Зимние каникулы (СИ) - Чугунов Николай - Страница 26

Внезапно Алрин обратила внимание на странное шевеление по соседству. Оглянувшись, она застыла в изумлении — гном выглядел так, как будто только что вылез из жарко напаренной бани — он был весь красный, а пот с него катился крупным градом. Внезапно как будто что-то подкинуло несчастного — его соседи едва успели посторониться, он что-то выкрикнул и вылетел на улицу, едва не вынеся входную дверь. Раздался хруст и шипение, как будто что-то грузное с размаху врезалось в сугроб, и все стихло.

— А что он сказал? — поинтересовалась Лара, дожевывая свою порцию. Караванщик смущенно потупился.

— Это непереводимо. И вообще, чего он так кипятится, отличная штучка, только чуть острая… — как бы в подтверждение своих слов караванщик покапал на свой кусок из той же бутылочки, откусил и его лицо расплылось в блаженной улыбке, — эх, лепота…

При этих словах дверь в избушку распахнулась, и снова появился разыгранный гном. Поскольку его борода была набита снегом, а из рукавов он просто сыпался, то, похоже, только что этот носитель разума пытался заглотать сугроб целиком, притом успешно.

«Блудный сын» икнул и, отряхнув снег, сел на место.

— Водички? — ехидно улыбнулся караванщик по соседству. Травницы не поняли, куда конкретно предложили отправиться «помощничку», однако вряд ли конечная цель путешествия сильно отличалась от человеческих стандартов.

Ночь прошла беспокойно. Буквально каждые пару часов хлопала входная дверь, после чего с улицы доносились довольные вопли. Уже где-то заполночь главный караванщик не выдержал, и, предварив свою речь неразборчивой матерной фразой на гномьем, предложил:

— Слышь, ты, «блудный сын», определись! — после чего еще послышалась еще одна неразборчивая фраза. — Ты туда или сюда!

Ответная фраза также большей частью состояла из площадной ругани и, если опустить эмоциональную составляющую, гласила:

— Если бы не ваши кулинарные изыски, было бы все тихо, а так — терпите, — после чего жертва розыгрыша ходила «до ветру» уже с топором, дабы, в случае решительных действий обитателей избушки, обеспечить доступ к удобствам самостоятельно.

Дорога от гостеприимной избушки до Тихих Россох прошла без особых приключений. Гномы наутро все-таки помирились, и на всех следующих стоянках осторожно приучались к жгучему зелью, благо снега для компенсации последствий неправильной дозировки вокруг было предостаточно.

Тихие Россохи встретили травниц обычным для небольшого городка гулом и явными признаками строительства на месте пожарища. Травницы предпочли остановиться в уже знакомом трактирчике, сердечно распрощавшись со своими попутчиками. Те предпочли направиться в «Сало и Саблю», которая им показалась более перспективной с точки зрения налаживания торговых контактов.

Трактирщик узнал подруг и расплылся в улыбке:

— Ой, вернулись, вернулись! Всего по два кладня за постель, конюшню и корм для коней — дешевле не найдете.

— Судя по всему, уважаемый, дела у вас идут хорошо, — с улыбкой ответила Алрин, рассчитываясь. — А как там наши вещички поживают?

— Да что с ними станется, — махнул рукой корчмарь. — Все в целости-сохранности. Комнату ту же изволите? Как раз свободна!

— А давайте, — решила Лара. — А скажите, где у вас упряжь можно купить?

— Да, вам это точно не помешает, — со смехом сказал трактирщик, видя в окно, как Красавка задумчиво обнюхивает веревку, привязавшую ее к коновязи. — А вы к Энделу-кожевеннику загляните, у него должно все быть. Глядишь, и скидку даст.

— Спасибо, — поблагодарила кабатчика Алрин, — А теперь, пожалуй, возьмем-ка мы у вас…

Кинув свой тощий мешок под благоухающую свежим сеном кровать и аккуратно сгрузив туда же драгоценные сумки с клыками и снадобьями, Лара с колоссальным облегчением стянула сапоги, кинула на вешалку плащ и рухнула на постель. Послышался вздох облегчения, но тут открылась дверь и в комнату вошла Алрин. В руках у нее был деревянный поднос с возвышавшейся на нем горкой прожаренного и уже порезанного на аппетитные, сочащиеся прозрачным жиром полоски мяса. Вся эта прелесть была мелко посыпана красным перцем и толченой петрушкой.

— Ну-ка, помоги, подруга, — напряженно пропыхтела травница. Девушка мгновенно вскочила и переставила столик от окна в центр комнатки.

— Готово, ставь, — Алрин установила тяжелый поднос и травниц окутала волна мясного благоухания.

— Стаканы готовь, — распорядилась травница и на свет из одного кармана плаща появилась кучка нарезанного хлеба, а из другого — бутыль «Драконьей крови». Лара понимающе хмыкнула и достала из рюкзака два металлических стаканчика и вилки с ножами.

— А огурчики где? — хитро прищурилась подруга.

— Кабатчик несет, — махнула на дверь девушка, стягивая с тебя сапоги и устраивая на вешалке плащ. И точно, дверь распахнулась, и на пороге появился трактирщик, торжественно несший в руках пару мисок, одна из которых источала ароматы квашеной капусты, а вторая дивно пахла маринованными огурцами. — Большое вам спасибо.

— Да не за что, всегда пожалуйста, — ответствовал хозяин, сжав в руке честно заработанный кладень.

Лара тем временем уже откупорила бутылку и разлила первые порции горючей смеси по стаканам. Алрин взяла свой стакан в руку и выжидательно уставилась на подругу. Та не заставила себя долго ждать.

— Ну что, за нас! — тара звонко чокнулась. Травница кашлянула, и изо рта вырвался тонкий язычок пламени, зашипевший на и так хорошо прожаренном бифштексе. Лара захихикала и поспешила захрустеть огурцом. Подруга погрозила ей пальцем и проглотила мясо, сдобрив его доброй порцией капусты, после чего снова кашлянула. Как и ожидалось, огонек не появился.

— Ой, а печет-то как… Хорошо поперчили, от души, — снова закашлялась Алрин. — А теперь давай — за успешно добытые клыки! — и Алрин пнула свой рюкзак, издавший характерный стук.

— Да, за такое определенно стоит, — засмеялась Лара, и подруги вновь чокнулись. Снова повисла непринужденная тишина.

— Ну и напоследок, — улыбнулась подруге Алрин, — за успешное путешествие домой. Как-то покою хочется.

— Да уж, в нашу лабораторию, на скучные пятиминутки… Чтоб никто не тревожил хоть недельку, — понимающе кивнула Лара и очередная порция «Драконьей крови» наполнила стаканчики.

Утром девушки проснулись от каких-то невнятных завываний, с трудом, но пробивавшихся сквозь двойные зимние рамы.

— Что это? — пробормотала Лара, с трудом отрываясь от гипнотизирующе мягкой подушки и выглядывая в окно, через который еле-еле пробивался серый утренний свет. — В такую рань…

По улице шествовала странная процессия, возглавляемая странным плешивым человечком в коричневой мешковатой рясе и с внушительным деревянным крестом в руках. Люди за ним, вероятно, изображали смиренную паству. На лариных глазах дайн со всей своей невеликой мочи проорал нечто, отдаленно напоминавшее молитву. Прихожане следом дружно подхватили. Оконные стекла противно зазвенели.

От произведенного шума Алрин тоже оторвалась от подушки и угрюмо уставилась в окно.

— В такую рань, что этому дайну не спится… — мрачно сказала травница. — Небось, когда полковник-меломан буйствовал, сидел тихо, как мышь под веником… А тут разорался.

Вскоре процессия минула трактир, удалившись к центру городка, и все стихло.

— Будешь вставать? — просила Лара подругу.

— Неа, я еще поваляюсь, — ответила та, снова зарываясь в подушку. Травница понимающе усмехнулась и вышла из комнаты, прихватив с собой поднос, столовые приборы и опустевшую тару.

Внизу из живых присутствовал один трактирщик, дремавший за стойкой. Увидев Лару, он встрепенулся и забрал у нее поднос с пустыми мисками и бутылкой.

— А скажите, что это у вас за процессии по улицам ходят, спать не дают? — поинтересовалась Лара, договорившись насчет завтрака, узнав, где можно помыться, и как там себя чувствуют лошадки.