Маленькая хозяйка Большого дома. Храм гордыни. Цикл гавайских рассказов - Лондон Джек - Страница 25

• Предыдущая
• 25/88
• Следующая

— Как бы Франт в один прекрасный день не сбросил ее, — проворчал в ответ ветеринар. — Как-никак, я бы вздохнул спокойнее, если бы она привязалась к Лани. Вот это дамская лошадь! Огонь, но коварства ни капли; просто прелесть что за лошадка, и шаловлива, но это не беда, остепенится; хотя, конечно, и с ней всегда надо держать ухо востро — это не манежная кляча.

— Поедем посмотрим, — предложил Дик. — Задаст ей Франт работу, если она надумала посетить жеребят верхом. Это сфера ее деятельности, — обернулся он к Грэхему. — Все выездные лошади и рабочие также ее, она добивается замечательных результатов. Как это у нее выходит, я сам не понимаю. Будто девчонка забрела в экспериментальную лабораторию и стала наудачу смешивать всякие взрывчатые вещества, и у нее получались соединения сильнее всех, добытых седовласыми химиками.

Они свернули с большой дороги и, проехав полмили через овраг, орошаемый ручейком, выехали на широкое, волнистое, роскошное пастбище. Первое, что Грэхему бросилось в глаза на фоне целого стада жеребят-однолеток и двухлеток, была фигура маленькой хозяйки на золотисто-гнедом породистом жеребце Франте, который, поднявшись на дыбы, бил в воздухе передними копытами и пронзительно ржал. Всадники осадили лошадей и смотрели, что будет дальше.

— Он еще сбросит ее, — угрюмо бормотал ветеринар. — Не верю я этому Франту.

Но в эту самую минуту Паола Форрест, еще не заметившая вновь прибывших, испустила резкий повелительный крик и, вонзив шпоры по-кавалерийски в шелковистые бока Франта, мгновенно заставила его опустить передние ноги на землю, как подобает порядочной лошади, и он стал, беспокойно потаптывая на месте и с бешенством кусая удила.

— Все рискуешь? — тихо пожурил Дик, подъезжая к ней с остальными.

— Я с ним справлюсь, — прошептала она и тут же крепко сжала губы. Франт оскалил зубы и укусил бы Грэхема за ногу, если бы она не успела дернуть его в сторону, снова плотно прижав шпоры к его бокам.

Франт вздрогнул, заржал и на минуту успокоился.

— Это все старая история, история белой расы, — засмеялся Дик, — она его не боится, и он это отлично понимает. Он зол, но она злее, вот он и неистовствует, а она ему наглядно показывает, что значит свирепость сознательная и планомерная.

Трижды еще, пока они стояли и смотрели, готовые тотчас бросить на помощь своих коней, как только Франт будет пытаться сорваться, конь действительно пытался взяться за свои проделки, и трижды нежно, но твердо и решительно умело управляя беспощадным мундштуком, Паола наказывала его шпорами, пока он не остановился весь трепещущий, в поту, окончательно побежденный.

— Так всегда делают белые, — задумчиво повторял Дик, а Грэхем чувствовал, что его охватывает почти мучительное чувство восхищения маленькой хозяйкой, укротительницей зверей. — Белый везде оказался более совершенным дикарем, чем все дикари, — продолжал Дик. — Он оказался более выносливым, большим мошенником, более воинственным, более жестоким, более жадным, — да, более жадным. Можно смело держать пари, что белый, доведенный до крайности, съест больше человеческого мяса, чем доведенный до крайности дикарь.

— Здравствуйте! — приветствовала Паола гостя, ветеринара и мужа. — Я думаю, теперь он в моей власти. Давайте посмотрим жеребят. Вы, пожалуйста, не забывайте о его зубах, мистер Грэхем, он ужасный кусака, держитесь от него подальше, ноги еще пригодятся вам на старости лет.

Теперь, когда Франт был укрощен, один из жеребят спугнул всю стаю, и они, резвясь, поскакали врассыпную по зеленому лугу, но вскоре, точно одержимые любопытством, снова вернулись и, сбившись в круг, предводительствуемые одной шаловливой бурой кобылкой, придвинулись ближе и стали полукругом перед всадниками, насторожив уши.

Грэхем сначала и не смотрел на жеребят. Он видел только Паолу. «Неужели нет пределов разнообразию ее талантов? — думал он, глядя на ее великолепную могучую лошадь. — Ведь и Горный Дух очень крупный, а казался просто ручной, домашней лошадкой в сравнении с этим коварным, горячим, породистым жеребцом».

— Вы посмотрите на нее, — шепнула ему Паола потихоньку, боясь спугнуть бурую кобылицу. — Разве она не великолепна! Вот чего я хотела добиться, — обратилась она к Ивэну. — Всегда у них есть какой-нибудь изъян, чего-нибудь не хватает, в лучшем случае — они только близки к совершенству, а эта достигла совершенства! Вы посмотрите на нее. Лучше ее я едва ли добьюсь. Ее отцом был Вождь, ведь вы, верно, уже смотрели на родословную наших беговых лошадей. Мы его продали за шестьдесят тысяч, когда он в сущности уже был калекой, а потом брали его на время, когда он нам был нужен; в этом сезоне она от него была единственная. Но посмотрите на нее! У нее — его грудная клетка и его легкие! Мне был предоставлен широкий выбор — среди всех маток, считавшихся породистыми. А ее матка в число привилегированных не входила, но я остановилась на ней. Упрямая старая дева, но Вождю она-то и была нужна. Это ее первый жеребенок, ей было уже шестнадцать лет, когда она ее родила. Но я знала, что из этого выйдет. Я, как посмотрела на Вождя и на нее, сразу поверила в успех, я так и знала!

— Матка была всего только полукровка, — пояснил Дик.

— Но в ней было много моргановской крови, — тотчас прибавила Паола, — а вдоль спины у нее шла полоса настоящего мустанга. Эту мы назовем Нимфой; пусть она и не значится в родословной породистых, но это моя первая, вполне безупречная верховая лошадь. Это именно то, что мне нравится. Сон наяву.

— У каждой лошади по четыре ноги, по одной в каждом углу, — провозгласил мистер Хеннесси.

— И от пяти до семи аллюров, — тем же тоном подхватил Грэхем.

— И все же я ненавижу этих кентуккийских лошадей с их разнообразными аллюрами, — быстро добавила Паола. — Разве только, чтобы по паркам кататься. Но в Калифорнии, с нашими трудными дорогами и горными тропами, вы мне дайте быстрый ход, мелкую рысь, длинный шаг, годный и для больших расстояний, и не слишком крупный галоп. Конечно, хороши и частые прыжки, но это я не могу назвать определенным ходом. Это тот же длинный прыжок, но приспособленный к ветреной погоде и к дурным дорогам.

— Она, действительно, красавица, — залюбовался Дик, и его глаза загорелись, созерцая шаловливую бурую кобылку, бесстрашно подошедшую к Франту, чтобы обнюхать морду покоренного жеребца.

— Я предпочитаю, чтобы мои лошади только близко подходили к породистым, они мне больше нравятся, чем чистокровные, — заявила Паола. — Конечно, такой лошади место на бегах, но для обихода таланты ее слишком ограничены.

— В ней в самом деле сочетаются хорошие качества, — сказал мистер Хеннесси, указывая на Нимфу. — Она достаточно коротка, чтобы хорошо бежать, и достаточно длинна для рыси. Сознаюсь, что в это скрещение я не верил, но вы, действительно, получили прекрасную лошадь.

— Когда я была девушкой, у меня не было лошадей, — сказала Паола Грэхему, — и мне часто и теперь еще не верится, что они у меня не только есть, но что я могу даже разводить их и создавать новые породы по своему желанию. Иногда мне это кажется сном, и меня тянет сюда, чтобы убедиться.

Она обернулась к мужу и взглянула на него полными благодарности глазами. Грэхем видел, как их глаза с добрую полминуту остановились друг на друге. Он ясно почувствовал, сколько наслаждения доставляет Дику и любовь жены к делу, и ее молодой энтузиазм, и жизнерадостность. «Счастливец он», — подумал Грэхем, — не потому, что Дик был владельцем обширного имения и удачных предприятий, а потому, что обладал этой чудесной женщиной, так открыто и благодарно смотревшей ему в глаза.

Грэхем скептически вспомнил слова Эрнестины о том, что Паоле Форрест тридцать восемь лет. Он видел, как она обернулась к жеребятам и указала хлыстом на гнедого однолетка, покусывающего весеннюю травку.

— Посмотри на этот гладкий круп, Дик, — сказала она, — на эти гибкие ноги и бабки, — и тут же прибавила, обращаясь к Грэхему: — Ведь, правда, она не похожа на Нимфу с ее длинными ступнями, но такие именно я и хотела получить. — Она усмехнулась, но слегка досадуя. — Матка у нее была светло-гнедая, очень яркая, точно новенькая двадцатидолларовая монета, и мне очень хотелось получить от нее пару такой же масти для моего выезда. Я не скажу, что добилась точно того, чего хотела, но все же получила чудесную светло-гнедую лошадь, это мне награда! Эта гнедая — и подождите! — вот мы доедем до породистых кобылок, и вы увидите другую, тех же кровей и темно-гнедую! Для меня это большое разочарование.

• Предыдущая
• 25/88
• Следующая