Аз Бога Ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 23
- Предыдущая
- 23/131
- Следующая
– Согласна или нет?
– Не смею молвить слово...
– Ничего, сейчас посмеешь! – древлянин сдернул княжича с престола, зажал под мышкой. – Покуда не скажешь – не отпущу, а закричишь – вдруг ему беда случится, меч рядом...
Ровно раненая зверица вскинулась княгиня да тут же и осела: изрони неосторожное слово – навредит Святославу сей леший...
– Согласна!.. Отпусти сына!
– Нет уж, княгиня, я его с собой отнесу! Покуда ты не сломишь своих бояр! Глядишь, так они и сговорчивее будут!
Он прихватил с престола меч – булатный дар Валдая, приставил его лезвие к горлу Святослава. Княгиня забилась, как пойманная рыба: воистину сказывал младенец – ложью не добыть правды...
– Сломлю бояр! – поклялась она. – Оставь княжича!
– Сломишь? Каким же образом?
– Я знаю! Знаю как!
– Что-то не верится мне, матушка, – засомневался посол, направляясь к двери. – С княжичем мне будет надежнее ждать, когда покличешь на сговор. Вели тиунам своим выпустить меня!
– Постой, боярин! – взмолилась и затрепетала княгиня. – Не трогай сына! Смирю, смирю бояр! Словом и делом смирю! А узнают они, что ты наследника в залог взял, – никому несдобровать. Вместо свадьбы быть кровавому пиру!
Древлянин остановился возле двери, из-за которой выглядывал тиун, изогнувшись в позе нападающего пардуса, и ждал лишь мига, чтоб нанести удар смертельный. Княгиня сделала ему знак – стоять: жизнь Святослава, казалось, висела на волоске! Однако он был спокоен и даже безразличен к творящемуся, возможно, потому, что в мочке уха его посверкивал Знак Рода...
– И как же ты смиришь своих бояр? – усмехнулся древлянин. – Послушаю тебя.
– Унижу их позором, – промолвила она. – Дерзостью их не сломать!.. А вот позором... Они становятся податливы и мягки лишь от стыда глубокого! И глаз поднять не смеют!
– Ну, ну, – заинтересовался посол. – Продолжай! Как же ты мыслишь опозорить сих гордецов?
– А честь великую воздам вам, послам! Им же будет позор!
– Не вразумел! – признался лесной человек и потряс головой.
– Оставь княжича и ступай к своим, на пристань, – велела княгиня. – И ждите утра. Наутро я пошлю за вами. А вы моим боярам загадайте загадку! Скажите: «Желаем идти ко княгине ни пешими, ни конными, ни по воде плыть». Они доверчивы, пытливы и оттого глупы! Станут ломать свои головы и придумают единственное – вас в ладьях посуху на себе понести. И понесут, чтоб показать свой досужий ум! Вам будет честь, а им, зловредным своевольникам, мука! И позор великий, ибо весь Киев позорит!
– Ни в уме, ни в красе не отказать тебе! – подивился древлянин и бросил княжича на престол, а меч – к ногам его. – Добро, согласен! Сие уж больно сватам понравится! И в самом деле – ни пешими, ни конными, ни по воде, а на боярах поедем ко двору, убивши прежде князя! Вот уж будет потеха!
– А хватятся бояре – да уж поздно будет, – заверила она. – Тугодумы они, и потому нахлебаются позора, того и не ведая...
Засмеялся древлянский сват, дверь ногой отворил.
– Эко замыслила! Ни пешими, ни конными! А в ладьях! Ха-ха-ха!..
И с тем удалился. И смех его долго стоял в княгининых ушах, разжигая страсть и ненависть лютую...
А смысленные бояре, мужи седобородые, тем часом, услышав весть от глашатаев, сошлись в боярских палатах и стали думу думать. В иной раз воля княжья всяко была истолкована – осуждена или возвышена, подвержена сомнению или, напротив, одобрена, однако сейчас на уста боярские ровно печать наложили. Молчали они, каждый в свою бороду, толкали и мяли в головах одну и ту же думу. Когда-то Род правил Родиной, сын его, Рос – Россией. Внук божий, Рус, дал имя своей земле, как велел древний закон – Русью. Незыблемый сей обычай нельзя было нарушить: землей-княгиней может править токмо князь – суть муж. Есть женское начало, есть мужское. В совокуплении же их творится третье – жизнь земная. И быть не может иначе! Но что же нынче сотворилось? Ужель по воле рока, предначертанного богом, землею русской станет править жена? Ужели на небесах старый бог Род одряхлел совсем и выжил из ума, коли сам нарушил незыблемый закон, некогда самолично установленный?
Даждьбожьих внуков – бояр думных – терзали страсти и сомнения. Долго они на своем тайном вече судили суд свой и древний ряд рядили. Разумом своим не один раз изведали все корни, ствол и крону Древа Жизни, но образ мироздания хранил тайну. Однако и бояре были не скудны умом: летая по ветвям, отыскали они молодой, сильный побег – суть князя Святослава, а около него, на уже мертвой ветви Вещего Олега вдруг обнаружили живой отросток! Он был диким, знать, обреченным испить остатки живительного сока и иссохнуть. Но ведь жил, существовал, незримой нитью связанный и с веткой князя Олега, и с недрами самого Древа.
И вспомнили бояре, кто привел жену Игорю, кто именем и роком поделился с нею. А коли Вещий князь избрал сию жену, чтобы княжеский род продолжить, знать, это рок и божий промысел. Так пусть же Ольга правит, покуда сын растет!
В этой мысли утвердившись, бояре по обычаю древнему встретили солнце, поклонились ему и отправились ко княжескому двору. А представ перед княгиней и малолетним Великим князем, присягнули им, мечами своими клялись и лобызали на верность рукоять подаренного Валдаем булата. Словно гора свалилась с плеч княгини. Одарила она думских бояр кого перстнем, кого серьгой и поведала о замыслах древлян, о посольстве их, что стояло у пристани. Разгневались бояре, тут же исполчились, чтобы избить сватов, но мудрая княгиня иначе рассудила:
– Дозвольте, старцы, мне самой отомстить за мужа. Своим сватам мне вина выносить. А вы иных древлян медом попотчуете, как придет срок. Мой лада ныне мертв, лежит в земле до часа на Уж-реке. Потому любо мне, чтобы сваты улеглись в нее живыми в Киеве!
Бояре сведомые, старцы, бывалые мужи и в прошлом витязи храбрые вдруг устрашились: взор огненный разил, как молния! Блистал, ровно меч булатный! А с уст княгини не слова слетали, но стрелы, каленные в огне.
Не осудили ее бояре, не посмели ослушаться и поспешили на пристань, к Днепру. Тая потеху будущую, сладость жажды мести, позвали сватов древлянских ко двору. Те же, наученные княгиней, отвечали как нужно. Бояре для вида поломали голову, а потом подняли ладьи на руки да понесли по Киеву. Хоть и кряхтели от натуги, волочились бороды по земле, оттого что гнулись в три погибели, но все одно смеялись.
– Почто же веселитесь? – спросили их сваты. – Ровно не вы несете, а вас несут?
– Загадку разгадали! Чего ж не смеяться? А мудрая загадка! Но нашему уму любая под силу!
– А хотите еще одну разгадать? – спросил предстоящий посол.
– Как же не хотим? Хотим! – наперебой закричали думные бояре. – Мы отгадывать дюже горазды!
– Ежели вот станет править в вашей стороне князь Мал, то как будет прозываться Русь?
Задумались сивобородые, пыхтя и стеная под тяжестью лодий, но сколько ни гадали, не нашли ответа. Уж почти ко двору приплыли посуху древляне – бояре все не могут отгадать.
– Коль Русью будет править Мал, – не выдержал предстоящий посол, – то сторона станет прозываться Малушей!
Бояре чуть ладьи не выронили от смеха.
– Чего же теперь-то смеетесь? Не отгадали загадки! – спросили их древляне.
– А имечко – Малуша! У княгини нашей есть рабыня, ключница с сиим именем. Вот уж возгордится-то рабыня!
Сваты сидели, подбоченясь, и между собой говорили так, глядя на бояр:
– Мы князя их сгубили, а им потеха. Эко глупая Русь!
– Не то что мы. По лесам-то у нас одни мудрецы живут!
– Ныне вот заберем княгиню. И Киев будет наш!
– И княжича заберем, Святослава! Что захотим, то ему и сделаем!
– Позри, эвон как глупы! Суть полудурки!
– Ведь и верно смешно: коли князь Мал, то и страна – Малуша!
– Ха-ха-ха! – неслось из лодий.
Двор княжий убран был – ворота настежь! Посольство славно встречали: не холопы – сама княгиня коврами устилала путь.
- Предыдущая
- 23/131
- Следующая
