Первый раз - Ольховская Анна Николаевна - Страница 66
- Предыдущая
- 66/68
- Следующая
Все вскочили со своих мест, шум поднялся невообразимый. Давно пора было бы появиться охране, но она что-то не спешила. Надеюсь, это заслуга генерала!
Освободившись от лап своих родственничков, невеста повела себя как-то неправильно. Вместо того чтобы броситься на помощь жениху, она почему-то бросилась к пошедшей вразнос фурии в красном, спряталась у нее за спиной и там затихла.
– Ну, зайцерыб, ты даешь! – выдохнул мне в ухо Лешка, смеясь одними глазами. – Что в сумочке-то?
– Оружие пролетариата!
– В смысле?
– Булыжник.
– Впечатляет!
– Дядя Леша, так вы… – пролепетала Вика, сорванной с головы фатой вытирая свой распухший от непрерывного плача нос, – вы… вы вовсе…
– Не такой кретин, как тебе показалось? – рассмеялся-таки Лешка.
– В общем, да, – попыталась улыбнуться девушка, но в этот момент над ней навис «любимый»:
– Викхен, ты не забыть про судьба свой брат?! – зашипел он. – Мы оставлять его тюрьма!
– Кончай клоунаду, Анька, – прижимая ко лбу платок, к будущему зятю присоединился Голубовский. – Не срывай нам праздник! И кстати, Фридрих, где твои люди? Почему они допустили все это? Где Хельмут, он же должен был нейтрализовать эту гадюку!
– Андрейка, не забывайся, – оскалился Майоров, мгновенно сбросив маску придурочной звезды.
– А ты, рогоносец, вообще молчи, – отмахнулся от него нежный папа.
– Что?!! – Лешка от неожиданности даже растерялся и недоумевающе посмотрел на меня.
Я сама ничего не поняла, поэтому решила разобраться с этим как-нибудь попозже. Тем более что шум в зале перешел уже в стадию гвалта. Мэр, пребывавший все это время в эмоциональном ступоре, выпал наконец из этого места пребывания и возмущенно что-то заорал.
Фон Клотц, повернувшись к залу, завел успокоительную речь, озабоченно поглядывая в сторону входа. Затем он повернулся к недовольно скривившемуся мэру и что-то у него спросил. Тот лишь пожал плечами.
– Любезный! – пророкотал знакомый голос. Я облегченно вздохнула – а вот и генерал Левандовский! – Вы не своих ли подручных ищете? Так они все вдруг неожиданно заболели, пришлось их заменить. Господа! – обратился Сергей Львович к замершим, словно бандерлоги, гостям. – На сегодня все отменяется, расходитесь по домам! Вы слышите?
– Мы слышим тебя, Каа, – зашелестело по рядам. Или это мне только показалось?
– Стоять все! – гавкнул фон Клотц. – Я не знать, кто вы есть, господин…
– Левандовский.
– Нет разница! Какой право вы иметь вмешаться в дело иностранный подданный?! Почему срывать самый важный событий в моя жизнь?!
– Еще бы не важный, – усмехнулся Сергей Львович, подходя поближе, – такой куш на кону!
– Что есть куш? – продолжал беситься немец. – Я не понимать! Я любить Викхен, я хотеть жениться! И Викхен хотеть, правда? Правда? – Он угрожающе сдвинул брови.
– Неправда!
От этого звонкого голоса фон Клотц выцвел окончательно. Остановившимися глазами смотрел он на приближавшегося к нему Славку. Словно привидение увидел.
– Слава! – всхлипнула Вика и дрожащими руками погладила брата по лицу. – Это ты… Ты сбежал из тюрьмы?!
– Из могилы я сбежал, сестренка, – невесело усмехнулся Славка.
– Как… – задохнувшись, девушка прижала руки к горлу. – Из какой еще могилы?! Так ты… – Она повернулась к фон Клотцу и посмотрела на своего «жениха» с таким отвращением, что проняло даже немца. Он скрипнул зубами и отвернулся.
– Да черт побери вас всех! – Любящий родитель подскочил к своим детям и визгливо заорал: – Вика, прекрати истерику! Ты обязана, слышишь, обязана выйти замуж за Фридриха! Иначе…
– Что – иначе, отец? – холодно поинтересовался Славка. – Иначе ты доведешь дело до конца, убьешь меня, как маму?
– Не говори чепуху, никто ее не убивал, – Андрей вцепился в руку дочери и поволок ее к мэру. – Ну давайте же, продолжайте! Вика, если ты не сделаешь по-моему, я устрою твоему брату такую жизнь…
– Господин Голубовский, не утруждайте так себя, – Сергей Львович снисходительно улыбнулся. – Если даже ваша дочь и выйдет замуж за Фридриха фон Клотца, никакого наследства вам не видать.
– Какого еще наследства?!
– Почему не видать?!
Вопросы эти прозвучали одновременно. Отец и сын Голубовские мельком глянули друг на друга и повернулись к генералу.
И тот заговорил. Господи, и правда – нет предела человеческой жадности и подлости…
Глава 52
Давным-давно, в начале девятнадцатого века, барон Иоганн фон Клотц, зачарованный красотой здешних гор, построил неподалеку от городишка Клатовы замок. Несколько поколений фон Клотцев чудесно проводили здесь время, на смену выпровоженному времени приходило новое, не менее чудесное, пока не настало смутное.
К началу Второй мировой войны в замке вместе с престарелой матушкой жили два брата: Зигфрид и Вальтер. Вернее, с матерью жил старший, Зигфрид, а Вальтер, увлеченный идеями фашизма, дослужился до звания штурмбанфюрера СС и в основном обитал в Берлине. Зигфрид же, абсолютно равнодушный к бредням полубезумного ефрейтора Шикльгрубера, вел размеренную жизнь в замке. Которую ему пришлось вскоре сменить на бытовую неустроенность в портовом Гамбурге, куда братьев вынесло наступление советских войск. Замок национализировали, в Чехословакии начали строить коммунизм, а Вальтер и Зигфрид – устраивать свою новую жизнь.
Благодаря прихваченным из родового гнезда ценностям, стартовый капитал был у обоих одинаковый, вот только распорядились им братья по-разному. Зигфрид, получивший хорошее образование, очень удачно занялся бизнесом, и его состояние увеличилось многократно. Бывший же штандартенфюрер СС Вальтер фон Клотц не смог найти своего места в новой Германии и пытался поправить дела, играя в рулетку.
К моменту падения Берлинской стены Зигфрид фон Клотц был одним из столпов немецкого бизнеса, а вот Вальтер фон Клотц – нищим приживалой у родного брата. Промотав свое состояние, он со своим семейством прибился к Зигфриду, имевшему все, кроме семьи.
Почему успешный, умный, интересный мужчина так и не женился, Вальтер не знал, да его это и не интересовало. Его интересовало только одно – деньги. Разумеется, та же система ценностей была и у его единственного внука, Фридриха.
Парень рано осиротел, потеряв родителей в автокатастрофе, и его воспитанием занимался дед. Старый Вальтер растил своего внука наследником. Единственным наследником огромного состояния Зигфрида фон Клотца, на фоне чего возвращенный семье Клотцев замок в Клатовы казался всего лишь приятным бонусом.
Судя по всему, Зигфрид прекрасно разбирался, что к чему, поскольку, несмотря на возраст и плохое самочувствие, к управлению своим бизнесом он внучатого племянника не подпускал. А ведь Фридрих старался, старался изо всех сил! Он окончил экономический факультет Берлинского университета, знал пять языков, но все это не было нужно его дядюшке.
Чтобы отвязаться от настырных родственничков, Зигфрид поручил им заниматься восстановлением родового гнезда в Клатовы. И Вальтер с Фридрихом поселились в замке. Очень быстро молодой фон Клотц вполне освоился и стал заметной персоной в городе. Жизнь его заиграла радужными красками. А учитывая возраст и состояние дяди, в скором времени ему следовало ждать основного куска пирога.
Осенью прошлого года Зигфрид фон Клотц скончался, и вскоре личный адвокат покойного огласил завещание. Услышав которое, Вальтер отправился следом за братом, подгоняемый обширным инсультом.
А Фридрих две недели после похорон деда пил. Пока однажды, проснувшись в каком-то дешевом борделе от холода и вони, не решил – хватит! Пора действовать! Еще чего не хватало – покорно отдать все каким-то русским свиньям! Ну, дядюшка, спасибо тебе, век не забуду, гореть тебе в аду!
А в завещании Зигфрида фон Клотца значилось: все движимое и недвижимое имущество принадлежит отныне потомкам Марии Ковалевой, родившей ребенка от Зигфрида фон Клотца. Ни имени, ни пола ребенка Зигфрид не знал. Мария вместе с другими гастарбайтерами была угнана в Германию из маленького белорусского городка Слуцка. Красивой восемнадцатилетней девушке повезло – она приглянулась старой фрау фон Клотц, подбиравшей прислугу в свой замок, и та взяла Марию своей личной горничной. А потом случилось то, что случилось. Зигфрид поначалу расценивал свои отношения с молоденькой служанкой как обычный флирт, но вскоре понял – это другое, более сильное чувство. А когда он узнал, что его Марика ждет ребенка, – был на седьмом небе от счастья. Похоронив незадолго до этого мать, Зигфрид ощущал душевную пустоту, которая заполнилась теперь ожиданием маленького чуда.
- Предыдущая
- 66/68
- Следующая
