем пальце повязку и вы объяснили, что вынуждены носить ее, потому что нашатырный спирт вызывает жжение в ране».

Руш настаивал на том, что Майлс лжет, так как он оберегал рану от нашатырного спирта только в первые дни, когда она еще не зажила.

Мэллет же настаивал на своем и показал Рушу заключение врача прачечной Уитли, где говорилось об осмотре пальца Руша во вторник, 15 декабря, и рекомендации носить повязку.

Но Руш ответил, что вопреки предписанию врача он не носил повязки. Мэллет и Трейси были уверены, что это ложь. Но он настаивал на своем.

19 декабря Корниш снова обратился к Линчу. Он хотел знать, нельзя ли химическим путем доказать, что обнаруженная повязка была на пальце Руша. Линч ответил, что на континенте уже некоторое время делают попытки определить совпадение текстильных материалов, исследуя волокна и их сплетения в ткани. Но этим занимаются не химики, а биологи, потому что исходным материалом для тканей являются шерсть, хлопок, лен или конопля. Но если Корниш может принести ему из квартиры Руша перевязочный материал, который жена Руша использовала, перевязывая пораненный палец мужа, то он попробует установить совпадение с помощью микроскопа.

Корниш отрядил на Тэлбот-роуд Трейси. Руш и его жена чрезвычайно приветливо встретили пришедшего. Ему вручили марлевый и полотняный бинты, часть которых была использована. И все же Трейси заподозрил, что это не те бинты, которыми пользовались Ру-ши. Ухмылочка Руша не внушала доверия. У Трейси было ощущение, что они с Мэллетом поспешили предъявить Рушу обнаруженную повязку и тем самым навели его на мысль уничтожить перевязочный материал, которым он пользовался. Линч не нашел характерных особенностей, свидетельствовавших об идентичности перевязочного материала, а ширина представленных бинтов не совпадала с шириной бинтов обнаруженной повязки.

Однако Корниш не оставил мысли разоблачить Руша с помощью повязки. Он тоже подозревал, что Руш дал им другой перевязочный материал, и с конца декабря 1931 по начало февраля 1932 года производились опросы в многочисленных магазинах с целью установить, не приобретали ли Руш или его жена какой-нибудь другой перевязочный материал. Опросили также персонал всех общественных медицинских пунктов, в которых можно сделать перевязку. Но вопреки всем усилиям не удалось установить ни одного (свидетеля продавца, медсестру, санитара), который в потоке покупателей и пациентов с уверенностью мог бы вспомнить Руша или его жену.