Инцидент в «Кукушке» - Гарв Эндрю - Страница 38

• Предыдущая
• 38/46
• Следующая

Течение быстро сносило их вниз по реке, и через десять минут они поравнялись с «Ласточкой». Своим низко сидящим обтекаемым корпусом яхта напоминала автомобиль; на палубе не было признаков жизни, но лодка, привязанная к кормовому ограждению, указывала на то, что хозяин находится на борту. Хью, внимательно рассматривавший лодку, подплыл ближе. Внезапно его губы искривились, и он издал возглас разочарования.

– В чем дело, Хью?

– У него такая же лодка, как и у меня, Квент, – точно такая же! Здесь их многие тысячи, так что даже если отметины в Мэвлинг-Крик оставлены именно такой лодкой, то это ничего не доказывает. Нам снова не везет.

– Наверное, поэтому-то он и не беспокоился об отметинах, – заметил Квентин. – В любом случае пришла пора поговорить с ним.

Сделав несколько мощных гребков, Хью приблизился к «Ласточке» и ухватился за причальный канат.

– Эгей, на борту! – крикнул он. – Вильями! Наверху открылась дверь, выкрашенная в белый цвет, и Гай Вильями вышел на палубу. Как и говорил Фиджис, он оказался крупным, хорошо сложенным мужчиной с вьющимися темными волосами. Чего братья не ожидали увидеть, так это выражения неподдельной искренности и чистосердечия на его лице. Он дружелюбно улыбался, всем своим видом показывая, что рад нежданным гостям.

– Доброе утро! – весело сказал он, перегнувшись через поручень. Он был одет в старые фланелевые брюки и серый пуловер. – Вам нужен я или кто-то еще?

Хью сжал кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Мы хотим поговорить с вами, Вильями, – сказал он.

– Отлично, поднимайтесь на борт. Я всегда рад хорошей компании.

Вильями ловко подхватил веревочную лестницу и быстро закрепил ее на борту.

– Насколько я понимаю, вы знаете, как меня зовут, – сказал он, выразительно взглянув на посетителей. – Но, боюсь, я не знаю, как зовут вас.

– Наша фамилия – Лэтимер, – ответил Хью, отчетливо выговаривая каждый слог. – Мы братья.

– Заходите, заходите. Поднимается бриз, и на палубе слишком свежо. Внизу нам будет удобнее.

Гай Вильями проводил их в маленькую, но роскошно отделанную каюту.

– Не откажетесь от бокала шерри?

– Спасибо, увольте, – Хью уселся на край койки, положил руку на маленький столик красного дерева и с нескрываемой враждебностью взглянул на владельца яхты. – Отличная игра, Вильями, но это вам не поможет. Мы все о вас знаем.

Вильями изумленно взглянул на него.

– Ради всего святого, что вы имеете в виду?

– Убийство Хелен Фэрли, – ответил Хью.

– Кто она такая?

– А то вы не знаете! Девушка, чье тело недавно обнаружили на кауфлитских солончаках.

– Ах, да, – Вильями нахмурился. – Я читал об этом в воскресных газетах. Все верно, ее звали Хелен Фэрли, а тот зануда, который ее убил, как же его… – он на мгновение замолчал. – Э, да вы случаем не родственники этого Лэтимера?

– Эдвард Лэтимер – наш отец, – ответил Квентин.

– О Боже, вот в чем дело! Извините, я не хотел вас оскорбить. Чертовская неприятность для вас, но,… – он снова повернулся к Хью. – Я что-то не понимаю. Зачем вы пришли ко мне?

– Вы убили ее, – заявил Хью.

Вильями посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Я вижу, вы не в себе, мой дорогой друг, – сказал он. – К вашему сведению, я даже не знал ее.

Он полностью сохранял самообладание. Хью приподнялся, упершись руками в стол.

– Ты отлично знаешь ее, проклятая свинья… – начал он.

– Полегче, Хью! – Квентин дернул брата за рукав, с горечью подумав о том, что разговор наверняка окажется бесплодным. Как можно было рассчитывать на то, что Вильями признается!

Вильями невозмутимо сидел на табурете, засунув руки в карманы.

– Довольно грубое начало, – мягко заметил он. – Вы явились сюда без приглашения. Я учтиво пригласил вас подняться на борт, и что же – не прошло и двух минут, как вы начали оскорблять меня. Послушайте, а может быть, вы расскажете мне побольше? Я и в самом деле ничего не понимаю. Между прочим, меня зовут Гай Вильями. Вы уверены, что вам нужен именно я?

– Вполне уверены, – ответил Хью. – Вы – тот человек, который две недели назад бросил якорь в устье Бродуотера, не так ли?

– Совершенно верно, я там был.

– В таком случае вы тот человек, который убил Хелен Фэрли. Вы желаете выслушать обвинение против вас?

– Фантастика, – промолвил Вильями. – Вы совсем не можете говорить всерьез?

– Мы столь серьезны, что рассчитываем увидеть, как вы будете болтаться в петле, – заверил его Хью.

Вильями покорно пожал плечами, словно Хью был маньяком, с которым опасно спорить.

– Ну что ж, это самый необычный случай, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться, – сказал он. – Обвинение в убийстве, свалившееся как снег на голову. Мне следовало бы попросить вас покинуть мое скромное жилище, но я слишком заинтригован. Прошу объяснить, что такое я, по вашему мнению, сотворил.

– Это длинная история, – сказал Хью. – Она начинается с рассказа вашего дяди.

– Моего дяди? Вы имеете в виду дядю Уолтера?

– Верно.

– Дела, дела! Я знаю, что добрый старикан считает меня ошибкой Божьей, но я и представить себе не мог, что он способен обвинить меня в убийстве.

– Он не обвиняет вас в убийстве, – это делают факты. Мы многое о вас знаем, Вильями; сейчас вы сами все услышите.

Хью снова опустился на койку и начал излагать то, что узнал за последние несколько дней, стараясь не пропустить ни одной важной детали. Он начал с зарождения плана, направленного против Уолтера Вильями, и закончил провокацией, жертвой которой пал на солончаках Эдвард Лэтимер. Как и раньше, логический ход его рассуждений казался ему безупречным.

Пока Хью шаг за шагом перечислял подробности плана, лицо Вильями оставалось невозмутимым. Один или два раза он иронично усмехнулся, но заключительную часть рассказа выслушал с неподдельным интересом.

– В высшей степени удивительная история, – заметил он, когда Хью замолчал. – Но, насколько я могу понять, она целиком и полностью является плодом вашей фантазии. Не говоря уже обо всем прочем, я не единственный человек на побережье, у которого есть лодка и автомобиль.

– Рисунок шин вашего автомобиля совпадает с рисунком шин на сделанных нами фотографиях. Вас это не волнует?

– Ни в малейшей степени, мой дорогой друг. Поскольку я не был в окрестностях Мэвлинг-Крик уже несколько лет, то и моему автомобилю, естественно, нечего было там делать. Будьте добры, проверьте, если хотите – мой автомобиль стоит в гараже в Рэмсфорде. Механик подтвердит, что за последнее время я не менял шин.

– Обязательно проверим, – сказал Хью. – И теперь, когда у нас есть ваш точный портрет, будет интересно выяснить, узнают ли вас продавцы магазина, в котором работала Хелен Фэрли.

– Будет ли это доказательством того, что я убил ее? Знаете что, Лэтимер, извините за выражение, но мне кажется, что вы перехитрили самого себя. Разумеется, я могу вас понять. Вы пытаетесь выручить своего отца, и, клянусь Господом, на вашем месте я сделал бы то же самое. Я могу сделать скидку на ваши чувства, но если вы думаете, что я имею какое-то отношение к убийству, то вы положительно свихнулись. Можете мне не верить, вскоре вы сами придете к такому же выводу. Ваша реконструкция производит сильное впечатление, и некоторые события могли происходить в точности так, как вы говорили – наверняка сказать не берусь, но зато знаю, что вы набросились не на того человека. Предупреждаю: если вы не будете следить за своим поведением, то вас ждут крупные неприятности.

– Вы блефуете, – холодно сказал Хью. – Мы произвели тщательную проверку: ваша яхта оказалась единственной, с которой можно было подняться на лодке вверх по реке. Вы – единственный человек, у которого был мотив для убийства, так что не стоит делать вид, будто вы не имеете к нему никакого отношения.

– А теперь послушайте меня, – спокойно сказал Вильями. – Вы и так уже наговорили достаточно. Я прекрасно понимаю, каким образом вы могли вбить себе в голову такую чушь. Сначала вы обнаружили, что «Ласточка» заходила в Бродуотер, а затем навестили дядюшку Уолтера и он угостил вас доброй порцией своего яда. Разве не так? А теперь разрешите мне кое о чем вам рассказать. Мой отец был славным человеком – немного старомодным и с пуританскими понятиями, но против него я ничего не имею. Он по крайней мере имел чувство юмора. Но его братья, иными словами, мои дядья – настоящие фанатики. Они нетерпимые, брюзгливые евангелисты, толкователи Библии со множеством подавленных комплексов, и оба к тому же строгие ревнители того, что они называют воздержанностью. Я считаю себя таким же человеком, как все, не хуже и не лучше других. Но я не святой; и лишь потому, что я не вписываюсь в их идиотские жизненные стандарты, они считают меня предателем семейных интересов. Последние десять лет они копались в моих мелких грешках, так как с самого начала решили, что отцовские деньги достанутся не мне, а обществу трезвости или христианам-баптистам. Естественно, теперь им приходится как-то оправдывать свои действия. Если вы разговаривали с дядюшкой Уолтером, то неудивительно, что вы считаете меня последним подлецом, но его точку зрения трудно назвать беспристрастной.

• Предыдущая
• 38/46
• Следующая