Логике научного исследования - Поппер Карл Раймунд - Страница 23

вая проверки. Короче говоря, мы должны попытаться установить, в какой степени она «подкрепле-

на»*1.

**Я ввел в эту книгу термины «подкрепление» («corroboration», «Bewдhrung») и «степень подкрепления» («degree of corroboration», «Grad der Bewдhrung», «Bewдhrungsgrad») потому, что мне нужен был нейтральный термин для описания того, в какой степени гипотеза выдерживает строгие проверки и таким образом «доказывает свою устойчивость». Под «нейтраль-

ным» я понимаю термин, не связанный с тем предубеждением, что гипотеза, выдержавшая проверки, становится «более ве-

роятной» в смысле исчисления вероятностей. Другими словами, термин «степень подкрепления» я ввел главным образом

для получения возможности обсуждать проблему — можно ли «степень подкрепления» отождествлять с «вероятностью»

(например, в частотном смысле или в смысле Кейнса).

Мой термин «степень подкрепления» («degree of corroboration», «Grand der Bewдhrung»), который я впервые ввел в дис-

куссии, проходившие в Венском кружке, Карнап перевел как «степень подтверждения» («degree of confirmation») (см.: R.

Carnap. Testability and Meaning // Philosophy of Science, 1937, vol. 4, N 1, p. 427), и термин «степень подтверждения» быстро

получил широкое распространение. Мне этот термин не нравится из-за некоторых связанных с ним ассоциаций («делать

прочным», «твердо устанавливать», «поставить вне сомнений», «доказать», «верифицировать»; термин «подтверждать»

больше соответствует терминам «erhдrten» («делать твердым») или «bestдtigen» («удовлетворять»), чем «bewдhren» («ока-

зываться пригодным»). Поэтому в письме к Карнапу (написанном, как мне кажется, около 1939 года) я предложил исполь-

зовать термин

232

79. Относительно так называемой верификации гипотез

То, что теории неверифицируемы, часто упускают из виду. Обычно говорят, что теория верифи-

цирована, если верифицированы некоторые предсказания, выведенные из нее. Можно, конечно, со-

гласиться с тем, что такая верификация не вполне безупречна с логической точки зрения и что выска-

зывание никогда нельзя окончательно обосновать посредством обоснования некоторых его след-

ствий. Однако на такие возражения обычно склонны смотреть как на вызванные излишней щепе-

тильностью. Конечно, верно, говорят нам, и даже тривиально, что мы не можем достоверно знать, взойдет ли завтра солнце, но этой недостоверностью можно пренебречь. Тот факт, что теории могут

не только улучшаться, но и фальсифицироваться новыми экспериментами, говорит ученым о

вполне реальной возможности, которая в любой момент может стать действительностью. Вместе с

тем еще никогда теория не считалась фальсифицированной благодаря внезапному нарушению хоро-

шо подтвержденного закона. Никогда не случалось так, чтобы старые эксперименты вдруг давали но-

вые результаты, бывали лишь случаи, когда новые эксперименты выступали против старой теории.

Даже если старая теория превзойдена, она часто сохраняет свое значение как некоторый предельный

случай новой теории; она все еще применяется с высокой степенью точности, по крайней мере в тех

случаях, в которых она успешно применялась ранее. Короче говоря, закономерности, непосредствен-

но проверяемые экспериментом, не изменяются. Конечно, их изменение мыслимо или логически воз-

можно, однако эта возможность не учитывается эмпирической наукой и не влияет на ее методы.

Напротив, научный метод предполагает неизменность естественных процессов, или «принцип

единообразия природы».

Можно было бы кое-что сказать по поводу этого рассуждения, но оно не оказывает влияния на

защищаемый мною тезис. Это рассуждение выражает метафизическую веру в существование законо-

мерностей в нашем мире — веру, которую я сам разделяю и без которой нельзя было бы понять прак-

тическую деятельность людей*1. Стоящий же перед нами вопрос, который в контексте нашего анали-

35

за придает существенное значение неверифицируемости теории, имеет совершенно иную природу. В

соответствии с моей позицией по отношению к другим метафизическим вопросам я и здесь не буду

обсуждать аргументы за или против веры в существование закономерностей в нашем мире. Вместо

этого

«подкрепление» («corroboration»). (Этот термин был мне подсказан Партоном.) Однако Карнап отклонил мое предложе-

ние, и я принял его термин, считая, что дело не в словах, которые мы используем. Это объясняет, почему в течение опреде-

ленного времени я и сам использовал термин «подтверждение» («confirmation») в некоторых своих публикациях.

Оказалось, однако, что я ошибался* ассоциации, связанные со словом «подтверждение», к несчастью, вскоре дали о себе

знать. Термин «степень подтверждения» («degree of confirmation») стал использоваться, причем самим же Карнап ом, как

синоним (или «экспликат») термина «вероятность» («probability»). Поэтому теперь я отказываюсь от него в пользу термина

«степень подкрепления» («degree of corroboration»). См. также Приложение *1Х и раздел *29 моего Postscript.

^Ср. Приложение *Х к настоящему изданию, а также раздел *15 моего Postscript.

233

я попытаюсь показать, что неверифицируемость теорий имеет большое методологическое зна-

чение. Именно в этом плане я не согласен с приведенным только что рассуждением.

Поэтому я буду считать относящимся к существу дела лишь один пункт из этого рассуждения—

ссылку на так называемый «принцип единообразия природы». Мне кажется, что этот принцип весьма

поверхностно выражает важное методологическое правило, а также еще одно правило, которое легко

вывести из анализа неверифицируемости теорий*2.

Допустим, что солнце завтра не взойдет (но что мы тем не менее будем продолжать жить и инте-

ресоваться наукой). Если бы такое событие произошло, наука должна была бы попытаться объяснить

его, то есть вывести его из законов. В этой ситуации существующие теории, по-видимому, должны

коренным образом быть пересмотрены. Однако исправленные теории должны были бы не только

объяснить создавшееся положение дел: наш старый опыт также должен быть выводим из них. От-

сюда ясно, что с методологической точки зрения принцип единообразия природы должен быть заме-

нен постулатом инвариантности естественных законов относительно пространства и времени. По-

этому, я думаю, было бы ошибочно утверждать, что природные закономерности не изменяются. (Вы-

сказывание такого типа нельзя ни защитить, ни опровергнуть.) Скорее можно сказать, что если мы

постулируем инвариантность законов относительно пространства и времени, то это является частью

нашего определения закона природы; то же самое относится к постулату о том, что закон не допуска-

ет исключений. Таким образом, с методологической точки зрения возможность фальсификации под-

крепленного закона отнюдь не лишена смысла. Она помогает нам выяснить, чего мы требуем и чего

мы ждем от законов природы. Что же касается «принципа единообразия природы», то его можно рас-

сматривать как метафизическую интерпретацию некоторого методологического правила — анало-

гично тому, как мы сделали это ранее относительно родственного ему «закона причинности».

Попытка заменить подобные метафизические утверждения методологическими принципами при-

водит к «принципу индукции», который, как предполагается, лежит в основе индуктивного метода и, следовательно, метода верификации теорий. Однако эта попытка не приносит успеха, так как прин-

цип индукции сам носит метафизический характер. Как я показал в разделе 1, предположение о том, что принцип индукции является эмпирическим, приводит к регрессу в бесконечность. Поэтому его