И они построили волшебный дом. Повести, рассказы, сказки - Могилевская Софья Абрамовна - Страница 11

• Предыдущая
• 11/27
• Следующая

День шел за днем, день шел за днем, а отпуск у папы всё не наступал. Наоборот, теперь он был так занят, что иногда приезжал сюда, когда Саша уже спал, а уезжал чуть свет, в доме ещё никто не просыпался. И мама была очень занята. Часто и вовсе оставалась в Москве с Машей. Она говорила:

— Сашурик, ты совсем взрослый. Веди себя хорошо, чтобы бабушке не было трудно. А у Машеньки самое горячее время. Целыми днями занимается… За ней нужен глаз да глаз, совсем ничего не ест.

— Знаю, — отвечал Саша и незаметно вздыхал. Конечно, не шуточное дело переходить в десятый класс, но всё-таки — когда же, когда они будут все вместе?

Цветы на вишнёвых деревьях уже облетели и на яблонях тоже, а жасминовый куст возле терраски весь был в бутонах. Бабушка сказала, когда он зацветёт, наступит настоящее лето. Но он всё не зацветал, хотя было совсем тепло.

Саша бегал в одних трусиках, босиком, но всё равно было жарко. А каково же Кузьке? Ведь у него-то шёрстка тёплая-претёплая, а лапы будто в меховых сапогах.

Но Кузьке было весело. Кузька не унывал, на жизнь не жаловался. Носился как угорелый то за бабочками, то за стрекозами, то просто ловил свой хвост.

А последнее время Саша и Кузька повадились лазать на чердак. Надо ведь посмотреть и на доски, и на фанеру, и на инструменты, которые лежали на чердаке.

— Осторожно, Сашенька, не упади, — всякий раз волновалась бабушка. Она такими испуганными глазами смотрела на Сашу, когда он взбирался по лестнице, будто он и в самом деле мог упасть.

Саше было даже смешно: что он, маленький? Прошлогодний? Тогда на каждую ступеньку приходилось по очереди ставить каждую ногу — то правую, то левую.

А теперь он раз-два — и наверху. И Кузька раз-два — и тоже наверху.

Они разглядывали доски, палки, разные папины инструменты. Иногда Саша открывал и свой ящик, любовался инструментами. Какой у него был порядок! Даже Кузьке нравилось…

Конечно, можно было постепенно перетаскать некоторые доски на то место, где они будут строить свой домик. Но разве без папы знаешь, какие нужны, а какие вовсе ни к чему?

А папа всё твердил да твердил: «Ещё немного подожди, Шушарик! Скоро, скоро буду свободен…»

Скоро? Когда же наступит это «скоро»?

— Кузька, тебе надоело ждать?

«Гав, гав, нисколько!» — весело крутил хвостом Кузька. Ему что! Ему главное, чтобы рядом был он, Саша. Насчёт домика он, должно быть, ничуть не беспокоился…

Но как-то раз, поглядев в чердачное оконце, Саша вдруг увидел: в их большом саду есть дальний уголок, весь заросший травой и бузиной, о котором они с Кузькой и понятия не имели.

Удивился:

— Кузя, а почему мы с тобой там ещё ни разу не побывали? — И он поднял пёсика, чтобы тот тоже посмотрел в окно.

Кузька радостно взвизгнул и лизнул Сашу в нос. Он тоже не знал, почему они ни разу не побывали в том далёком углу их сада.

— Пошли?!

Кузька помахал хвостом: мол, я не против!

— И я не против, — сказал Саша, и они один за другим сбежали вниз по лесенке, да с таким грохотом, что испугали бабушку.

— Боже мой! — воскликнула она. — Так я и знала… Упал? Ушибся?

Но Саша и не думал падать. Ничего подобного. Они с Кузькой уже мчались наперегонки к тому месту, которое высмотрели сверху, с чердака.

Это было не то, чтобы очень далеко, но и не очень близко. Но вот удивление! Когда они подбежали к забору, за бузиной Саша увидел калитку. Да, калитку! Видел он эту калитку первый раз и знать о ней ничего не знал. А вдруг и папа не знает про эту калитку? Может, и мама не знает? А Машенька? Она разве знает, что у них в саду есть ещё одна, вторая калитка?

А если её открыть? Открыть да выйти. Куда придёшь? Неизвестно…

Саша подёргал калитку, но она была прочно закрыта на задвижку. А задвижка-то была ржавая-ржавая. Наверно, никто эту калитку никогда не открывал.

Интересно всё-таки, что там, за калиткой?

Саша встал на перекладину и посмотрел в щель между досками. За калиткой были деревья. Много-много деревьев. Лес! Может, настоящий дремучий лес. А если там водятся волки или медведи? Или стоит себе избушка на курьих ножках, в которой преспокойно живёт-поживает баба-яга? А может, за тем дремучим лесом огромное синее море с золотыми рыбками? Или просто-напросто Африка и река Лимпопо?

Саша подвигал задвижку туда-сюда. Нет, задвижка не открывалась. А Кузька хоть пролез в дыру под забором, но сразу воротился обратно. Унюхал какого-нибудь зверя, испугался…

Но Сашенька был смелым человеком, он ничего не боялся, он ещё разок подёргал задвижку, и вдруг эта самая ржавая задвижка стала легонько отодвигаться.

Сейчас, сейчас он откроет калитку. А ну-ка! Ещё малость, ещё самую капельку…

И тут он услыхал:

— Саша, Сашурик, где ты?

Бабушка!.. Нет, она ничего не должна знать про калитку, которая ведёт неизвестно куда. Вообще никто, никто, даже папа… Нет, папе-то он расскажет.

— Бабушка, я вот он! — закричал Саша, и они с Кузькой побежали к дому. — Кузька, смотри не проговорись! Держи язык за зубами!

«Гав!» — ответил Кузька, а сам цоп — и ловко поймал языком комара. Молодец!

А сюда, к этой калитке, они с Кузькой придут сегодня же после обеда…

Но после обеда про калитку Саша начисто забыл. Неожиданно рано приехала мама. Стало очень хорошо, весело и совсем не до калитки. После того как Саша пообедал, славно выспался, мама сказала:

— Не пойти ли нам в лес? В лесу, наверно, хорошо…

И бабушка согласилась…

И вот они вчетвером: впереди Кузька — хвост баранкой, за ним вприпрыжку Саша, следом бабушка, а потом мама — все вместе идут по узкой дорожке между высокими зелёными колосьями. Лес за полем, его чуть-чуть видно. А Сашеньке за пшеничными колосьями и вовсе не видать.

Да, те самые травинки, про которые папа весною сказал, что это никакие не травинки, а будущие пшеничные колосья, теперь и вправду стали колосьями и были куда выше Саши. Почти с маму ростом. Один колос мама нагнула и показала Сашеньке.

— Видишь, — сказала она, — зёрен пока ещё нет, но скоро будут. А когда созреют…

— Приедет комбайн, такая огромная машина, — подхватил Саша, — все колоски скосит, вытряхнет из них зёрнышки и пересыплет в грузовик…

— Всё-то ты знаешь, милый, — проговорила бабушка и потрепала Сашины кудрявые волосы.

А в лесу было замечательно. Сначала мама нашла одну спелую земляничку — очень душистую и очень вкусную. А потом и Сашенька стал находить. Не одну и не две, а около пенька на солнцепёке много-много. Он собирал их в горстку и все разом отправлял в рот. До того было вкусно, что одну ягоду, самую крупную и самую красную, он дал Кузьке. Но тот понюхал и отвернулся.

— Да ты попробуй, попробуй, — стал упрашивать его Саша, — такая вкуснятина…

Но Кузька и пробовать не захотел. Вот глупыш! На обратной дороге мама сказала Саше:

— Сегодня папа не приедет, останется ночевать в Москве. Зато завтра…

Она не договорила о том, что будет завтра, а Сашенька этого и представить себе не мог…

И за весь день он ни разу не вспомнил о калитке. Было слишком хорошо, чтобы о чём-нибудь вспоминать.

Но на следующее утро, лишь только мама уехала, он тотчас кликнул Кузьку.

— Пошли…

Шёпотом кликнул, чтобы бабушка не услыхала. А то вдруг не позволит.

Конечно, Кузька мигом сообразил, куда идти, потому что сразу побежал в тот дальний угол, где сплошняком росла бузина и где за бузиной пряталась заветная калитка…

На этот раз Саша легко открыл задвижку, толкнул калитку, которая тоже очень легко открылась, хотел было шагнуть туда, где был дремучий лес, но… никуда не шагнул.

По ту сторону калитки стояла девочка. Смотрела на Сашу и смеялась. Вообще-то была девочка как девочка, только её короткие волосы были очень чёрные. Может, даже чернее, чем сажа в печке. А узенькие глаза-щёлочки блестели и были похожи на чёрные угольки.

• Предыдущая
• 11/27
• Следующая