Зимние каникулы (СИ) - Чугунов Николай - Страница 27

— А, это… После гибели мага этого — Гейдра, полковник кому-то в Стармине нажаловался, вот и прислали вместо мага — дайна. Сам полковник-то тише воды, ниже травы сейчас, а этот дайн, как он себя называет, патер Эразмус — беспокойная личность. Все проповеди читает, крестный ход водит. Храм на пепелище строить затеял, аж каменный, но это вряд ли — леса ему мало, что ли? Но, в общем, безвредный. Только вот вам мой совет — вы к нему не ходите, а то он очень вашего брата не любит.

— Понятно, — улыбнувшись, кивнула Лара и отправилась будить Алрин.

Погодка в этот день не задалась. Видимо, матушка-природа решила, что она честно выполнила свой долг, не доставляя травницам проблем в их долгом путешествии к цивилизации и наконец-то отрывалась по полной. С пятнисто-серого неба сеялся мелкий снежок, который у самой земли подхватывался шаловливым ветерком и летел в лица прохожих. Направление ветра менялось столь прихотливо, что спрятаться от ледяной крупы, старающейся пробиться в любые щели, было решительно невозможно.

Внутри лавки кожевенника было тихо и тепло. Сам кожевенник, правда, отсутствовал, и травниц обслуживал жилистый подмастерье. Выбор товаров воображения не потрясал, но Алрин удалось высмотреть пару вполне приличных седел, задвинутых в дальний угол. Перехватив взгляд девушки, подмастерье отточенным жестом выдернул выбранные седла на прилавок и, глядя на подруг абсолютно честными глазами, заломил за них тройную цену. Алрин скорчила безразличную мину и согласилась на цену, в четыре раза меньшую истинной. К игре подключилась Лара, уже выбравшая необходимую упряжь и теперь настаивавшая на том, чтобы покупателям скинули «за оптовость». Парень подумал и уменьшил первоначальную цену в два раза. Алрин увеличила свою цену в полтора.

Торг уже подходил к концу, когда дверь распахнулась, и в облаке снежной пыли в лавку ввалились какие-то люди. Тут же стало шумно.

— Ведьмы! Исчадия ада! Проклятые, сосуды греха!!!

— А, патер Эразмус, — понимающе осклабилась Алрин. Зашедший с дайном кожевенник скривился, как от зубной боли, потом решительно подошел к прилавку и грозно рявкнул:

— Что тут происходит?!?!

Судя по всему, подмастерье к такому отношению давно привык, поэтому ответ был четким и коротким.

— Покупатели. Седла и упряжь, — и сообщил последнюю цену, скинув еще пару кладней. Кожевенник повернулся к травницам и, грозно выпятив бороду, заявил:

— Дюжина кладней. Ни серебрушкой меньше. Платите или катитесь.

— Идет, — быстро согласилась Алрин и быстро отсчитала требуемое. Кошелек печально звякнул, расставаясь со значительной частью содержимого, но, так как по самым скромным меркам оба набора стоили не меньше двадцати кладней, сделка стоила того.

Оказавшись на улице, подруги поспешили отойти подальше от лавки. Вдруг Лара фыркнула:

— Ну, каков, и нашим, и вашим! И нам скидку дал, и патеру показал — мол, поганых ведьм не терплю!

— Точно, но патер этот — еще тот типчик, — согласилась Алрин. — Намучаются с ним еще наши коллеги, вот увидишь.

Дайн оказался личностью деятельной и беспокойной. В процессе совершения покупок неугомонный пастор встретился трижды, причем с одинаковым результатом — не желая ссориться со знаменитыми «столичными аристократками» и, возможно, из чувства благодарности продавцы делали значительные скидки и травницы спешили откланяться, довольные совершенными покупками и совершенно не желая дальнейшей эскалации конфликта. В остальных случаях встречали их очень радушно и, обеспечив нужным товарами по вполне разумным ценам, предупреждали о страстной безответной нелюбви патера Эразмуса ко всей магической братии.

Под вечер травницы решили поискать более утонченного развлечения, нежели перебранка с фанатичным дайном, и направились в «Сало и Саблю», заодно рассчитывая повидать там гномов, сопровождавших их от самых Гребенчатых Гор.

Уже на подходе к харчевне подруги поняли, что веселье идет вовсю — в радиусе десятка саженей вокруг трактира снег был сметен до самой промерзлой земли, а в паре мест Алрин даже увидела смазанные погрызы.

— Что, неужели в корчме плохо кормят? — задала Алрин риторический вопрос.

— Нет, похоже, кормят слишком хорошо, — неожиданно ответила Лара. — Смотри!

Из корчмы раздался приглушенный матерный вопль, дверь с грохотом распахнулась, оставив еще пару царапин на бревенчатом срубе, и в облаке пара на улицу вывалился какой-то человек. Судя по его безумно вытаращенным глазам и потному красному лицу, он был чем-то недоволен. Судя по производимым звукам, он чего-то хотел.

Страждущий выбежал на середину улицы, бешено оглянулся, издал еще один матерный вопль и, как показалось травницам, совершенно без усилий перемахнул ближайший полуторасаженный забор. До девушек донеслось шипение и чавкающие звуки.

Алрин нашла в заборе щелку и заинтересованно к ней прильнула, после чего беззвучно прыснула и жестом подозвала подругу. Страждущий, не жалея стремительно синеющих рук, судорожно запихивал внутрь пылающего организма ближайший сугроб.

— Похоже, гномы развлекаются вовсю, — заключила Лара.

— Пора и нам поучаствовать, или хотя бы, поглазеть, — добавила травница.

Внутри таверны царило буйное веселье. Неподготовленному человеку могло показаться, что единственным спокойным человеком в этой сутолоке был трактирщик, но Алрин поняла, что это не так, увидев, как тот постоянно отпивает воду из могучего жбана высотой в пол-локтя. Судя по всему, гномы сочли представленную культурную программу слишком пресной и, как метко выразилась Лара, «зажигали» подручными средствами. Травницы подошли поближе к стойке и поздоровались.

— Здравствуйте, уважаемые! Всякий раз, как я вас вижу, у меня выручка просто заоблачная! — заулыбался корчмарь, наливая очередной жбан пива. — Вот и сегодня веселье у нас — первый сорт!

При этих словах снова распахнулась входная дверь и в трактир снова зашел давешний страждущий. Старший из гномов иронично глянул на него и требовательно протянул руку, не говоря ни слова. Блеснули кладни, меняющие хозяев, и новоприбывший устало шлепнулся на табурет рядом с травницами.

— Пива! — раздался раздраженный сип и корчмарь, ничуть не удивившись, метнул свеженалитый жбан прямо в растопыренные клешни.

— Итак, кто еще желает попробовать свою силу воли и выдержку? Всего минута — и 68… нет, уже 72 кладня у вас в кармане! — к внушительной кучке золота на столе добавилось еще несколько кругляшей. Остальные ушлый гном спрятал в карман, видимо, считая их уже честно заработанными.

— Можно попробовать бы было, — и Лара демонстративно побренчала сумкой с зельями, — да неспортивно.

— Да и побить могут, — согласилась Алрин и, повернувшись к трактирщику, распорядилась: — А налейте-ка нам кваску!

Через пару минут травницы уяснили для себя правила хитрой игры, затеянной гномами. Видимо, для начала они демонстративно и с видимым удовольствием съели пару кусков хлеба, сбрызнутых жгучей смесью из заветной бутылочки, после чего предложили окружающим пари — каждая из сторон ставит десять кладней и, съев кусок хлеба с каплей настойки, не запивает и не заедает ее ничем в течение минуты. Занюхивать правилами позволялось. При этом в случае выигрыша пари гномами, они добавляют четыре кладня из выигрыша к своей ставке, и счастья может попробовать любой желающий, опять же, за десять кладней. Если же выигрывает противная сторона, она забирает сразу весь банк. Бутылочка при этом стоит на столе, чтобы не было соблазна обвинить участников пари в мухляже.

Условия были весьма выгодными, поэтому, невзирая на большой вступительный взнос, участников нашлось вполне достаточно, и буквально каждые несколько минут кучка золота на столе пополнялась. Кабатчик, проиграв, начал было возражать против столь увлекательного шоу, но, почувствовав сильную жажду, сообразил, куда ветер дует, и дал добро.