Дневник актрисы - Модлинг Эстер - Страница 7

• Предыдущая
• 7/33
• Следующая

Дани нервно облизнула губы.

– Конни, простите, я не хотела бы показаться грубой...

Конни запрокинула голову и безудержно расхохоталась.

– Простите... я сказала что-то смешное? – удивленно подняла брови Дани.

Пожилая леди перестала смеяться и покровительственно похлопала Дани по руке.

– Нет, деточка, нет. Я, пожалуй, попрошу принести свежего кофе. А тем временем вы можете задать мне этот вопрос. – Она тонко улыбнулась и пояснила: – Вы же собирались спросить, не нарочно ли я создала эту ситуацию? Не хотела ли я спровоцировать вас принять решение, которое вы не собирались принимать? Я не ошиблась?

И Конни очаровательно улыбнулась, продемонстрировав кокетливые ямочки на щеках.

Поразительно! Именно этот вопрос и крутился на языке у Дани! Теперь и спрашивать не нужно: именно это и удалось сделать милой пожилой даме, воплощению доброжелательной простоты! Дани с опозданием поняла, что недооценивала Конни.

Она не сомневалась, что тепло и доброжелательность Конни неподдельны. Но выражение простодушной невинности на гладком личике оказалось обманчивым. Конни оказалась способна на такую изощренную интригу, на такую умелую манипуляцию, что ей впору руководить военной разведкой!

Однако это открытие никак не меняет ситуацию. Дани объявила о своем решении, пойти на попятный она уже не может. Это значило бы признать, что угрозы Оливера возымели действие.

Дани искоса взглянула на хозяйку дома. Удобно устроившись в глубоком кресле, она выглядела как довольная кошка. Совсем как ее сын десять минут назад...

– Вот какой сюрприз, моя хорошая, – радостно сказал дед, когда она вошла в теплицу, где он возился с какой-то растительностью, которую готовил для высадки в открытый грунт. – С тех пор, как умерла твоя бабушка, мне ужасно одиноко без женского общества.

Дани улыбнулась и еще раз звонко чмокнула деда в щеку. Она испытывала чувство вины: в последнее время она действительно очень редко его навещала.

Он ничуть не изменился. Огромного роста, мощный, волосы, зачесаннные назад, седые, но все еще очень густые. На нем тот же твидовый пиджак, что он надевал на лекции в университете. А теперь, уже десять лет, это его униформа садовника.

Он сосредоточенно потер лоб грязной рукой.

– Не уверен, что найдется, чем тебя угостить...

– Бутерброд с сыром – больше мне ничего не нужно, – улыбнулась Дани.

Подхватила деда под руку, и они отправились к дому.

Там Дани приготовила поднос с чаем и бутербродами, и они вновь вышли в сад, устроившись под старой яблоней.

– Почему ты не запираешь двери? – укоризненно сказала она. – Я приехала – все открыто, входи кто хочешь.

– Ты же не чужая, – весело отмахнулся дед. Он с нежной улыбкой наблюдал, как она разливает чай. – И потом, если кому понадобится проникнуть в дом, он это сделает, заперт он или нет. Сама знаешь.

Она это знала. Но все равно волновалась за деда. Как он тут, совсем один...

В прошлом известный историк, он продолжал работать почти до семидесяти лет. И пользовался огромным уважением в профессиональных кругах. Студенты его любили и уважали.

Оливер Ковердейл спросил, что она пытается доказать, став историком, как дед. Она не пыталась ничего доказать. Просто она любила и уважала деда, как никого другого в жизни. И знала, что ее выбор сделает его абсолютно счастливым. Это было не главное в выборе профессии, конечно, но все же...

– Так чему я обязан такой честью? – церемонно спросил дед. – Только не говори, что ты просто проезжала мимо.

Не совсем мимо, конечно. Но, добравшись до загородного дома Конни, она уже была на полпути к деду. Проехать еще столько же и попасть сюда – что может быть естественнее? Кроме того, она всю неделю хотела задать ему один вопрос...

– Здесь так хорошо, – улыбнулась Дани. – Отдыхаешь душой.

Дани откинулась на спинку садовой скамейки и полузакрыла глаза. Вокруг щебетали юркие птички, на клумбах уже набирали силу бутоны. Пахло травой, свежестью, весной.

Дед удовлетворенно оглядел сад – предмет его гордости.

– А как тот юноша, о котором ты мне рассказывала? – с интересом спросил он.

Дани чуть улыбнулась. В тридцать два года Джонни вряд ли уместно было называть юношей... Впрочем, кто знает, если она доживет до восьмидесяти лет, может быть, взрослые мужчины будут казаться ей детьми...

– Все в порядке, – улыбнулась Дани. – Он сегодня на каком-то семинаре.

– Понятно, – прищурился дед. – Осталась без компании, все ясно.

– Дед! – засмеялась Дани. – Может, скажешь, что я к тебе приехала лишь потому, что не нашлось дел поинтереснее?

– Так оно и должно быть, – улыбнулся Лео Гарди. – А чего ездить к старым пингвинам вроде меня, когда есть дела поинтереснее! – Он помолчал и добавил уже всерьез: – Молодые должны быть с молодыми, это закон жизни. Хотя, возможно, твоя мать со мной не согласится.

Они обменялись заговорщицкими улыбками. Дани была единственным ребенком, и мать требовала, чтобы она не реже раза в неделю звонила домой и не реже раза в месяц ездила к родителям с визитом. Какое счастье, что дед никогда не упрекает ее за долгую разлуку.

– Я сегодня была в гостях в одном доме... – осторожно начала Дани. – И так вышло, что я там познакомилась с одним человеком, которого ты знаешь. По крайней мере, так я заключила из его слов.

– Правда? – переспросил дед, поднося к губам чашку.

– Да. Почему ты не рассказывал, что среди твоих знакомых есть, оказывается, голливудская публика?

И Дани озорно подмигнула деду.

Тот нахмурился.

– Память у меня уже не та, – задумчиво произнес он. – Что-то не припомню...

– Оливер Ковердейл, – подсказала она.

Не мог дед забыть Оливера Ковердейла! Тем более, тот приходил обсуждать экранизацию его собственной книги!

Дед минуту раздумывал, а потом лицо его прояснилось.

– А-а! Вспомнил. Весьма своеобразный молодой человек, должен сказать.

Дани улыбнулась на столь дипломатичную оценку Оливера.

– А как ты с ним познакомилась, деточка моя? – спросил Лео Гарди. – Или круг твоих знакомств включает теперь голливудскую публику?

И он рассмеялся собственной шутке. Дани тоже засмеялась, но ни на секунду не забыла о цели расспросов.

– Нет, конечно. Но почему ты не рассказывал, что к тебе обращались с таким предложением?

Он поморщился.

– Да ты только представь себе, что бы сказала твоя мать!

Дани опустила голову. Она не питала иллюзий относительно натуры матери. Таких снобов поискать! Она была категорически против книги Дани. Публичность, видите ли, повредит ее репутации!

– Конечно, мама была бы недовольна, – со вздохом признала Дани. – Но я... мне-то можно было рассказать!

Дед улыбнулся такой озорной и молодой улыбкой, что стал похож на мальчишку.

– Ты лучше не темни, а скажи мне, что это ты делала сегодня утром в компании Оливера Ковердейла?

Дани пристально посмотрела на него, пытаясь предвидеть реакцию. Но не смогла ничего прочесть в мудрых глазах.

– Я не была в его компании, – тщательно подбирая слова, начала она. – Он тоже был гостем в том доме, куда я была приглашена.

Странно, но, проехав столько миль для того, чтобы поговорить с дедом об Оливере, Дани вдруг потеряла всякое желание его обсуждать. Его, а также тот факт, что старая интриганка обманом заставила ее принять решение, которое она не хотела принимать.

Лео Гарди сказал:

– Когда мы с ним встречались, он произвел впечатление очень способного молодого человека.

– Только немного своеобразного, – усмехнулась Дани.

Дед пожал плечами.

– А чего еще ждать от голливудской публики? И потом, всю жизнь провести в тени собственной сиятельной матери... Это тяжело для молодого мужчины, я думаю.

Дани опустила голову. Да, пожалуй, жизнь Оливера Ковердейла не была безоблачной. И она собирается еще больше ее осложнить, согласившись писать биографию актрисы Конни Ковердейл.

• Предыдущая
• 7/33
• Следующая